KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Владимир Файнберг - Кавказ без моря

Владимир Файнберг - Кавказ без моря

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Владимир Файнберг, "Кавказ без моря" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Что ж вы остановились? Идите сюда! Церковь вон там, выше, на ровном участке!

Я видел эту церковь. Конечно, в воображении. Большую. Очень суровую. Из чёрного камня.

Придерживаясь за ветви кустов, мы с Нодаром довольно легко поднялись на плоскую часть горы, а Хасан, умница, побежал к вагончику за хранившимися там кирками и лопатами.

— Казбек! Помогите Хасану и поднимайтесь к нам! — крикнул я сверху.

Тот поднял брошенный Хасаном лом, неуверенно направился в нашу сторону.

Часа через три нам удалось содрать тысячелетний слой почвы, растительности и камней с места, которое оказалось полом когда‑то бывшего здесь храма. Нодар даже определил место, где был алтарь.

Каменный пол оказался на удивление гладок, почти без трещин и выщербин. Жаль было взламывать его сперва ломом, затем кирками. Но я уже знал, видел гроб закопан здесь, у этого самого места, где был алтарь.

Работали все, кроме Нодара. Этот храпун, пьяница, тбилисский аристократ подгонял нас, не давая отдышаться.

— Поднажмите, друзья! Скоро стемнеет. Может пойти дождь со снегом. Все испортит.

Но когда вслед за выкинутой землёй показался красноватый крупнозернистый песок, а затем мы увидели очертания гроба, Нодар спрыгнул к нам, выгнал из ямы и меня, и Казбека и стал сначала вместе с Хасаном, а потом, выгнав и его, сам расчищать гробницу.

Мне стало обидно. Я нашёл. А этот профессор, член–корр сейчас присвоит себе то, чем сумели насладиться Том Сойер с Геком Финном, а также герои «Острова Сокровищ»…

— Как же вы, профессионалы–археологи не подумали о церкви, не нашли то, что было в двух шагах?!

— Постойте, — глухо донеслось снизу. — Крышка гроба расколота. Видимо, тут тоже пусто. Опоздали.

Он и Хасан с превеликой осторожностью откинули две неравные части расколотой крышки. Сразу стало видно: могила цела. Кто‑то, завёрнутый в истлевшее облачение с позолотой возлежал, с большим крестом на месте груди. Между иссохших кистей рук покоилась полуистлевшая трубочка свитка.

Раздался один щелчок, другой.

— Не сметь фотографировать! — Нодар одним махом выскочил из могилы, вырвал из рук Казбека аппарат, вытащил и засветил плёнку.

Все мы оторопело глядели на него. Казбек же опустился на осыпающуюся кучу вынутого из могилы фунта и заплакал, утопив лицо в ладонях.

Наконец я спросил:

— Нодар, что это значит? А не сошёл ли ты от радости с ума?

— Прошу тебя, сиди тут, охраняй могилу. Мы с Хасаном слетаем в город, привезём до темноты всё, что надо, чтобы прикрыть сокровище. Похоже — могила епископа, может быть, самого первого здесь, на Северном Кавказе. Пока научно не обследована, не законсервирована, никаких сведений в печать, никаких фотографий! Через три, максимум четыре часа будем обратно, привезём видеокамеру, материал для укрытия, сторожа. Прошу, не дотрагивайся ни до чего. И глаз не спускай с этого подонка! А ещё лучше — катил бы ты отсюда, Казбек, к такой‑то матери! Никто тебя не звал.

— Нет. Он останется, — сказал я, опускаясь на землю рядом с Казбеком.

Они спешно уехали, а во мне — странная вещь! — вновь всплыл двойник Казбека.

Со школьных лет помню в себе свойство — неожиданно вживаться в другого, становиться им. Вплоть до походки, тембра голоса, выражения лица и, наконец, ощущения чужих мыслей. Это не имеет ничего общего с актёрским даром перевоплощения. Что‑то другое.

— У тебя с собой ведь два фотоаппарата, — сказал я Казбеку. — Во втором, небось, плёнка есть. Пойди, возьми из машины, снимешь, пока нет Нодара нужные тебе кадры.

Он понял голову, мокрую от слез, утёрся. Сходил к своему «жигулю», вернулся с заряженным фотоаппаратом, снял издали могилу, потом то, что лежало внутри. Несколько раз сфотографировал и меня.

Казбек, что с тобою случилось? — спросил я, когда, спрятав аппарат в машину, он вновь уселся рядом.

Его словно прорвало. Он говорил о том, что мечтал стать москвичом. Для этого есть единственный путь: жениться на москвичке. Не получилось. Ни одна москвичка его не полюбила. Мечтал стать поэтом. Даже выпустил книжечку стихов с предисловием Расула Гамзатова. Дальше дело не пошло. Конкуренция местных и московских поэтов. Нужны связи, знакомства…

— Ещё нужен талант, — робко вставил я. — И удача.

