Такая вот любовь - Ньюберри Мартин Синтия

Это же просто смешно! Уилл схватил пакет, вытряхнул из него всё, и взгляд его остановился на розовом колечке. Уилл сел. Стелла не старше Кары. К тому же он любит Анджелину. Интересно, захочет ли она заняться сексом, когда придет с работы. Навряд ли. Уилл встал и принялся расхаживать по тесной мастерской, стараясь не смотреть на розовое колечко. К нему вроде пристали запутавшиеся волосы? Уилл подобрался ближе и взял колечко большим и указательным пальцами. Так и есть, светлый волосок. Он защекотал Уиллу губы, и они приоткрылись. И тогда Уилл быстро, настолько быстро, что сам почти не заметил этого, бросил резинку в последний из изготовленных им ящичков и плотно закрыл крышку, точно этот единственный волосок, выскользнув, мог привести к непредсказуемым последствиям.

Музыка. Точно. Уилл знал, какую песню хочет послушать первой. Там было что‑то про давление. И еще «дарить любовь, дарить любовь, дарить любовь». Это он запомнил. Они, должно быть, раз двадцать прослушали начало. На улице заработала воздуходувка. Не поискать ли ему эту песню? Уилл открыл Гугл и указательным пальцем набрал: «песня про давление». Последний результат поиска на странице: «„Под давлением“ группы „Куин“ и Дэвида Боуи». Стелла вроде упоминала «Куин», верно? Не тот ли это тип, у которого лицо было разрисовано черной и белой краской? Уилл запустил Айтьюнс. Выполнил все действия, которые показала ему Стелла, и не успел опомниться, как зазвучала их песня. «Бум-бум-бум, ба-бум-бум…»

Глава 18

Перед трейлером Люси опять был припаркован красный грузовик Джона Милтона. Теперь Анджелина хотела увидеть этого человека – возможно, пообщавшись с ним, она выяснит что‑нибудь новенькое о себе. Она заглушила двигатель, сунула кружку, которую привезла для Люси, в большую сумку и, прежде чем повесить на плечо сумочку, захватила солнечные очки. На полу машины валялись четыре или пять зонтиков. Дочери знали, что мама их коллекционирует, и на день рождения и Рождество дарили ей именно зонты. Ее любимый – белый в разноцветный горошек, подарок Кары, – вызывал в памяти детскую книжку «Пустите меня в зоосад» и ее продолжение, которое Анджелина обнаружила в книжном магазине «Сквер букс», когда они с Айрис ездили в Оксфорд, с названием «Я хочу превратиться в кого‑нибудь другого!». Она потянулась именно за этим зонтом, затем раскрыла пестрый купол под треугольным лоскутом солнечного неба, вклинившимся между распахнутой дверцей и корпусом машины.

Вставая, она успела заметить за куполом верхнюю часть фигуры Джона Милтона, поэтому опустила и закрыла зонт.

– Зачем вам зонт? – спросил он низким голосом, отдававшимся в ее груди, и сплюнул на кусочек земли между ними.

– Может, на всякий случай?

Джон Милтон засмеялся, и Анджелине показалось, будто она только что сняла солнечные очки, хотя и не надевала их.

– Люси хотела, чтобы я ушел до вашего приезда, – сказал мужчина, засовывая руки себе под рубашку и оттопыривая ее.

– Вот как?

– Чтобы я вас не смущал.

– Чтобы вы меня не смущали?

– Кроме того, она заявила, что внутри маловато места для троих. – Лишь на его обгоревшем носу и запекшихся губах не было ни единого волоска. – Что вы делаете после своей благотворительной акции? – осведомился Джон Милтон.

– Это не благотворительность. Мне платят.

Джон Милтон поковырял в зубах.

– Проклятый бекон!

Анджелина смотрела на него, стараясь расслабить плечи. Почувствовав, что трусы у нее съехали набок, она завела руку назад и попыталась поправить их, сделав вид, будто отряхивает брюки.

– У вас что, трусы сбились?

Анджелина опустила глаза, повертела зонт в руках, снова раскрыла его.

– В чем дело? Не понравилось, что я произнес слово «трусы»?

Она взглянула Джону Милтону в лицо, ощутила неловкость, будто подглядела что‑то не предназначенное для ее глаз, и посмотрела в сторону.

– Полагаю, меня ждет Люси?

Джон Милтон помотал головой.

