Виль Липатов - Смерть Егора Сузуна
За чаем Егор Ильич ведет длинные философские разговоры. Собственно, все серьезные и важные мысли, обобщения Егор Ильич продумывает и изрекает именно за чаем. А когда же еще! В другое время дня и ночи Егору Ильичу некогда философствовать. Правда, в постели, перед тем как уснуть, Егор Ильич зачастую далеко за полночь размышляет о разном, в особенности о том, что он не хочет взваливать на плечи других.
Сегодня, находясь под впечатлением разговоров о визите врача, Егор Ильич настроен особенно философски. Прихлебывая чай и жмурясь от удовольствия, он ведет неторопливый вдумчивый разговор.
– Когда человек бывает больным? – спрашивает он и отвечает: – Человек бывает больным тогда, когда начинает думать о своих болезнях… Это раз! Во-вторых, скажу тебе, Зинаида свет Ивановна, человек бывает больным тогда, когда у него слабый дух. А как же, а как же, голубушка!.. У человека здорового духом – здоровое тело! Ты думаешь, пословица только в одну сторону действует? Нет, милая моя!.. В-третьих, свет Ивановна, человек бывает больным тогда, когда он хочет болеть!
Егор Ильич энергично взмахивает рукой:
– Теперь, милая моя, разберем вопрос о праве человека на болезнь. Спросим себя, имеет ли человек право болеть? Не имеет. Человеческое существование так коротко, что на болезни не остается времени. И когда-нибудь медицина достигнет такого уровня, что искоренит все болезни. Но! Но, милая моя, пока медицина бессильна, каждый должен бороться за свое право не болеть. Каким образом? Работой, трудом… Возьмем меня, то есть Егора Сузуна. Имею ли я право болеть? Не имею… У меня, матушка, на плечах стройка восемнадцать, прораб Власов и Лорка Пшеницын… Да, насчет Лорки Пшеницына! Знаешь, почему у него не работают мускулы правой руки?
– Нет!
– Потому что у него работает весь плечевой пояс и он использует инерцию руки… На чем я остановился? Ах, на том, что человек не имеет права болеть! Слушай дальше… Жизнь человеческая коротка, и человек должен сделать на земле как можно больше, ибо ценность личности определяется величиной содеянного ею. Возьмем опять же Лорку Пшеницына. Шельмец за свою жизнь должен построить не меньше сотни домов. Имеет он право болеть?
– Слушай, Егор, – говорит Зинаида Ивановна, – слушай, Егор, а ты понимаешь, что говоришь глупости?.. Разве болезни зависят от воли человека?
– Глупости говорит глупый человек! – отрезает Егор Ильич. – А я, – он тычет себя пальцем в грудь, – я человек умный. Не смотри на меня, матушка, сиреневыми глазами, я лучше других знаю, что я умный человек! Вот так-то… Мне, Зинаида свет Ивановна, не до глупостей! Сколько мне осталось жить на земле? Мгновенье! А дел сколько! Мильон… Кстати, могу заметить, что, когда человек умирает, ценность его бытия можно определить по тому, сколько недоделанных дел оставил он на земле… А как же, голуба-душа?.. Вот умер, скажем, Иванов. Ну похороны, пятое-десятое, а потом кинулись разбирать земные дела Иванова, и оказывается, что он все сделал. Написал все письма, построил все дома, выяснил все отношения с миром. Кажется, хорошо, отлично! Ан нет! Я тебе прямо скажу, что Иванов был бездельником. Значит, скажу я тебе, этот самый Иванов, почуяв смерть, решил закончить все свои земные дела, не начиная новых… Ага, понимаешь! Значит, какое-то время, хоть день, Иванов ничего не делал… Нет, матушка моя, человек, умерев, должен оставить много неоконченных дел. Вот такой человек был настоящий человек! Смерть, понимаешь, уже над ним крыльями трясет, а он, понимаешь, новые земные дела начинает…
– Чего это ты раскаркался, Егор? Смерть, смерть…
– А мне, матушка, о рождении говорить не приходится… Мне шестьдесят восемь, а для большевика это, брат, такой возраст, что давно умирать пора… Налей-ка ты мне еще чаю и не шибко стучи своими ложками-чашками, я от этого стуку с мысли сбиваюсь… Так вот! У большевика жизнь короткая, но яркая. Не каждому, милая моя, привелось две революции совершить, четыре войны пережить да еще на старости лет с Афониным повстречаться. – Егор Ильич прищуривается, нижней губой схватывает ус и начинает жевать его. Потом он хитро улыбается. – Хотя, свет Ивановна, мне здорово повезло, что я встретился с Афониным! Ведь если бы этого не произошло, сколько бы он еще вреда принес! А вот ему, то есть Афонину, не повезло! Он, понимаешь, повстречался со мной. Эге-ге! Это не баран начихал, когда сам Егор Сузун на тебя войной идет… Вот опять ты строишь сиреневые глаза. Думаешь, расхвастался Егор. А ты людей спроси – просто это или нет, когда Егор Сузун объявляет войну? То-то же! Сиреневые глаза каждый может состроить, а вот с директором Афониным рассчитаться… Поэтому-то я и не имею права болеть!
