Джоанн Харрис - Кошка, шляпа и кусок веревки (сборник)

И я снова представил себе, как иду по гравиевой дорожке к дому Фил. Я почти слышал морозный хруст гравия у себя под ногами. У ее дверей наверняка будет горшок с лавандой, а вдоль дорожки рядком морозоустойчивые анютины глазки. У Филлис на редкость милая улыбка, особенно когда ее застанешь врасплох, и очаровательная привычка убирать за ухо прядь непокорных волос. Возможно, на каминной полке будет стоять горячий чайник, а на столике у кресла — коробка печенья. Она любит рассматривать рекламные проспекты о путешествиях; и, возможно, на этот раз мы стали бы делать это вместе и могли бы провести Рождество, скажем, в Португалии, в Италии или в Испании. Ведь в это время года в Англии и впрямь слишком холодно. Да и перемена мест нам отнюдь бы не помешала.

Я почти видел все это, почти слышал — точно некую воображаемую музыку. Иная, новая жизнь, новые надежды, новые места — далеко за пределами Бедфордских Водопадов с их вечным искусственным снегом. Несколько мгновений я был точно в бреду; вскочил, оставив любимое кресло, и уже коснулся ручки двери, оставив на вешалке свои пальто и шляпу, ибо мне казалось, что даже одна секунда, которую я потрачу на то, чтобы обернуться и взять их, может стать последней, фатальной, и тогда Бедфордские Водопады все-таки сумеют затянуть меня обратно…

И вдруг, совершенно неожиданно, раздался звонок в дверь.

Сегодня? В шесть утра? Неслыханно! Это точно не почтальон (почту в Рождество не разносят). И явно не представители семейства Бредшоу с жалобой на слишком яркий свет у меня во дворе. Кто же тогда? Что за таинственный гость? Или это просто кто-то пошутил? Я поспешно распахнул дверь. Ледяной ветер ворвался в комнату, принеся с собой запахи Рождества — гвоздики, яблок, хвои, бренди, — но за дверью никого не оказалось. И калитка закрыта, и улица совершенно пуста. Но колокольчик-то звонил!

Каждый раз, как услышишь, как звонит колокольчик…

Я узнал этот голос, голос Генри Трэверза из фильма «Жизнь чудесна» — добрый, теплый, которому невозможно сопротивляться. Странно, но этот голос был чем-то похож и на мой собственный; причем настолько, что незнакомый человек вряд ли сумел бы различить наши голоса. Как мне могло прийти в голову, что моя работа закончена? Что я имею право в такой день оставить свой пост? Тебе, между прочим, еще подарки заворачивать нужно, требовательно напомнил голос. И брюссельскую капусту почистить, и рождественские гимны спеть, и картошку поджарить; нужно скатать начинку в шарики и выложить в форму для запекания вместе с колбасками и ломтиками бекона; выпотрошить размороженную индейку; выложить пудинг в керамическую миску и приготовить его на пару. Если всех этих дел не переделать, кто знает, какие ужасные шлюзы могут тогда открыться? Какие звезды могут погаснуть? Какие проповеди пропадут зря? Какие души так и не обретут спасения?

Нет, теперь я отчетливо понимал: об уходе не может быть и речи. Я — как те сломанные часы, стрелки которых навсегда замерли, показывая некий невообразимый час. Пусть уж другие движутся дальше, если должны, если могут, а у меня пока что обязанностей хватает. И дел, которые нужно завершить. И жертв, которые нужно принести. И носков, в которые нужно положить подарки. И предостережений, которые нужно сделать. И жизней, которых нужно коснуться. Нравится это кому-то или нет, но я являю собой Призрак Рождества и обязан выполнить то, что мне поручено.

