Эрик Сигал - Однокурсники
Вообще-то она чудесная малышка, и я ей очень нравился. Она частенько звонила мне и предлагала провести вместе обеденный перерыв. К сожалению, это обычно происходило в бассейне Гарвардского университета. Там, быстренько осушив баночку «Нутрамента» и заманив меня в воду, она начинала молотить свою ежедневную милю, пока я уныло бултыхался в сторонке.
Даже мои друзья отметили, что никогда в своей жизни я не выглядел так хорошо. И я знаю, что если женюсь на Коре, то проживу, наверное, лет до ста.
Но возникли некоторые препоны.
К вечеру я стал так уставать, что, когда она возвращалась с танцевальных занятий, вся такая романтичная, у меня сил хватало лишь на то, чтобы клевать носом. Она начала думать, будто я не интересуюсь ее телом. По правде говоря, ее телом я был просто одержим. И дело было не в нем, а во мне.
В конце следующего семестра она планирует переехать на Гавайи, где лучше условия для занятий триатлоном (это комбинация плавания, велосипедной гонки и марафонского бега).
Вот так, а время все идет.
Причина, по которой мне трудно решиться, заключается в том, что новые возможности открываются передо мной на каждом шагу.
Вот, например, Роза — она разведена и живет в Уэстоне. Это красивая, начитанная женщина, и она (в отличие от других) прекрасно готовит. Она постоянно приглашает к себе домой, однако там меня ждет одно препятствие. Вернее сказать, множественное. Ее пятеро детей меня просто ненавидят. И я думаю, в брачный контракт их тоже пришлось бы включить.
Есть и другие кандидатки — их очень много. Но никто из них мне пока не подходит.
Наверное, это моя вина. Похоже, запросы у меня чересчур высоки. Мне бы хотелось жениться на женщине, которая любит спокойно сидеть (а не отжиматься от пола) и беседовать на любую тему — будь то политика или воспитание детей. И чтобы ей нравилось читать те же книги, что и мне, и еще обсуждать их.
Больше всего мне хотелось бы найти такую же, как я, одинокую душу. Женщину, которая ищет друга и готова полюбить взрослого мужчину. Наверное, я слишком многого хочу.
Но я буду искать.
*****
Из раздела «События» в журнале «Тайм», 4 января 1983 года:
РАЗВЕДЕНЫ. Джордж Келлер, 47 лет, помощник госсекретаря, и Кэтрин Фицджеральд Келлер, 39 лет, активист-правозащитник; на почве непримиримых разногласий; после девяти лет брака; детей нет.
Традиционный сбор 5–9 июня, 1983 год
Мы не оставим собственных исканий,
И неизбежно наши поиски в конце
Нас приведут туда, откуда начинали,
И будет все для нас как в первый раз.
Томас Стернз Элиот, выпуск 1910 года
Заезд гостей начался в воскресенье, 5 июня. Предварительный заказ мест уже показал, что на встречу приедут более шестисот членов выпуска со всех концов Соединенных Штатов, и даже из Европы и из Азии. Регистрация проходила в здании столовой «Фрешмен Юнион», где двадцать девять лет тому назад они все вместе пустились в далекое плавание.
Но кто эти незнакомые люди — с лысинами, в очках, грузные и робкие? На каком основании они захватили этот зал, который зарезервирован для лихих возмутителей спокойствия из выпуска 1958-го? И только по нагрудным карточкам на лацканах пиджаков можно было понять, кто есть кто.
Парадокс, но перспектива вновь после стольких лет оказаться в Гарварде пугала многих из этих людей больше, чем когда они впервые приехали сюда студентами. Ведь теперь в их личном багаже не хватало одной заметной детали — безграничной веры в собственные способности.
Теперь это уже не те астронавты, которые шагали к стартовой площадке, полные надежд, готовые лететь на Луну и еще дальше. Многие из них превратились в усталых путников, чьи горизонты заканчиваются у служебной автостоянки.
И при всех своих отличных достижениях, победоносных статьях на страницах издания «Кто есть кто», им ли не знать, как больно, когда безвозвратно теряешь то, что было для них когда-то бесценным даром, — свою молодость.
Выпускники 1958 года вернулись домой взрослыми людьми. Большие надежды, которые некогда жили в их душах, сменились призраками прежних амбиций.
Слово «компромисс» являлось для всех секретным. Никто в открытую не произносил этого слова, но каждый сполна ощутил его на себе. И все же видеть, как все они повзрослели, в каком-то смысле приносило утешение. Они выстояли, пройдя сквозь бури суровой реальности, и укрылись сегодня здесь — в том самом месте, где, как они думали раньше, никакой дождь им нипочем.
Все разглядывали друг друга. Некоторые стеснялись подходить к старым знакомым, которых, как им казалось, они узнавали, но не могли прочитать имен на нагрудных карточках, ибо они стояли далеко, а зрение уже было не таким острым.
И все же теперь они смотрели друг на друга совсем не так, как прежде, когда стояли в очереди за первым ужином в своей начавшейся студенческой жизни. Тогда они были соперниками. Самостоятельными людьми, верящими только в себя. Воздух в «Юнионе» в то время дышал ощущением их всеведения и непогрешимости.
Но сегодня они относились друг к другу с каким-то неведомым прежде чувством симпатии. Здесь нет никаких начальников и подчиненных. Они впервые встретились просто как люди, которых что-то объединяет. И они здесь не для того, чтобы благоговеть друг перед другом. Однокурсники собрались, чтобы пообщаться.
Чуть позже они смогут позволить себе посмеяться. И вспомнить футбольные матчи и студенческие проказы. И вообще старые добрые времена, когда Айк сидел в Белом доме и все в этом мире было правильно.
Встреча выпускников началась.
*****
Официально неделя, посвященная традиционному сбору, началась на другое утро с благодарственной и поминальной службы в девять тридцать. Принимая во внимание то, как мало народу пришло на службу по случаю окончания университета в 1958 году, было удивительно видеть, сколько людей присутствовало в Мемориальной церкви в этот теплый день 6 июня 1983 года.
Все они уже успели изучить красную книгу внушительных размеров, славное собрание их общих достижений. Но именно статьи, посвященные тем, кто уже скончался, владели умами всех остальных. Высокий чин не спасает от несчастного случая на дороге. Гарвардская степень не отпугивает раковую опухоль.
Наверное, все понимали, что именно по этой причине они пришли сюда. Чтобы снова побыть вместе со своими однокурсниками в середине жизненного пути. И хотя служба эта проводилась в память усопших, они, собравшись на нее, тем самым признавали, что тоже смертны.