После этих слов Егор Ильич поднимается, ставит на стол пустой стакан; вид у него решительный и энергичный, усы лихо торчат. «Разговоры кончены! – говорят лицо и поза Егора Ильича. – Надо приниматься за дело!» Егор Ильич одергивает косоворотку, поправляет витой шелковый поясок, громко кашляет и поводит бровями.
– Вопросы есть? – спрашивает он.
– Нет вопросов! – отвечает жена, хотя ей досадно, что Егор сегодня рано кончил разговоры и философию.
Зинаида Ивановна любит вечерние разговоры с мужем. Ей хорошо сидеть с ним за одним столом, глядеть в его оживленное загорелое лицо, слушать громкий, чуть-чуть хрипловатый голос. Когда Егор Ильич размахивает руками, сердится и называет ее «матушка моя», он кажется молодым, стремительным, лихим. Особенно же любо ей, когда Егор злится, выходит из себя – тогда глаза у него совсем молодые.
Когда Егор философствует за чаем, Зинаида Ивановна забывает о докторах, ей кажется, что ничего не было – не приходил озабоченный доктор, не качал печально головой, узнав, что Егор Ильич опять по жаре ушел на стройку, не говорил ей страшных слов о том, что сердце мужа в один прекрасный момент может не выдержать, и тогда… Зинаида Ивановна старается не думать о том, что будет тогда, когда сердце мужа не выдержит. Потому она любит слушать его, глядеть в его глаза – тогда легче не думать о докторе.
Не пускать Егора на стройку нельзя. Когда Зинаида Ивановна думает об этом, она всегда вспоминает Среднюю Азию, где он строил электростанцию. Однажды прибежал казахский юноша, торопясь и волнуясь, рассказал, что у котлована сидит орел с перебитым крылом. «Злой и страшный! – говорил юноша. – Ружья нет, камнями орла бить нельзя – это такой гордый птица, – мешает работать. Как тигр нападает на людей!» Заинтересованный Егор побежал к котловану – орел действительно сидел на бровке. Когда подоспела Зинаида Ивановна, орел, раскинув крылья, – громадный, злой – наступал на Егора. Она перепугалась, но Егор сумел быстро и ловко набросить на голову орла куртку.
Орел стал жить в пустой комнате дома Сузунов. Егор Ильич давал ему мясо, бросал в окно полуживых тушканчиков, но орел не брал пищу. Зинаида Ивановна никогда не забудет его глаз – гордых, надменных и мудрых. Орел не хотел жить в неволе. Какая это жизнь, если нельзя подниматься в небо, парить над зеленой землей, вонзать в добычу острые когти? Орел умер через десять дней. Они вошли в комнату, долго стояли над ним – птица лежала навзничь, вывернув голову, точно напоследок обернулась к небу, сияющему в просвете окна.
– Смерть бойца! – торжественно произнес Егор. Он похоронил орла на взлобке высокого кургана – пусть над ним сияет небо, плывут сквозные облака, дуют ветры. Птица была достойна этого…
Егор Сузун погибнет без работы. Если его на неделю оставить без стройки, он ссутулится, согнется, станет шаркать ногами обреченно и печально; исчезнет из глаз лихость, траурно повиснут чапаевские усы, спина станет узкой и тонкой. Точно таким был Егор однажды, когда его сняли с работы, и полгода он ходил без дела. Он тогда словно потух, она глядела на него и ужасалась – муж постарел на двадцать лет. А потом, когда опять начал работать, за неделю помолодел и выпрямился.
– Охо-хо! – вздыхает Зинаида Ивановна. Трудно быть более счастливой и несчастной, чем она. Зинаида Ивановна счастлива тем, что всю жизнь прожила рядом с таким человеком, как Егор; несчастна тем, что трудно умирать, когда знаешь, что на земле есть такие люди, как Егор. Она, Зинаида Ивановна, всегда считала, что ее Егор – высший образец человека! Пусть это нескромно, тщеславно, но она так думает, и это ее право так думать. Никто в мире лучше ее не знает Егора Сузуна, а она уверена, что Егор – образец человека и коммуниста.
Если бы Зинаиду Ивановну спросили, каким должен быть человек будущего, она бы без раздумий ответила: «Таким, как мой Егор!» Она может доказать, что это так. Она бы начала с того, что Егор способен любить преданно и долго, он из тех, кто верен в любви и дружбе. Потом бы она сказала… Здесь Зинаида Ивановна останавливается, перебивает свои рассуждения. Ей приходит мысль о том, что такой человек, как ее Егор, не нуждается в доказательствах образцовости. Сама жизнь Егора, его поступки, манеры, мысли – все-все говорит о том, что Егор человек незаурядный.
