Николай Никандров - Путь к женщине
Блондинка, критически всматриваясь в нее:
– Ты худа, как драная кошка. И прежде чем надеяться на что-нибудь хорошее, ты должна стараться пополнеть.
– Я и сама очень хотела бы поправиться. Но как это сделать? Вот вопрос! Ем я, кажется, много…
– Пей пивные дрожжи. От них лучше всего разносит.
Придется начать пить… А то со мной на этой почве творится что-то прямо ужасное! Ночами душат кошмары…
Утрами впадаю в отчаяние, реву, как девчонка, прихожу на службу заплаканная… Днем спрашиваю себя: зачем живу, зачем работаю, для чего, для кого?.. Вечерами – когда особенно тяжело быть одной и когда с особенной силой хочется любить – думаю о самоубийстве, привожу доводы за и против…
– Ну, это ты чересчур, насчет самоубийства-то…
– А что же остается делать? Знаешь, я сейчас дошла до такого состояния, что с радостью сошлась бы с любым уродом, с самым страшным! Я уже представляла себе себя со всякими, и – не противно. А как любила бы я его, моего миленького, как ласкала бы, как жалела! Сколько у меня в душе накопилось для него нежности!
– Это для урода-то?
– Да, и для него. Для кого попало. Мне теперь безразлично для кого именно. Все равно смотрю на себя, как на кандидатку в сумасшедший дом.
– Если ты серьезно это говоришь, то тебе надо лечиться.
– Лечилась! Ходила к докторам! Прописывают вегетарианский стол плюс какое-то лекарство. Но ничего не помогает. Разве суп из овощей и валериановые капли смогут заменить мне мужчину?
– В таком случае ты приобретала бы побольше знакомств с хорошими мужчинами.
– Легко сказать! А как это сделать, как приобретать?
Устремляет горящие глаза вперед, в шагающую навстречу публику, вдруг настораживается, сообщает с волнением:
– Вон какие-то двое идут, двое мужчин, без дам. Видно, холостяки. Вот познакомиться бы! Пройдемся мимо них. Сворачивай поближе к ним, поближе! Только смотри не показывай вида, что мы хотим познакомиться.
– Меня-то не учи. Я сама знаю.
И две женщины приближаются к идущим им навстречу двум прежним мужчинам, недавно женившемуся и желающему жениться.
VIII
– Не смотри на них, не смотри, отвернись! А то ты такая худая… Себе же наделаешь хуже!
– А я разве на них смотрю?
– А конечно, смотришь!
Желающий жениться держит под руку друга, идет, жестикулирует, удивляется:
– И неужели я мог ошибиться? Все дорожки обегал – нигде нет! Промелькнула за кустами, как привидение, и исчезла!
Недавно женившийся насмешливо, с улыбкой:
– Это у тебя галлюцинация зрения. Трое суток не есть, не спать, не знать ни минуты покоя, а только все ходить по одному месту и изо всех сил пялить глаза в пустое пространство – такие вещи даром не проходят. Вот какие-то две навстречу идут. Одна блондинка, другая брюнетка.
Желающий жениться вытягивается, становится на носки, расширяет глаза:
– Где? Где? Ага, вижу. Стреляем хотя за этими! Тебе будет брюнетка, мне блондинка.
– Хитер, брат!
– А что? Ты хочешь блондинку? Ну, бери блондинку, а я возьму брюнетку, черт с тобой, мне не жалко. Я думал, ты, как человек женатый, не будешь особенно претендовать. Куда же ты идешь? Держи прямо на них. Нахальнее, нахальнее! Приду май какую-нибудь смешную фразу, чтобы они рассмеялись, от пусти той и другой какой-нибудь комплимент, чтобы обе были довольны. Ну, придумывай поскорее!
– А ты?
– Я не могу, голос дрожит, все дрожит. Видишь, как меня уже бьет лихорадка?
Две пары – пара мужчин и пара женщин – натянуто проходят мимо друг друга. Женщины изо всех сил воротят лица от мужчин. Мужчины, наоборот, лицами своими почти налезают на лица женщин, с заискивающими улыбками заглядывают им в глаза, замедляют шаги, почти останавливаются…
– Видал-миндал? – когда женщины проходят дальше, стоят и глядят один на другого мужчины.
– Видал, видал.
– Ну, и что?
– Так себе.
– Что значит "так себе"?
– Значит, бывают лучше. Одна еще ничего, на тройку с плюсом, а другая вовсе никуда, на два с двумя минусами.
– Чем же она плоха?
– Как чем? Разве не видишь? Суха, как щепка!
– Это ничего. Это дело поправимое. Не теряй их из вида, поглядывай, куда они пошли. А почему ты ничего им не сморозил, когда мы поровнялись с ними?
– А с какой стати непременно я? Не мне жениться – тебе! Ей сморозишь, а у нее муж какой-нибудь ответственный!
