Девушка из хорошей семьи - Мисима Юкио
– Я не подумала, ведь сейчас обеденный перерыв. Вдруг Кэй-тяна нет на месте?
– Что там думать, звони скорей.
Касуми ничего не оставалось, как набрать номер.
– Алло, компания «Тайкай электрик»? Позовите, пожалуйста, господина Саваи из секретариата. Кто спрашивает? Меня зовут Тамура.
Тиэко посмотрела на нее с подозрением.
К счастью, Саваи оказался на месте. В трубке прозвучал его привычно беззаботный голос.
– А-а, это ты. Прекрасно. Совсем не звонишь, я беспокоюсь. – И с чувством, словно говорил не по служебному телефону, выдохнул: – Если передумала, не знаю, что делать, я на грани отчаяния.
– Передумала? Вовсе нет. Послушай, ты перед той продавщицей из лавки подольше изображай холостяка. А то будут проблемы. Я тут продумываю разные планы.
– Хорошо, и мне так удобнее.
– Но холостяка без этих самых привилегий.
– Ладно-ладно. Я согласен.
– С сегодняшнего дня у меня появился консультант. Я тебя познакомлю.
– Консультант?
Касуми, подмигнув, передала трубку красного телефона Тиэко.
– Это Тиэко. Консультант – это я.
– Тиэко? Вот уж абсолютно ненадежный консультант.
Касуми сбоку опять взяла трубку и услышала, как Саваи кричит:
– Алло, позови скорее госпожу Тамуру!
– Я тут.
– Прекрати, что ты прикидываешься? А, Касу… госпожа Тамура? Встретимся сегодня в шесть часов вечера в том же кафе.
– Вместе с Тиэко, хорошо?
– Ах, черт… Но только для консультации, через полчаса я ее прогоню, – сказал Саваи.
15
Втроем в кафе они записывали в тетради для лекций имена женщин, обсуждали каждую, а потом ставили рядом с именем крестик или кружочек (крестик – проблема, кружочек – все нормально); со стороны это выглядело как собрание по поводу распределения ролей в какой-нибудь заурядной театральной труппе.
– Гейша Бэнико.
Все задумались, чтó поставить около этого имени – крестик или кружочек. Бэнико, естественно, знала имя и положение Саваи, но женщины из веселых кварталов привыкли держать язык за зубами – не стоило беспокоиться, что тайна их отношений, которая может нанести вред и ей самой, как-то просочится наружу. Вдобавок Саваи ясно дал ей понять, что они расстаются, больше они не встречались, и, по слухам, в последнее время у Бэнико завязались отношения с каким-то джазовым певцом. В конце концов решили поставить кружочек.
– Теперь B-ко, C-ко, D-ко, Е-ко [21].
Имена записали латинскими буквами. С последней из этих девушек Саваи флиртовал в кофейне на пятом этаже общественного здания.
Все они, как утверждал Саваи, уже безопасны, можно отметить кружочком. Оставалась Асако из магазина «Эльдорадо» на Гиндзе. Ее сразу отметили крестиком. Она пока не делала ничего настораживающего, но если до нее дойдут разговоры о предполагаемом браке Саваи, вряд ли стерпит. И она может легко оказаться объектом расследования, которое предпримет отец Касуми. Как всегда в таких случаях, будут расспрашивать приятелей Саваи по университету, а Асако как раз на месте, и за нее сразу зацепятся.
– Что будем делать?
– Выход только один. Гарантий, конечно, никаких, но если быстро найти ей любовника… Привести кого-нибудь типа Ива Монтана – она и переметнется.
– Я бы на такого не обратила внимания! – завопила Касуми.
– Куда тебе с твоим воспитанием.
– Хватит болтать глупости! Что же делать?
– Умело использовать Тиэко.
– Раз у тебя был план, значит ты только притворялся, что расстроен.
– Ну, тогда я действительно расстроился, совсем не притворялся. Расстраивался из-за того, что моя трудная любовь к Касуми-тян как-то не складывается. Сейчас же я полон сил, прямо как в отчетный период в процветающей фирме.
Саваи выглядел искренним – даже Тиэко прониклась и теперь смотрела на него.