– Она на горшке сидит.

Анджелина топнула ногой и повернулась к нему спиной.

– Что?

– Есть вещи, которые не говорят едва знакомым людям!

– Почему?

– Это невежливо.

– Так вот чего вы от меня хотите: чтобы я был вежливым?

Анджелина полуобернулась к нему и застыла на месте. Она раскрыла рот, однако снова закрыла его и, протянув руку к своей машине, оперлась на нее.

– Все эти дни мать только и твердит что о вас, – бросил на ходу Джон Милтон, размашистым шагом направившись к своему грузовику. – Я хотел глянуть, из-за чего весь сыр-бор. Должен сказать, я не впечатлен.

С этими словами он сел в грузовик и уехал.

А Анджелина продолжала стоять, опершись о машину, которая выглядела в точности так же, как пять минут назад. И это ее до крайности изумляло.

Глава 19

Люси взяла кружку.

– Вы купили ее для меня?

– Такие продают в больнице, – объяснила Анджелина. – Ее дизайн создан одним из пациентов.

На боку темно-синей кружки красовался розовый цветок, на ручке – бабочка больше чем в натуральную величину.

– Какая красивая! – сказала Люси, вертя кружку в руках.

Женщины заняли свои обычные места за карточным столиком – маленьким островком в море мусора, грязной одежды, немытой посуды и открытых пакетов с чипсами, – и Анджелина стала вносить в таблицу новые данные.

– Где фиолетовое ведерко?

– О, в спальне, – ответила Люси. – Я думала, вам оно больше не понадобится.

– Не понадобится. Просто я не вижу его.

Люси улыбнулась.

– В пятницу я гуляла. Открыла дверь и вышла на улицу. В субботу тоже. В воскресенье – целых два раза! А вчера дотащилась до «Севен-элевен» и поздоровалась с Грэйси.

– Люси!

– Мне пришлось присесть на ее складной стул. Сердце ужасно колотилось. Я стала кашлять, чтобы оно сжалось. Грэйси принесла мне стакан воды и пыталась заставить меня позвонить вам. Но мне полегчало. Она попросила какого‑то покупателя подбросить меня обратно.

Анджелина откинулась на спинку кресла.

– Самое трудное – это начать, – проговорила она.

Люси обхватила себя руками, баюкая синюю кружку на согнутом локте.

– Я сказала себе: просто открой дверь.

Она рассмеялась. Анджелина тоже.

– Когда я ступила с крыльца на траву, дул ветер, мимо проносились машины. И мне захотелось побывать где‑нибудь в новом месте. И вот я дошла до самой дороги, а потом вернулась обратно. Подумала: ладно, на сегодня треволнений достаточно.

– Ух ты! – воскликнула Анджелина.

Люси улыбнулась, и глаза ее засверкали.

– А когда я добралась до «Севен-элевен», говорю вам, я почувствовала себя… не знаю… живой, что ли… Живой впервые за много лет! – Она поставила кружку на карточный столик.

– Люси, я так рада за вас! – И Анджелина действительно была рада, но она испытывала и еще кое-что. Некую тревогу.

– Этот новый сустав работает, – заметила Люси. – А кроме того, в «Севен-элевен» я не купила ни конфет, ни пончиков. Мне до того хорошо, что даже сладкого не хочется.

Это заставило Анджелину задуматься о стольких вещах, что она поднялась с места.

– Куда вы? – спросила Люси.

– Пожалуй, будет небесполезно, если мы здесь приберемся – избавимся от кой‑какого барахла.

Обычно Анджелина наводила чистоту в комнатах дочерей, когда те болели и лежали в постели. Точно беспорядок мешал им выздороветь. В детстве ее мать делала то же самое для нее.

Люси покопалась в ухе и посмотрела на Анджелину тем странным взглядом, какой у нее иногда появлялся: будто она чего‑то недопонимает.

– Наклоняться вы не можете, – продолжала Анджелина. – Зато можете давать мне указания. – Она подняла с пола рубашку, явно принадлежавшую Джону Милтону: на ней были его темные волосы. И от нее пахло улицей и потом. – Вам не кажется, что Джон Милтон уже достаточно взрослый, чтобы убирать за собой?

– Думаете, всё это того стоит?

– Мы можем разгребать слой за слоем – как при поиске сокровищ. Пожалуй, сначала давайте-ка соберем весь мусор.