Я очень медленно повернулся к двери спиной, щелкнул выключателем, и Стена Света вспыхнула вновь, а на каминной полке замигали волшебные фонарики. Должно быть, когда я открывал дверь, запах сосновой хвои, такой странно ностальгический, успел просочиться внутрь и все еще царил у меня в гостиной. И, посмотрев в фиолетовое небо, уже начинавшее медленно светлеть, я увидел, как оттуда, кружась, падают первые легкие снежинки.

Интернет представляется мне самым подходящим местом для возникновения историй о привидениях. Светящийся в глубокой ночи экран лэптопа; голоса из иного мира. Когда я писала «Blueeyedboy»[20] — а это, хотя, наверное, не все со мной согласятся, тоже явно история о привидениях, — я обнаружила, что все сильней восхищаюсь тем, сколь сильно мы теперь зависим от виртуального мира; от тех отношений, которые мы в этом виртуальном мире завязываем; от сообществ, которые мы там создаем; от людей, с которыми мы там контактируем, хотя в реальной жизни, возможно, никогда с ними и не встретимся. Этот мир может стать как дружеским застольем, так и самым одиноким местом на свете. Все зависит от восприятия.

Там, в Сети, никто по-настоящему не умирает. Это истина, которую я только теперь начинаю постигать. То, что кажется абсолютно эфемерным, собрано здесь и хранится вечно; оно может оказаться даже хорошо спрятанным, и все же его вполне можно вновь отыскать и извлечь, чем и занимаются те, кто действительно хочет восстановить некие тонкие ломтики прошлого, отдельные страницы из архивов забвения.

Я впервые воспользовалась Твиттером два года назад, чтобы поддерживать связь со своим сыном Чарли. Ему было девятнадцать, и он учился в университете вдалеке от меня. Мы всегда были с ним очень близки, и я понимала: когда он уедет, в моей жизни возникнет некая пустота. Вот только ни размеров, ни глубины этой пустоты я себе не представляла; как не представляла и того, сколько долгих часов проведу в ожидании звонка от него, снедаемая вечным беспокойством. И не то чтобы я чего-то боялась, но жить одной, без него, в этом просторном доме, оказалось гораздо труднее, чем я ожидала.

У нас очень большой дом; возможно, даже слишком большой для двоих — матери и сына. Сад, занимающий целых четыре акра; большой луг, лес, речка, протекающая через этот лес. Но Чарли как-то ухитрялся заполнить собой все пространство вокруг меня, и оно оживало, взрывалось, жужжало от его беспокойной энергии. А теперь смотреть вокруг стало почти невыносимо. Нет, мне не казалось, что я окружена пустотой, но привычное пространство словно населили призраки прошлого: пятилетний Чарли в своем домике на дереве; Чарли с полной банкой головастиков; Чарли, играющий на гитаре; Чарли, устраивающий с помощью старого деревянного театра марионеток представление под музыку «We Will Rock You» из альбома «Queen’s Greatest Hits» в СD-записи. Пока он не уехал, я и не подозревала, как много места способен занять один-единственный мальчик и как много тишины обрушится на меня в его отсутствие; той тишины, которая давит на наш дом так, словно у него вдруг увеличилась сила тяжести.

Но затем сын ввел меня в мир социальных сетей — в Facebook, YouTube и, самое главное, Twitter, который я сперва отвергла как наименее значимый из всех, но который, как я теперь понимаю, и стал для меня спасательным кругом. Теперь я обрела способность почти касаться своего сына и знать все, что происходит в его новом мире; я получила возможность связаться с ним в любую минуту, когда только захочу, — и все это имело для меня огромное значение, и все это я, несмотря на всю свою нелюбовь к технике, приняла. Приняла всей душой. Ради сына, конечно.

Похожие книги на "Кошка, шляпа и кусок веревки (сборник)", Джоанн Харрис читать полностью, без сокращений.

Виктория Угрюмова - Имя богини

Иоанна Хмелевская - Большой

Аллэин Флаер - Веревки и

Брет Гарт - Компаньон Теннесси

Ирина Антонова - Мужчины и