– Так, слушайте! Прежде всего, тебе, Тиэ, надо как можно чаще заходить в «Эльдорадо», делать вид, что выбираешь мужчине галстук, сблизиться с ней. Потом улучить момент, рассказать ей о своей безответной любви, вызвать сочувствие. Она, как друг по несчастью, с готовностью захочет дать совет. Попросит устроить ей встречу с этим мужчиной. Мы такого подготовим. Хорошо бы он был похож на меня.
– Ну началось!
– Это чтобы пробудить в Асако другое чувство. План в том, что, пока она будет стараться оторвать мужчину от Тиэко, сама им увлечется.
– А есть подходящий мужчина?
Все трое поразмыслили над этой идеей, но сделали вывод, что таким идеальным мужчиной может быть только сам Саваи, и от плана пришлось отказаться. Саваи не стал через полчаса прогонять Тиэко, как намеревался, обсуждение затянулось, и в итоге все трое рассудили, что проблема заключается в самой Асако. Поэтому они решили, что вопрос надо будет потом обдумать еще раз, а пока Саваи должен лично обратиться к отцу Касуми. И лучше сделать так: Касуми посоветуется с отцом, изложит свои страхи перед будущим, ничего не скажет о предложении Саваи, а тот явится неожиданно и прямо попросит: «Отдайте за меня дочь».
На этом троица рассталась. Как и следовало ожидать, Касуми в эту ночь не сомкнула глаз.
На следующий день до обеда Ититаро позвонил домой и распорядился:
– Саваи придет на ужин, так что готовьтесь.
Когда Касуми услышала от матери об этом звонке, у нее бешено забилось сердце, она чуть не выпустила из рук поднос и поспешно скрылась в своей комнате. Она не представляла, какие неожиданности может принести сегодняшний вечер.
16
В звонке и словах Ититаро не было ничего необычного. Он относился к подчиненным по-отечески и, когда служащие обращались к нему за советом по личному вопросу, приглашал их не в ресторан, а к себе – считал это новым, американским способом общения. В таких случаях Ититаро всегда звонил с работы домой, чтобы сообщить: «Такой-то придет сегодня на ужин, так что готовьтесь».
Каёри нравилось принимать участие в заботах молодых людей. Она во всем соглашалась с мужем, никогда ему не возражала, и складывалось впечатление, что беседуют родственники.
После звонка Ититаро Каёри отправилась в комнату дочери и заговорила о Саваи:
– Вот ты где! Сегодня вечером придет Саваи, хочет о чем-то поговорить. Такой приветливый, обаятельный молодой человек, – наверное, у него какие-то проблемы. Из всех, кто у нас бывает, он самый жизнерадостный, ничем себя не запятнал. Все-таки мир мужчин очень непрост. Наверное, и его что-то мучает. Или кто-то?
Касуми, сидевшая за столом спиной к матери, при этих словах резко обернулась, но Каёри не обратила на это никакого внимания и продолжала:
– Вдруг у него появилась любимая девушка, он решил жениться и хочет просить твоего отца быть сватом?
Предположение матери больно укололо Касуми: ее бросило в дрожь, и вдруг представилось, что «любимая девушка» – это не она, а какая-то другая, невероятно красивая женщина. Она даже тряхнула головой, устыдившись своих сумасбродных фантазий.
После того звонка домой невестке, когда Каёри устроила проверку и убедилась, что Касуми там, где ей полагалось быть, мать полностью доверяла дочери, но при этом явно ее недооценивала. Каёри считала, что Касуми не хватает смелости на плохие поступки и она просто дурачит родителей, делая вид, будто совершает что-то неподобающее. «Касуми и правда последнее время странная, – думала Каёри. – Ведет себя не так, как раньше. Она совсем не знает мир, а хочет показать, что разбирается во всем. Не может совершить ничего предосудительного, но играет роль циничной женщины. Ей нечего скрывать от родителей, а она притворяется, будто у нее куча секретов. Она не влюблена, а кажется, что с ума сходит от любви, подражает распутным девицам, изо всех сил старается хоть в чем-то выставить себя в невыгодном свете. Прежде она была такой тихой, домашней девочкой, – подумать страшно, что она может вдруг выкинуть. Например, в духе Осити, той дочери зеленщика» [22].
