Лев Портной - Улавливающий тупик
— Надеюсь, ты не считаешь это сексуальным преследованием? Ты можешь плеснуть в меня шампанским, я отвезу тебя домой, и мы забудем о происшедшем.
— Я не буду плескать в вас шампанским, потому что у меня дома его удобнее пить из бутылки, а не выжимать из вашего пиджака, — улыбнулась Катя.
— Значит, мы едем к тебе, — улыбнулся я и добавил: — Кстати, давай выпьем на брудершафт.
— Куда мы едем, я еще не решила, — лукаво ответила Катя. — А на счет брудершафта — принято.
Мы выпили, и я наклонился, чтобы поцеловать девушку в щеку, но она подставила губы и поцеловала меня по-настоящему, долгим и страстным поцелуем, от которого закружилась голова и сладкая истома поднялась откуда-то из глубины моего естества и разлилась по всему телу.
— Ты знаешь, у меня дома нечего есть, — сообщила Катя. — Давай, поедим чего-нибудь.
— Только не здесь. Знаешь, в «Новинском пассаже» есть ресторан «Голубой Слон». Поехали туда.
После «Голубого Слона» Катя предложила вспомнить детство и прогуляться по зоопарку. Было уже темно, и зоопарк был закрыт, но мы перелезли через забор со стороны «Планетария». Мы бродили вдоль пустых клеток и клеток со спящими животными. Некоторые из них просыпались и кричали, провожая нас настороженными взглядами. От их крика просыпались другие животные, и вскоре все вокруг наполнилось полусонным рычанием и блеянием. А потом затрубил слон, и нам стало жутко. Неожиданно возле клетки с водоемом мы заметили чью-то фигуру. Я тут же вытащил свой RECK и на всякий случай взвел курок.
— Кто здесь? — услышали мы мужской голос.
— Мельников?! — изумилась Катя.
— Я, — послышалось в ответ, и из темноты навстречу нам вышел Гена.
— Что ты здесь делаешь? — удивленно спросил я.
— А вы что? — вопросом на вопрос ответил Мельников.
— Мы-то гуляем, а вот ты должен был в Африку уехать, — сказала Катя.
— Как в Африку? — у меня брови полезли на лоб от изумления.
— Что значит как? — обиженно переспросил Гена. — Ты же сам отправил меня в командировку.
И я понял, каким этот Мельников был пройдохой, — впрочем, чего я еще ожидал от менеджера по сбыту.
— Ах ты жулик! — накинулся я на него. — Ты, значит, меня обворовываешь потихонечку!
— Да ты что, Михалыч! — запротестовал Гена.
— Заткнись! — рявкнул я. — Я тебя раскусил. Я тебе командировочные выдаю для поездки в Африку, а ты, стало быть, ни в какую Африку и не думаешь ехать. А просто воруешь крокодилов из зоопарка и предъявляешь их как доказательство, что побывал в Африке!
— Михалыч, — залепетал Гена. — Ей-богу, это ошибка. Я сюда пришел для того, чтобы запомнить, как крокодил выглядит. Здесь же на клетке написано. А в Африке, сам знаешь как: крокодила встретишь, так на нем таблички висеть не будет, что это крокодил.
— Свинья ты, — заявил я и плюнул ему под ноги. — Видеть тебя не хочу. Чтоб завтра же уволился по собственному желанию. Пошли, Катя.
Я обнял девушку, и мы направились назад, в сторону «Планетария».
— Поехали к тебе, — сказал я. — Что-то эта прогулка стала утомительной.
Катя жила на втором этаже в двухкомнатной квартире в дореволюционном особнячке на Сретенке. На этом же этаже были расположены еще две квартирки, и все они когда-то были одной большой квартирой, в которой жил какой-нибудь небогатый помещик, а может быть, размещался пансион. Мы прошли в просторную комнату, одну стену которой целиком занимали стеллажи. Полки ломились от книг, в основном, подписных изданий, очень много было книг из серии «Жизнь замечательных людей». На одном стеллаже висел китель полковника с общевойсковыми эмблемками.
— Это папин, он военный историк, — пояснила Катя и добавила: — Они с мамой сейчас на даче.
— А почему у твоего папы такое странное имя — Мэлор Захарьевич? — спросил я.
— Ничего странного. Мэлор означает «Маркс, Энгельс, Ленин — Организаторы Революции».
— Екатерина Мэлоровна — хорошее сочетание, — хмыкнул я.
