Дуглас Коупленд - Игрок 1. Что с нами будет?
— На каком?
— Откуда я знаю? Пикап как пикап. Для меня они все одинаковые, — голос Карен сделался очень высоким и тонким.
Рейчел сказала:
— В баре прятаться небезопасно. Он стоит на отшибе. Нужно бежать до отеля.
Рик коротко кивнул:
— Согласен.
Сила, с которой он произнес это слово, заставила Рейчел задуматься. Может быть, Рик — настоящий альфа-самец? Может быть, это его надо выбрать в отцы ее первого ребенка? Но сейчас нужно подумать о том, как укрыться от снайперов. Иначе никакого ребенка не будет вообще. Все четверо, пригибаясь, выбрались из машины с одной стороны и приготовились рвануть к отелю.
Рик сказал:
— На счет «три». Раз, два, три… бежим!
Они промчались мимо тела Уоррена — в крытый проход между отелем и баром. Но дверь, ведущая в здание отеля, оказалась закрытой. Они отчаянно дергали дверь, но без толку. Сквозь тонированное дымчатое стекло было видно, что в холле нет ни души.
Рик закричал:
— План «Б». Возвращаемся в бар!
Как стайка испуганных воробьев, они метнулись обратно к бару через крытый проход. Рик запер стеклянную дверь, а потом они с Люком вытащили из подсобки старый, запыленный автомат для продажи сигарет и придвинули его к двери, а сверху сложили складные стулья и целую стопку синих скатертей. Дверь открывалась наружу, но если бы кто-нибудь попытался проникнуть в бар, ему пришлось бы преодолевать достаточно прочную баррикаду, так что у тех, кто прятался внутри, было бы достаточно времени, чтобы занять максимально выгодную оборонительную позицию.
Рейчел заглянула в чулан, откуда мужчины вытащили сигаретный автомат. На полу среди паутины и хлопьев слежавшейся пыли валялись какие-то визитные карточки, настолько древние, что номера телефонов были без городских кодов. Рейчел заметила это даже в таком замешательстве, как сейчас. Потому что это была весьма примечательная деталь. Иногда события, знаменующие переход между двумя эпохами, происходят так медленно и постепенно, что их даже не замечаешь. А иногда все меняется в считанные секунды, со скоростью бегущей строки в нижней части телеэкрана.
Игрок 1
Это снова Игрок 1 с апгрейдом для вашей истории. Я знаю, что вам как пользователю этой истории наверняка любопытно, что будет дальше, поэтому я не стану дразнить и скажу прямо и по существу. Карен по-прежнему будет испытывать легкое головокружение, и ее мозг, как и мозг Рейчел, переключится в режим записи происходящих событий. Она вспомнит одну игру, в которую играла в детстве. Игра называлась «Притворись мертвым». Они с подружками бегали по двору, а потом кто-то из них кричал «Стоп!», и все падали на землю, как будто умерли. И вот тут нужно было сказать вслух и громко, кем ты хотел бы переродиться — сказать очень быстро, не думая. Первое, что придет в голову. Чаще всего они называли животных: лошадей, кошек, собак, птиц или насекомых. И теперь, укрываясь от снайперов в баре аэропортовского отеля, Карен вдруг поймет, что, сколько бы раз они ни играли в эту игру, никто ни разу не выбрал перерождение в облике человека. «И правильно делали, — подумает Карен. — Мы, люди, и вправду какие-то жалкие и убогие».
Рик задумается над вопросом, адресуя его и себе самому, и вселенной: Почему жизнь устроена так, что каждый наш шаг вперед обязательно сопровождается болью? Почему мы становимся лучше лишь через боль и страдания? И вселенная ответит ему, как директор космического колледжа, делающий объявление по небесной системе местного радиовещания: «Видишь ли, Ричард, когда человек всем доволен и у него все хорошо, он не будет меняться, а какой смысл делать что-то такое, что не меняет людей?»
