Алексей Кирносов - Простое море
— Сейчас новый способ придумали, — сказал старпом. — Берут костяной зуб с шурупом и ввинчивают прямо в челюсть. Десяток седых волос, зато зуб — как настоящий.
— Не рассказывайте ужасов, Николай Николаевич, —вздрогнул капитан. — Мне я без того кисло.
— Это не ужасы, а медицинский факт, — засмеялся старпом. — Высшее достижение зубной техники.
— Вам смешки... — проворчал Сергей Николаевич и стал ходить по рубке.
— Когда я еще на военке служил, —припомнил Преполивановский, — был у нас старшина катера, Митрошкин по фамилии. Так он медные пятаки зубами гнул. Зажмет пятак между зубов и пальцем его кверху загибает. Проволоку перекусывал запросто. Я тоже пробовал — только зубы поломал.
— Стульторум инфинитис, — вздохнул капитан, облокотился на тумбу машинного телеграфа и стал смотреть вперед.
— Ага, — поддакнул Преполивановский. — Этот Митрошкин был чемпионом флота по штанге. Кра-а-сивый значок носил...
— Это черт знает что за чудовище, — вдруг сказал капитан и указал пальцем вниз, на палубу. — Когда вы за нее возьметесь, старпом?
Вдоль борта шла буфетчица Настя с тазом мокрого белья. Она прошла на бак, установила таз на брашпиле, по-хозяйски сняла с утки бросательный конец и стала натягивать его между вантиной и вентиляционной трубой гальюна.
— Сейчас начнет трикотаж развешивать, — вздохнул старпом. — Сколько раз уже ей говорилось, что флаги расцвечивания поднимаются на судах только по праздникам...
— Пропесочьте ее так, чтобы перья полетели, — посоветовал Сергей Николаевич.
— Какие там перья — ей все как с гуся вода, — сказал стартом, опуская стекло левого окна.
Настя продолжала развешивать белье. На ветру заполоскались сорочки, чулки, панталоны ядовитой химической расцветки и какие-то неопределимые дамские тряпочки. Старпом включил микрофон.
— Настя! — рявкнул он так, что та вздрогнула и выронила из рук боцманские кальсоны. — Вам сколько раз говорилось, что нельзя развешивать белье на палубе?
Настя подняла кальсоны, повернулась и закричала:
— Командовать каждый может, а сушилку освободить от всякого барахла у вас руки не доходят! На всех судах сушилки как сушилки, а у нас кладовку устроили. Совести у вас нет!
— Повесь в душевой! — крикнул стартом. — А на палубе чтобы этих флагов больше не было!
— В душевой места мало! — не сдавалась Настя.
— Хватит тебе там места. Говорю, снимай тряпки! После перепалки, продолжавшейся еще минуты две, Настя покорилась и, ворча, стала снимать белье.
Старпом выключил микрофон и, отдуваясь, сказал:
— До чего же склочная баба... Хотя, в сущности, она права. Сушилка предназначена для сушки белья — от этого никуда не денешься. Что там механики держат?
— Запчасти от вспомогательного двигателя и кое-какой инструмент. В машине некуда деть.
— В машину можно еще черта с рогами засунуть, — возразил старпом. — Акроме того, у них в трюме кладовка. Пусть в трюм положат запчасти.
— B трюм каждый раз лазить надо, — с усмешкой заявил капитан. — Это дело трудоемкое. А в сушилке все под рукой.
— И из-за их лени я должен вести эти баталии с Настей? Нет уж, слуга покорный. Прикажите стармеху сегодня же вынести оттуда свое железо. А то я боцмана настропалю — он сам все в машину поскидывает.
— Если бы вопрос упирался только в Настины удобства, я бы вам это сделать не позволил, — сказал капитан. — Но у нас матросы будут промокать насквозь при работе с вехами. Им надо где-то сушить обмундирование. Поэтому придется железо на время убрать в трюм. Можете передать стармеху такое мое приказание.
— С большим удовольствием, — облегченно вздохнул старпом. — Кажется, Славный на горизонте, — сказал он, посмотрев вперед.
Стартом взял бинокль, поднес его к глазам, подкрутил правый окуляр.
— Маяк уже видно, — сообщил он и положил бинокль. — Так что́ мы решили: сразу начнем работать или сначала сходим в Усть-Салму?
— Сходим в Салму. Надо посоветоваться с начальником участка, как он себе работу планирует. Может, он снял уже что-нибудь поблизости. У него ведь солидный катер есть. А торопиться нам некуда. Все равно домой еще не скоро попадем.
— Почему не скоро? — поднял брови старпом. — Я полагаю, что к субботе мы эту работу кончим.
— Вы только полагаете, — располагают другие.