На тумбочке у противоположной стены стоял музыкальный центр «SONY», полученный Катей в прошлом году в качестве презента от нашей фирмы. Я включил его, он оказался настроен на радио «Сто один». Играла музыка. Я погасил свет, включил висевший на стене светильник и пригласил Катю танцевать. Мы кружились под музыку, я вдыхал запах ее волос, а она гладила меня по шее, и вскоре я почувствовал, что она прижимается ко мне чересчур сильно. И я сделал то, что мне хотелось сделать всегда при виде своей секретарши с первого же дня ее работы на фирме. Я опустил руки и изо всех сил сжал ее ягодицы. Катя застонала и начала торопливо расстегивать мои брюки…
Под утро меня стали мучить кошмары. Мне снилось, что гигантский осьминог скрутил меня и высасывал мой мозг. Я проснулся и обнаружил, что весь опутан какими-то проводами. Кожу на руках, ногах и висках стягивал лейкопластырь, удерживавший металлические пластины, от которых тянулись провода к непонятному прибору размером с небольшой телевизор. На краю кровати в розовом пеньюаре сидела Катя и испытующе смотрела на щель в нижней части загадочного агрегата. Прибор равномерно жужжал и многообещающе попискивал.
— Что это за фигня такая? Что ты делаешь, Катя? — возмутился я.
— Вычисляю твой коэффициент «О», — объяснила девушка.
— Какой еще коэффициент «О»?
— Коэффициент «О» — это коэффициент Онуфриева, — сообщила Катя. — В соответствии с его величиной я смогу определить, чем ты являешься в нашем мире — моделью «Ф» или Привнесенным Сознанием.
Я расхохотался и, не срывая провода, присел и обнял девушку.
— Катя, ты обалденная девчонка, я просто без ума от тебя, но тебе, по-моему, нужно посетить психиатра. Что за чушь ты городишь и чем ты занимаешься, делать тебе, что ли, нечего?
— Это не чушь, — обиженно ответила Катя. — Это величайшее открытие одного моего друга.
— Онуфриева? — усмехнулся я и на утвердительный Катин кивок спросил: — И что же он открыл?
— Я могу объяснить, но предупреждаю, что ты не готов к восприятию такой информации.
— Ладно, валяй, от тебя можно ждать все что угодно.
— Вот-вот, — вздохнула девушка. — Ты так к этому и отнесешься, как к какой-то несусветной фантазии, и не поверишь, что это серьезно.
— А ты попробуй. Может, убедишь меня, — улыбнулся я.
— Видишь ли, дело в том, что мы живем в нереальном мире. Весь наш мир — это всего лишь чей-то сон. И люди, которые населяют этот мир, делятся на две категории: модели «Ф» и модели «ПС». Первые не существуют в действительности, это фантасмагории, вызванные фантазией Спящего, а вторые являются Привнесенными Сознаниями, то есть проявлениями реально существующих людей, сознания которых каким-то образом порабощены сознанием Спящего. Они как бы случайно попали в чужой сон и заблудились в нем.
— Да-а, — только и смог вымолвить я.
— Вот видишь, — грустно произнесла Катя. — Я так и думала, что ты не поверишь.
Жужжание прибора усилилось, он перестал пищать, неожиданно загудел, из щели выполз длинный лист бумаги с ломаным графиком, и аппарат умолк.
— Ну что, я могу снять с себя все эти провода? — осведомился я.
— Можешь, — растерянно прошептала девушка.
На нее явно серьезное впечатление произвела диаграмма, нарисованная прибором.
— Кать, ты б поменьше общалась с этими физиками, иначе действительно свихнешься, — посоветовал я.
— Невероятно, — раздалось в ответ. — Это уникально, Юра. Я не могу в это поверить!
— И слава богу!
— Судя по этому, — она ткнула мне в лицо перфолентой, — ты и есть Спящий!
— Чего?! — удивился я.
— Если я не ошибаюсь, ты и есть тот человек, которому все это снится и во сне которого мы все находимся!
— Слушай, иди к черту, — рассмеялся я. — Мы провели с тобой такую незабываемую ночь, и я хочу, чтобы утро было таким же.
Я схватил ее в охапку и завалился на спину, увлекая за собой девушку.
— Сумасшедший! — весело воскликнула Катя.
И в поддержку ей раздался звонок в дверь. Катя вырвалась из моих объятий, одернула пеньюар и вышла в коридор.
— Кто там? — спросила она.
— Газета «Коммерсантъ» для господина Кудрявцева, — послышалось с лестничной клетки.
— Юра, тебе газету принесли! — крикнула мне Катя, открывая дверь.
Вот она плата за процветание. Ни минуты покоя и неотлучное чувство страха. Я езжу на дорогих машинах, собираю живопись, трачу деньги на шикарных женщин, но утро начинаю с рубрики «Происшествия» «Коммерсанта». Кого арестовали за прошедший день, какие аферы вскрыли, нет ли среди арестованных и подозреваемых кого-либо, кто связан со мной и моей фирмой? Об этом знают и доставляют мне газету, где бы я ни проснулся.
Катя бросила газету на одеяло, и я сразу открыл предпоследнюю страницу. Когда я разворачивал «Коммерсантъ», из его недр вывалился «Московский комсомолец». Катя потянулась за ним, но я быстро придавил газету ладонью:
