Лесли Уоллер - Банкир
– Плохо себя чувствуешь?
– Прекрасно.– Он вылез из ванны и включил сушилку.
– Ты здорово потрудился.
Он кивнул, вытирая тело полотенцем, кожа была очень мягкой и морщилась. Прохлада воздуха после теплой воды вызывала дрожь.
– Уже завтра я буду чувствовать себя замечательно,– сказал Палмер.
Он взглянул на жену и обнаружил, что она очень пристально рассматривает его. Он поднял брови, как бы спрашивая: «На что ты так загляделась?» Эдис медленно покачала головой.
– Я полагаю,– тихо произнесла она больше для себя, чем для него,– сам-то ты знаешь, что это укус.
Глава шестьдесят первая
Бэттери-парк вдавался тупым полуостровом в бухту у основания Манхэттена и, окутанный дымкой, казался каким-то грязноватым, даже под прямыми лучами полуденного солнца. Прохладный ветер непрерывно дул с Бедлоуз Айленд, где Палмер едва смог различить серо-зеленую опору статуи Свободы, исчезавшей как призрак под слоистым покровом выхлопных газов и дыма. Секунду спустя машина Палмера влилась в общий поток.
Площадка ожидания на вертолетной станции продувалась со всех сторон. Палмер вышел из машины и хотел закурить сигарету, но на сильном ветру его зажигалка «зиппо» горела, как паяльная лампа, и огонь обжег руку. Он сунул зажигалку в карман и выбросил сигарету в неспокойные волны, плескавшиеся о стенку вертолетной станции. Пока он наблюдал, как гонимые ветром волны бьются о стенку, одна особенно высокая волна послала целый веер брызг ему в лицо. Она выбросила к его ногам презерватив и лохматый кусок апельсиновой кожуры. Палмер посмотрел на эти «памятные подарки» города Нью-Йорка, повернулся и перешел на другую сторону станции.
В целом, решил он, стоя на сильном ветру, все идет не так плохо. Акции Джет-Тех при открытии биржи держались на 45. Сведения с биржи поступали медленно, но в 11.30, остановившись у одного из городских маклерских пунктов, чтобы проверить таблицу, он увидел, что количество сделок было несколько большим, чем в обычные дни. Было продано уже 10 000 акций, а цена спустилась до 38.
Еще одна высокая волна обдала соленым душем его лицо. Он повернулся и посмотрел в сторону города, противоположную направлению, откуда должен был прилететь вертолет Гаусса. Конечно, подумал Палмер, если КБЦБ [Комиссия по бирже и ценным бумагам] докопается до всего, что он сделал, может быть неприятнейший скандал. Тем не менее с самого начала он рассчитывал на две вещи, способные защитить его от огня КБЦБ. Первая, и вероятно наиболее важная, заключалась в следующем: он звонил людям, которым доверял, людям, которых знал лично и кто в свою очередь понимал важность своего молчания. Большинство из них, так или иначе, должны были предстать перед КБЦБ. Они отлично понимали, какими ответами удовлетворят комиссию, не впутывая никого другого и, конечно, не подвергая опасности самих себя.
Но точно в такой же мере важным, понял Палмер, был тот факт, что в случае успеха его плана, КБЦБ будет слишком занята возней вокруг капитала Джет-Тех, выискивая слабые места, нащупывая, так сказать, доски, готовые провалиться, которые имеются у каждой крупной корпорации,– так что никто не задумается, чем вызвана распродажа. А в том, что имелась какая-то огромная слабина, Палмер никогда не сомневался. Упорное стремление Джет-Тех получить полумиллиардный заем свидетельствовало о чем-то более серьезном, нежели простом желании увеличить денежное обращение. Под этим, вероятнее всего, скрывалась железная необходимость возместить задолженность, которую от них требовали.
Прислонившись к высокой бетонно-блочной стене, Палмер устремил взгляд поверх грубой некрашеной поверхности стены на скопление зданий финансового района, прорезающихся сквозь туман. В одном из них, главном управлении ЮБТК, сидел Бэркхардт, все еще не имевший понятия о надвигающихся событиях. В другом – бирже, по всей вероятности, уже начали получать требования на продажу акций Джет-Тех из западных городов страны. В третьем – ряде контор, в которых помещалось ньюйоркское главное управление Джет-Тех, несколько человек, вероятно, начали с некоторым беспокойством реагировать на поступающие с биржи сведения.
Скорее всего, это служащие второго ранга, получавшие премии в акциях компании, когда акции продавались по 44-45. Эти люди следили за малейшим движением акций вниз, точно это был острый как бритва маятник Эдгара По, приближавшийся к их горлу. Любое сколько-нибудь существенное и постоянное понижение могло в один прекрасный день превратить их накопления в кучу бумажек.
Если они еще не реализовали свои акции, понижение может стоить им денег. Еще хуже. Палмер ухмыльнулся: если после покупки акций не истек шестимесячный период, в течение которого КБЦБ запрещала продавать эти акции, то тогда они не только теряют деньги, но и не имеют возможности восполнить иным путем свою потерю. Таким образом, второй эшелон служащих Джет-Тех утратит свои стимулы, как это происходит в последнее время повсюду со множеством людей.
Ухмылка Палмера стала шире. В целом, насколько можно судить, он вполне прилично справился со своей задачей. Теперь, даже если дело не дойдет до полной сумятицы, на которую он рассчитывал, даже если невозможно будет заставить Джо Лумиса отказаться от дерзкой мысли захватить контроль над ЮБТК, во всяком случае, у Лумиса возникает множество проблем.
Палмер уставился на башни финансового района и почувствовал, что никаким усилием воли не может сдержать необыкновенного удовлетворения: такое удовлетворение испытывает деревенский парень, перехитривший городского щеголя. Даже осознав это чувство и борясь с ним, чтобы не выдать его своим видом, он знал: пусть в известной степени, но он прав. Он показал себя равным со всеми в этих джунглях и, быть может, к концу нынешнего дня или завтра докажет, что превзошел всех.
За своей спиной Палмер услышал приглушенный гул вертолета. Он повернулся и увидел, что тот пролетел мимо и, сделав круг над краем острова, направился севернее к Гудзону, вероятно, к станции на Тридцатой улице. Скоро прилетит следующий, решил Палмер. По расписанию оставалось еще минуты две до его прибытия.
Вскоре до него донесся характерный гул другого вертолета, вызываемый вибрацией его огромных лопастей, разрубающих воздух и посылающих его вниз сильными взрывами шума. Палмер устремил взгляд через реку в направлении Бруклина.
Теперь он увидел и вертолет, разворачивающийся по широкой наклонной дуге на посадку. Одетый в опрятную спецовку регулировщик прошел на маленькую бетонную посадочную дорожку и начал широко размахивать правой рукой. Несущийся вниз поток воздуха заколебал поля шляпы Палмера. Он придерживал ее, пока вертолет садился на дорожку. Вскоре мотор заглох, и винт, медленно повернувшись несколько раз, замер. Третьим из выходящих пассажиров был Гейнц Гаусс. Маленький человек оглядывался вокруг себя бегающими глазами. Палмер никогда не видел Гаусса таким возбужденным и таким виноватым, даже в тот день, в Пенемюнде, когда тот впервые был захвачен в плен. Палмер помахал немцу рукой и пошел ему навстречу. Стоя на холодном ветру, они молча пожали друг другу руки. Гаусс захватил с собой только потрепанный коричневый кожаный портфель с позеленевшими медными застежками.
