Люси Кларк - Навстречу мечте
– Я не хочу расстраивать Шелл. Она мне очень нравится. Но я все равно считаю, что, когда родители говорят: «Мы делаем это для тебя, потому что любим», они не всегда правы. Так ведь?
Лана задумалась, вспомнив о своем отце.
– Да, – наконец ответила она. – Они не всегда правы.
Лана вернулась в каюту: Китти лежала, борясь с похмельем. Всю неделю она выбиралась на палубу лишь ближе к полудню.
– Он не хотел расстраивать ее, просто он так выражается. – Лана рассказала Китти про Жозефа. Да, иногда он вел себя странно, однако в нем не было жестокости.
– Генрих всегда спешит на помощь, если дело касается Шелл, – многозначительно приподняла бровь Китти.
– Ты тоже это заметила?
– Как тут не заметить? Бегает за ней с высунутым языком, я чуть не поскользнулась на его слюнях.
– Тише ты! – засмеялась Лана.
– Кому как не Генриху запасть на лесбиянку. Принимаю вызов! – в точности изобразила его акцент Китти. Лана снова засмеялась. – Знаешь, что Генрих рассказал мне вчера? – Китти понизила голос. – Аарон раньше был адвокатом.
– Аарон? Серьезно? А Генрих откуда знает?
– Когда они были в Таиланде, на одной пристани катер, огромный такой, с претензией на роскошь, сдал задним ходом прямо в «Лазурную» и пробил дыру в корпусе. И умчал.
– Аарон, наверное, был в ярости!
– Видимо, нет. Через пару дней он нагнал этот катер. Генрих говорит, Аарон был сама невозмутимость, когда разговаривал с владельцем катера, швейцарцем. Не кричал, не злился. Просто сказал тому парню, что если он не оплатит ремонтные работы, то сообщит в полицию – и как начал сыпать всякими юридическими терминами, что-то про управление судном в состоянии алкогольного опьянения, угрозу человеческой жизни, оставление места преступления… Генрих потом спросил, откуда Аарон все это знает, и тот ответил, что раньше был адвокатом.
Лана с легкостью представила его в зале суда: выпятив грудь, Аарон приводит доводы в защиту подсудимого. Теперь понятно, где он заработал на яхту.
– Интересно, почему он бросил работу.
– Даже не представляю.
Из адвокатов в капитаны – вот уж необычный поворот в карьере. Размышляя об этом, Лана подняла свой альбом и засунула под матрас на койке, чтобы разгладить страницы.
– Что ты там рисовала? – спросила Китти.
– Да так, свернутый трос на палубе.
– Дай-ка посмотреть.
Китти была одной из немногих людей, кому Лана с удовольствием показывала свои наброски. После университета внутри остался какой-то страх: стоя перед однокурсниками и пытаясь объяснить, какой смысл она хотела вложить в рисунок, Лана чувствовала панику. Даже сейчас она начинала волноваться, если предстояло общаться с большим количеством людей.
Лана достала альбом и открыла его на рисунке с веревкой.
– Очень здорово, Лана, – внимательно рассмотрев набросок, сказала Китти.
– Просто веревка.
– Но сколько деталей! Потрясающе. – Китти задумчиво покачала головой. – Когда-нибудь твои работы будут висеть в галерее.
Лана засмеялась.
– Ты очень высокого обо мне мнения.
– Конечно, – серьезным тоном ответила Китти.
Лана вспомнила: даже в подростковом возрасте Китти всегда поощряла увлечение подруги рисованием.
– Помнишь, как летом мы сооружали вигвам у меня в саду и прятались там? – Лана обычно рисовала, сидя в тени, а Китти болтала и красила ногти.
– Да, мы натягивали веревку между сараем и сушилкой, перекидывали через нее простыню и прикрепляли края прищепками. А потом затаскивали внутрь все одеяла и подушки из дома и сидели там часами.
Спрятавшись в складках простыни, подруги считали себя невидимыми для всех остальных.
– Все представляли, какими были бы наши мамы, будь они живы, и что бы мы делали вчетвером.
– Кажется, мы решили, что они стали бы лучшими подругами и мы бы ездили отдыхать все вместе, – с улыбкой добавила Китти.
Лана кивнула, но не улыбнулась.
– Все то время, что я воображала, какой идеальной мамой она была бы, как сильно любила бы меня, она жила в другой стране. И жила другой жизнью.
– Ох, Лана, – нежно сказала Китти.
– У меня просто… до сих пор в голове не укладывается. Разве матери не должны безоговорочно любить своих детей? А она… она взяла и ушла. Свалила нахрен. Годами я оплакивала ее, представляла себе аварию, виновного в ней водителя, прибывшую на место происшествия «скорую»… На самом деле не было никакого другого водителя, никакой аварии и врачей – только женщина, которая недостаточно любила своего мужа и дочь.
– Неправда, – возразила Китти.
– Разве? А он, – с горечью произнесла Лана, – он обо всем мне врал. Если бы я знала правду, то хотя бы попыталась связаться с ней, узнать, почему она нас бросила. Он украл у меня эту возможность. И вряд ли я когда-либо смогу его простить.
– Он пытался защитить тебя. Он делал то, что считал нужным.
Лана закатила глаза.
– Кит, иногда ты говоришь прямо как он.
– Просто… я не хочу, чтобы ты его потеряла. Он твоя семья.
– Нет, ты моя семья, – покачала головой Лана.
Китти обняла подругу, от нее пахло ромом и табаком.
– Что за идиотизм, – сказала Лана, уткнувшись в волосы Китти. – Я затащила тебя на другой конец света, чтобы оказаться подальше от отца, и вот я на яхте посреди Филиппинских островов – и по-прежнему говорю о нем.
– Затащила? Только попробуй от меня отделаться!
Когда чуть позже Лана вышла на палубу, Денни возвращался на борт после купания, с тела капала вода.
– Хочу кое-что тебе показать.
– Что? – спросила Лана.
– Это на острове, сплаваем туда?
Лана посмотрела в сторону острова: плыть минут десять, ветра почти нет, так что сложностей не возникнет. Тем более нужно развеяться.
– Конечно, – согласилась она.
После совместного плавания ночью Лана стала просыпаться раньше всех членов команды и приходить в салон, где сидел за работой Денни. Он закрывал ноутбук, заваривал кофе, и вдвоем они поднимались на палубу встречать рассвет. Раннее утро становилось ее любимой частью дня.
Лана и Денни вместе доплыли до острова. На это ушло больше времени, чем она думала, но Денни не обгонял ее и держался рядом, так что дистанцию они преодолели легко.
Добравшись до берега, Лана протерла глаза от соленой воды, выжала волосы. С завязок купальника капала вода. Она шла за Денни вдоль пляжа ближе к деревьям, где песок был прохладный.
– Куда мы идем?
Денни промолчал и остановился у скал.
– Вот, – показал он на узкий горный проход размером с дверцу шкафа.
– Пещера?
Денни перебрался через валун, осторожно слез в темную прогалину между камнями.