Желающий жениться волнуется, глядит через головы гуляющей публики, командует как на пожаре:
– Поворачиваем за ними! Держи прямее, не смотри, что проволока, а то уйдут! Прибавь ходу! Еще, еще! Бежим!
Полная блондинка в это время:
– А представительные какие! Должно быть, где-нибудь служат.
Сухощавая брюнетка от удовольствия шевелит ноздрями, как плавниками:
– Фигура! Рост! Полнота! Все как следует. Повернем за ними. Но где они? Вон они, вон. Отвернись от них, смотри в кусты!
– Ты сама отвернись, а я-то давно отвернулась…
И опять в прежнем порядке, – еще церемоннее, чем в первый раз, – проплывают мимо друг друга две пары, пара мужчин и пара женщин. Женщины, сколько могут, изгибаются корпусами прочь от мужчин; мужчины с такими же усилиями ломаются в талиях к женщинам…
IX
Идут два купца, два упитанных российских мужичка, с длинными туловищами, на коротких ногах, в сапогах, в картузах, с красными возбужденными лицами.
Оба сильно навеселе.
Идут, заплетаются ногами, рассуждают, смеются, бранятся, божатся. Иногда останавливаются среди дороги. Постоят, поговорят, пожестикулируют, хлопнут оземь картузами, пожмут друг другу руки, расцелуются и идут дальше.
Первый, весело сверкая белыми зубами:
– И никак не сообразишься с энтими бабами! То не было ни одной, только жена, приходилось даже пиявки на зашеину ставить, а то вдруг с двоими живу, окромя жены!
Второй разевает влажный смеющийся рот:
– С двоими? Хе-хе. Это хорошо. Как же так?
– А так. Сперва начал с одной жить, с какой попало, потом присмотрел другую, несравнительно лучшую. Договорился с ней о цене, дал задаток, чтобы к другому не перебежала, все честь честью. Потом, раньше, чем начать жить со второй, хочу порвать союз с первой, смотрю, а она у меня за три месяца вперед денег понабрала! Раз выпросила за месяц авансом, в другой раз за месяц авансом, так и набралось. Вернуть за три месяца отказалась, говорит: "денег нет". Но и той, вто рой, тоже хороший задаток уже даден. Что ты, думаю, будешь делать! Вот и приходится теперь, на старости лет, с двоими бабами жить, чтобы ни за той, ни за другой деньги даром не пропадали. И та отживает взятую сумму, и та. И к той наведываюсь, свое требую, и к той.
Второй, постарше и попьянее, потряхивает головой;
– Ну, нет, – хе-хе!.. Я своей финтифлюшке денег вперед никогда не даю… Сколько проработала, за столько время и получи… Если, допустим, она бросит меня сегодняшний день, то только за сегодняшний день и получит… Ни копейки больше!.. Сориться зря деньгами я не могу, у меня все-таки семейство… Отрывать зря кусок у жены, у детей, не могу, нет…
Оба идут бульваром дальше. И второй, что постарше и попьянее, все разрисовывает рукой в воздухе узоры и все повторяет:
– Ну, нет… Я не могу… Нет… Не могу…
X
Два красноармейца в длинных новых разглаженных шинелях, прямые, несгибающиеся, как деревянные, с позванивающими где-то под шинелями шпорами. И с ними две молоденькие, круто замешанные, высокогрудые бабенки. Бабенки в пестрых цветистых платочках, с густо нарумяненными щеками, с пудрой в бровях и ресницах.
Все четверо идут медленной развалистой походкой, одной шеренгой, в ряд. Дамы в середине, кавалеры по бокам.
Первая дама, увидев пустую скамейку:
– Чего-й-то мы все ходим да ходим? Что, ноги у нас нахальные, что-ли-ча? Сядем!
Лениво падает на скамью. Вторая дама:
– Сидеть лучше, как ходить.
И садится вслед за первой.
Первый красноармеец неохотно приостанавливается:
– Нет, ходить лучше, как сидеть.
Первая дама ему:
– Вы как себе хотите, а я больше не в силах ходить. Второй кавалер ей:
– А что, колеса не смазаны? Можно смазать. Первый как стоял, так и покатился от хохота.
– Га-гг-га! – гогочет он во всю глотку, кружась на месте волчком. – Га-га-га!
Кавалеры в конце концов тоже садятся. Они располагаются на скамье в том же порядке, в каком гуляли: по бокам дам. Каждый садится возле своей дамы, поворачивается к ней лицом, запускает одну руку между спиной дамы и спинкой скамейки, а другой рукой орудует спереди.
– Чур, рукам воли не давать! – сейчас же строго предупреждает первая, сразу почувствовав, как по ее спине уже за ползала, уже заискала большая пятерня кавалера.
– И вы тоже! – решительно заявляет вторая своему и делает несколько энергичных, но безуспешных попыток хотя где-нибудь отделиться от него, уже приросшего к ней каждой своей точкой, словно пластырь.
