Ирвин Шоу - Растревоженный эфир
— Пока. — Хатт обошел стол, дружески коснулся локтя Арчера. Уже не такой величественный и всезнающий, каким он казался, сидя за столом. — Если станет известно, что вы вступились за тех, кто обвинен в связях с коммунистами, какими бы благородными ни были ваши причины, вы должны ожидать пристального внимания к своей персоне. Проверят не только ваши причины… проверят всю вашу жизнь. Люди, с которыми вы не виделись десяток лет, процитируют реплики, которые вы когда-то бросали, вытащат на свет Божий сомнительные документы, на которых будет стоять ваша подпись, припомнят случаи, характеризующие вас не с самой лучшей стороны. Вашу частную жизнь просмотрят под микроскопом, ваши слабости будут представлены как грехи, ваши ошибки — как преступления. Арчер, послушайте меня… — шепот Хатта стал еще тише, и Арчеру пришлось наклониться к нему, хотя тот стоял рядом. — Никому не выдержать такого расследования. Никому. Если вы думаете, что сможете, значит, последние двадцать лет вы пролежали в морозильнике. Если б сейчас обнаружился живой святой, двум частным детективам и одному журналисту, ведущему колонку светской хроники, хватило бы месяца, чтобы отправить его в ад. — Хатт убрал руку с локтя Арчера и улыбнулся, показывая, что с серьезной частью беседы покончено. — Есть девиз, который мне хотелось бы повесить над этой дверью: «Когда сомневаешься — исчезни»…
— Благодарю, — ответил Арчер. Он был огорчен и встревожен, так как видел, что Хатт действительно хотел ему помочь, что Хатт благоволил к нему, насколько тот мог к кому-либо благоволить. — Буду всегда об этом помнить.
— Я очень рад, что вы смогли заглянуть ко мне сегодня. — Хатт направился к двери, открыл ее. — Наша беседа доставила мне безмерное удовольствие.
— До свидания, — попрощался Арчер и помахал рукой О'Нилу. Тот что-то пробурчал из темноты. Арчер вышел, и Хатт мягко закрыл за ним дверь.
Глава 5
На лифте Арчер спустился в вестибюль высотного здания, в котором располагалось агентство Хатта, и зашел в телефонную будку. Он сел на маленькую скамью, уставился на телефонный аппарат. На этой неделе ему предстояло позвонить четверым, и Арчер задался вопросом, с кого начать, кем закончить. Он чувствовал, что взялся за непосильный труд. Разве можно разобраться с такими проблемами за какие-то жалкие две недели? «Мне едва хватит этого времени, чтобы понять, во что верю я сам, — подумал он. — Где уж тут выяснять убеждения четырех разных людей».
Невысокого роста толстая женщина в шубе из нутрии подошла к закрытой двери телефонной будки и осуждающе посмотрела на Арчера, который задумчиво сидел на скамье, не снимая трубки. Стояла она вплотную к двери, и каждая шерстинка шубки жаждала поговорить по телефону.
Арчер бросил монетку в щель, набрал номер Вика.
— Алло. Алло. — По голосу Нэнси Арчер сразу понял, что звонок оторвал ее от детей. В такие моменты в ее голосе появлялись особенные интонации.
— Привет, Нэнси, — поздоровался он.
— Клемент! — Как обычно, Нэнси обрадовалась его звонку, но он чувствовал, что мысли ее заняты больным сыном. — Как ты?
— Отлично, — ответил Арчер. — Просто отлично. — В радиобизнесе по-другому отвечать на этот вопрос не полагалось, даже если аккурат перед этим тебе сказали, что предстоит операция, или от тебя ушла жена, или ты страдаешь от жуткого похмелья. — Как юный Клемент? — спросил он, вспомнив вчерашний вечер.
— О, Клемент. — Нэнси тяжело вздохнула. — У него корь. И я, как коршун, слежу за Джонни, жду, когда у него появится сыпь. А к обеду мы ждем гостей, и я не знаю, что мне делать. Ты болел корью, Клемент?
— В пять лет. Разве ею переболели не все?
— Нет, — ответила Нэнси. — И это самое ужасное. Вик не болел. Он вообще ничем не болел. Клемент, что вызывает импотенцию, если заболевает взрослый, корь или свинка?
Клемент заулыбался.
— Я думаю, свинка.
— Но ты не уверен?
— Нет.
— Я забыла спросить врача, когда он заходил к нам, а теперь медсестра не может его найти, а я должна это знать, чтобы предупредить людей, которые собираются прийти к нам. Вдруг это корь… — Она замолчала.
— Вика нет?
— Нет. Убежал, — пожаловалась Нэнси. — Ты же знаешь, стоит кому-то заболеть, как Вика словно ветром сдувает. Не выносит он больных детей. Так ужасно вел себя с маленьким Клементом. Сказать ему, чтобы перезвонил тебе, когда придет?