— Таланта нет, — неожиданно согласился Казбек. — Удачи тоже… Ни в чём. Тамрико видел? Это моя любовь. Находится сам знаешь, в каких руках… Один раз хотел сделать фотоочерк — сенсацию, в Москву послать, в «Советскую Культуру», этот грузин не даёт.

Он стал сильно тереть глаза некрасивыми костистыми руками. Снова заплакал.

А я думал о том, что и ко мне не очень‑то благоволит удача, и моя женщина не со мной.

Сам не заметил, как тоже заплакал, уцепился за плечо Казбека, чтобы не свалиться в разрытую могилу.

Глянуть со стороны — наверное, глупая картина.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Под колёсами «газика» похрустывают покрытые утренним ледком выбоины горного шоссе. Мы с Хасаном спускаемся на равнину, чтобы там влиться в главную магистраль, ведущую к городу.

Не выспался. Провожу тыльной стороной ладони по лицу. Трёхдневная противная небритость. Не взял с собой из гостиничного номера бритвенный прибор. Думал, уезжаю на сутки. Оказалось, на трое. Обидно, что таким меня запомнит Мзия.

Как обычно и бывает в подобных случаях, Нодар с Хасаном вернулись к раскопу позавчера лишь поздно вечером. Без сторожа. Привезли огромный рулон плёнки для покрытия раскопанной могилы, видеокамеру. Казбек тотчас уехал. И не к епископу, а прямо в город, несмотря на то, что было уже совсем темно. Я уговаривал его не делать этого, переждать до утра. Он поцеловал меня в плечо и все‑таки уехал. Как он спускался в темноте, по этой узкой, виляющей над пропастями трассе?

— Хасан, будем в городе, сможем найти домашний телефон Казбека? Или хотя бы номер его редакции?

— Шамиль Асланович знает.

Печка в машине не работает. Да если бы и работала, брезентовый «Газик» продувает насквозь. От холода, от небритости чувствую себя совсем бесприютным. Особенно сейчас, когда оставил дом епископа Георгия.

Вчера Нодар с Хасаном и епископом чуть не весь день пробыли у открытой мною могилы. Нодар все детально измерил, зарисовывал, снимал на видеокамеру, описывал. Все, как оно лежало больше тысячи лет. Владыка Георгий совершил заупокойную службу над потревоженным прахом. Лишь к вечеру они вернулись домой. Принесли с собою золотой крест и полуистлевший свиток. Нодар с трудом дозвонился в Тбилиси директору своего института. Тот обещал утром выслать бригаду специалистов. Могилу нужно срочно законсервировать до снега.

А я провёл вчерашний день, не выходя из дома. Сейчас почёл бы за счастье вернуться, если б не надежда на то, что за эти несколько суток пришло на Главпочтамт письмо от Жанны.

— Хасан, заедем по дороге к гостинице на Главпочту?

— Не по дороге. Заедем, конечно. Я уже думал об этом. Скажите, а как вы можете находить то, чего никто не видит?

— Дело тренировки.

Другой человек принялся бы расспрашивать, въедаться в душу, но Хасан замолк, почувствовал, что я не настроен разговаривать. Это не признак послушного раба, вынужденного возить разного рода начальство или же залётных столичных штучек вроде меня. Вчера, когда они вернулись с капища, он прямо‑таки сцепился с Нодаром, сказавшим что‑то пренебрежительное о развевающихся разноцветных ленточках на ветках деревьев священной рощи. «Каждая лента — знак надежды человека, его просьбы к Богу. Я неверующий, но вы‑то учёный, должны понимать и уважать, например, какую‑нибудь бабушку, у которой больной внук…»

Едва Казбек уехал, владыка послал Мзию в комнату за Хасаном, усадил его с нами за общий ужин.

Позже, когда мы с епископом Георгием уединились в молельной, я прямо спросил:

— Казбек действительно вызывает неприязнь, связан с бандитами, но разве мы, христиане, должны его унижать? Сторониться?

К моему удивлению, владыка ничего на это не ответил, промолчал. Он вдруг вернулся к тому, о чём я исповедовался в первый вечер, сказал, скорбно поглядывая на меня:

— Смею думать, что беда ваша — женщина Жанна. Эти люди — Марк и Жанна, играя своими жизнями, играют и вашей. Слышал о них по «Голосу Америки», по «Свободе». Известны на весь мир. Уверен, используют вас… Ведь это так?

— Прячу у себя их рукописи, бумаги… Они меня любят, доверяют.

— Вы честолюбивы. Но ещё обиднее погореть из‑за чужого честолюбия. В случае чего, их защитит заграница, а вас сгноят в зоне… История с чужой женой — плохая история.

Молится он, погружаясь в молчание. По крайней мере, я не расслышал ни одного слова. Запомню этот урок на всю жизнь. Молиться нужно от себя, из глубины сердца. Наши многословные молитвы—зачастую ханжество, актёрство перед людьми, ещё хуже — перед собой…

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*