— А в чем дело? Вы что-нибудь знаете?
— Тоже — полагаю... Определите-ка местечко, Николай Николаевич. Мне кажется, мы чуть правее фарватера идем. А здесь где-то есть затонувшее судно.
— Над ним должна веха стоять, — сказал старпом, посмотрев на карту.
— Должна, конечно. Только я ее не вижу. Веха вообще вещь ненадежная. Вы, как гидрограф, должны это знать...
Стартом вышел на мостик, взял три пеленга, вернулся и проложил пеленги на карте.
— Так я и думал, — сказал капитан, взглянув на линии, пересекшиеся несколько правее пунктира фарватера. — Возьмите три градуса левее. — Сергей Николаевич взял карандаш и поставил крестик впереди на линии курса.
— Отсюда повернем на Орловский мыс. Рассчитайте-ка время поворота. Минут, наверное, двадцать осталось...
Дав рулевому новый курс, старпом быстро прикинул на бумажке время, нужное для того, чтобы дойти до поставленного капитаном креста.
— Двадцать четыре минуты, — уточнил он. — Как раз в двенадцать повернем.
— А что, уже полдвенадцатого? — встревожился Преполивановский. — Тогда разрешите сходить вахту поднять.
— Иди. Только поживее, — разрешил старпом и принял от него штурвал.
Преполивановский потянулся, хрустко зевнул и выскочил из рубки.
— В понедельник в отряд приезжает комиссия из министерства, — заметил Сергей Николаевич.
— Не завидую тем, кто будет в базе в это время, — отозвался старпом. — До семи потов авралить придется.
— Вряд ли кто останется в базе к этому времени, — усмехнулся капитан. — Командир все суда по морям разгонит. Оставят парочку наиболее визитабельных. Чем меньше судов — тем меньше замечаний.
— Вот оно что! Теперь понятно, почему вы думаете, что в субботу мы не вернемся, — сообразил старпом. — А может, все-таки пустят? — спросил он.
— Безнадежно. Кому это надо, чтобы в базе стояло грязное, только что пришедшее с работы судно? Вот уедет комиссия — тогда пожалуйста.
— Никак не могу привыкнуть к таким комбинациям, — вздохнул Коля Бобров. — Показуха, очковтирательство.
— Все люди. Всем хочется жить спокойно. Ведь вы тоже иногда мне втираете очки? Не смущайтесь. Я знаю, что вы это делаете из лучших побуждений... Я, брат, многое понимаю, хоть я и не президент Академии наук.
Капитан улыбнулся и похлопал старпома по спине.
— Вы все еще сердитесь на меня за тот случай? — спросил Коля Бобров.
— Нет, я и тогда не сердился. Просто присматривался.
— Не согрешишь — не покаешься, — сказал стартом.
— Грешить при погрузке ацетилена — весьма рискованное дело. Такие грешники иногда каются непосредственно на небесах.
— Я везучий, — пошутил Коля Бобров. — Вот и рулевой возвращается, — показал он рукой. — Уже успел что-то на камбузе подхватить!
По палубе шел Преполивановский, искоса поглядывая на окна рубки. Он на ходу застегивал ватник и что-то торопливо дожевывал. Поднявшись на мостик, он несколько секунд потоптался у двери рубки, проглотил последний кусок и открыл дверь.
— Долго ты странствовал, — сказал старпом, передавая ему штурвал.
— Писаренку никак не разбудить было, — объяснил Преполивановский. — И у второго помощника дверь закрыта. Я долго стучался, пока он открыл.
— Николай Николаевич, возьмите еще пеленжок на Славный, да будем поворачивать, — сказал капитан. — Время выходит.
6Пройдя узкий и извилистый входной фарватер, «Градус» ошвартовался у пустынного усть-салминского причала. В пятидесяти метрах от причала начинался лес. У крайних, облетевших уже березок, опустив голову, бродила однорогая корова. Далеко от причала, на самом берегу Салмы, стояло деревянное двухэтажное здание гидроучастка; а в стороне от него выстроились рядком, как утята за уткой, маленькие домики служащих. Недалеко от пирса в беспорядке были разбросаны черные длинные бараки складов. Под тесовыми навесами штабелями лежали вехи, бакены, голики и пустые ацетиленовые баллоны. На причале, на земле, на крышах домов и складов желтели пятна подтаявшего снега. Корова задрала нескладную голову, звякнула колокольцем, подвешенным на шее, и заревела густым, пароходным басом.
— Уныло здесь людям живется, — произнес второй помощник и выплюнул окурок на причал. — Сколько отсюда до ближайшего села?
— Километров пять-шесть, — ответил капитан и спросил: — Хотел бы я знать, куда они угнали свой катер?