— Нет, — ответил Арчер. — Не надо. Ничего срочного нет. Скажи ему, что я позвоню завтра.
— Маленький Клемент хочет тебе что-то сказать. Подожди, я принесу ему телефон.
— Привет, — раздался в трубке после паузы детский голосок.
— Привет, Клемент, — поздоровался Арчер. — Ты в кровати?
— Да, — ответил мальчик. — У меня сыпь. И жар. Джонни не может войти в комнату. Ждет, пока сыпь появится и у него. Он может только говорить со мной от двери. Температура у меня сто два градуса. Если бы ты приехал, то смог бы зайти в мою комнату. Рассказать мне какую-нибудь историю.
— Может, завтра, Клемент.
— Хорошо. У меня новая картинка-головоломка. Я сложил ее уже четыре раза.
— Ты у нас очень умный, не так ли?
— Да. Пришлось повозиться только с желтыми кусочками. Доктор сказал, что мне можно есть мороженое. До свидания. — Мальчишка бросил трубку на рычаг, прежде чем Нэнси успела ее перехватить.
Арчер улыбался, выходя из будки и шагая по вестибюлю. На душе у него полегчало, потому что маленький светловолосый мальчик, болеющий корью, пригласил его зайти в гости и рассказать какую-нибудь историю, а в это время его брат стоял у двери и ждал, когда у него появится сыпь. Пусть это и покажется странным, но ситуация в целом стала не такой уж страшной. Абсурдно, конечно, обвинять в стремлении свергнуть правительство Соединенных Штатов человека, чей четырехлетний сынишка слег с обычной детской болезнью, чья жена опасалась, как бы ее взрослые гости, заразившись корью от ребенка, не превратились в импотентов.
Маленький Клемент был его тезкой и крестником. Арчер стоял у алтаря, держа ребенка на руках, когда его крестили, принимая на себя ответственность за его благополучие… Он помнил, как тронуло его решение Нэнси и Вика назвать своего второго сына Клементом. К тому времени они знали его как облупленного, со всеми слабостями и недостатками.
* * *И в Нью-Йорк Арчер перебрался благодаря Эрресу.
— Послушай, тебе надо отсюда уезжать, — сказал ему Эррес, проведя у него пять дней пасхальных каникул. Он и Нэнси уже восемь месяцев жили в Нью-Йорке, куда уехали после окончания колледжа. Нэнси еще не нашла работу, зато Эрреса практически каждый день приглашали в дневные радиошоу. Однако ни одному из них еще не предлагали роль в театре. — Если ты останешься в колледже, наливаясь тихой ненавистью к тому, что ты тут делаешь, — с жаром продолжал он, — то к сорока годам станешь горьким, сварливым, высохшим апельсином.
Арчер нервно улыбнулся. Нэнси и Китти пошли спать, и в кабинете они сидели вдвоем.
— Не трави душу своему старому преподавателю. У него и так хватает проблем.
— Нью-Йорк тебе понравится. — Эррес был уверен в собственной правоте. — Ты же ненавидишь это место, тебе обрыдло преподавать. Поедем с нами. Не так уж это и страшно.
«Не страшно тебе, молодому, красивому, талантливому, удачливому!» — чуть не вырвалось у Арчера. Но сказал он другое:
— А ты учел один маленький пустячок? Мне ведь надо кормить не только себя, но и жену с ребенком, которые не страдают отсутствием аппетита.
— Мы с Нэнси говорили об этом и думаем, что все можно устроить.
— Как?
— Ты можешь писать для радио.
Арчер хохотнул.
— Не смейся. Ты же не слушаешь радио, а потому понятия не имеешь, как это легко. Двухголовый зулус и тот мог бы писать для радио. Если ты умеешь печатать, Клемент, беспокоиться просто не о чем. Послушай, я уже кое с кем переговорил, и они готовы почитать твои материалы. Зарабатывать ты будешь гораздо больше, чем здесь, поселишься в городе, который тебе нравится, рядом с нами, и у тебя появится достаточно времени для того, чтобы написать новую пьесу или роман…
— Я даже представить себе не могу, с чего начать, — ответил Арчер, хотя Эррес уже заразил его своим энтузиазмом.
— Я тебе объясню, — заверил его Эррес. — Уже насмотрелся на этих сценаристов. Если у человека ай-кью[25] больше семидесяти, ему хватит пятнадцати минут, чтобы сообразить, что к чему. У меня много свободного времени, особенно летом, так что курс начальной подготовки я тебе преподам…
— Экс-студент расплачивается по счетам, — усмехнулся Арчер. — Учит экс-преподавателя, как заработать на жизнь в большом городе.
— Говорю тебе, все у тебя получится. Даже гарантирую. А если тебе нужны деньги на переезд, моя чековая книжка к твоим услугам, — беззаботно добавил он. — Расплатишься с первого миллиона.