У Люка появится ощущение, что время затормозилось, и он примется размышлять о природе времени. Если бы события каждогодня были историей, читателям пришлось бы ждать следующей главы, чтобы узнать, что будет дальше. С другой стороны, если бы это была картина, то хватило бы одного взгляда, чтобы предугадать развитие событий. Жизнь больше похожа на книгу, чем на живописное полотно. Жизнь заставляет нас ждать. Жизнь принуждает выстраивать последовательности, размеченные временным кодом переживаний, эмоций и воспоминаний. Люк придет к выводу, что именно по этой причине люди часто впадают в сентиментальность и полагают, что жизнь должна быть как история — чтобы дать разумное объяснение времени, которое властвует над их жизнью.
Люк задумается над вопросом, для чего существует время. Может быть, исключительно для того, чтобы у нас была сцена, на которой играется драма эмоциональных переживаний? Не слишком ли это самонадеянно: утверждать, будто целое измерение существует с единственной целью, а именно для того, чтобы удивлять и развлекать человеческие существа? И все-таки, если подумать, эта теория многое объясняет. В частности, она объясняет тщательное долгосрочное планирование и титанические усилия, которые вселенная вложила в создание жизни — и, вероятно, не только у нас, на Земле, но и повсюду в космосе, — чтобы эмоции смогли править миром. В жизни может быть смысл и без Бога, подумает Люк.
«Вот бы знать способ, как переходить в другие измерения, — подумает он. — Я бы взял время и разложил его в некое подобие картины, нарисованной на холсте, так чтобы прошлое и будущее можно было бы охватить с одного взгляда. Наверное, тогда я бы почувствовал себя властелином вселенной! Хотя тут есть подвох. Потому что всегда есть какое-то высшее измерение, которое нам недоступно. И из-за этого нам никогда не понять до конца свое собственное измерение. Убежать невозможно. Все мы заперты в тюрьме времени и выносим свое заключение исключительно потому, что сидим там все вместе — в этом космическом коктейль-баре, из которого не выйдет никто».
Рейчел примется составлять мысленную хронологию только что произошедших событий. У нее хорошо получается строить последовательности — и речь не только о том, что она помнит число «пи» до тысячного знака после запятой. Упорядоченные события, выстроенные в последовательность, кажутся уже не такими пугающими. Упорядоченные события кажутся не такими опасными. В школе, в выпускном классе, учитель английского случайно узнал о талантах Рейчел с числом «пи», и ему стало любопытно, как она управляется с другими последовательностями. Он попросил Рейчел записать все, что случилось с ней за день — вернее, не записать, а набрать на компьютере. Составление этого списка заняло ровно пятьдесят пять минут, а по объему он чуть превышал семь тысяч слов.
— Тебе надо писать, — сказал ей учитель. — Сочинять истории.
Но Рейчел ответила, что в историях нет никакого смысла.
— Все происходит одно за другим. Сначала А, потом В, потом С, — сказала она. — Если назвать это историей, ничего не изменится. Это просто последовательность. И не более того.
— А как же эмоции, которые в нас пробуждают истории? — возразил учитель.
— Последовательности не пробуждают эмоций.
— Но они помогают понять вселенную. Не в этом ли смысл нашего существования?
— 3,1415926535897932384626433…
Рейчел не могла истолковать выражение его лица, но она слышала, как он вздохнул. Потом ушел и оставил ее в покое. И сейчас, бросив последний взгляд на тело Уоррена, видневшееся в зазоре между древним сигаретным автоматом и дверной рамой, Рейчел снова прибегнет к той мантре, которую не использовала уже несколько лет: «3,1415926535897932384626433…» А потом, перебирая в уме последовательность цифр числа «пи», она поднимет глаза к потолку, заметит вход в вентиляционную шахту и спросит у Рика:
— Эта вентиляционная шахта выходит на крышу?
Рик взглянет на прямоугольный, закрытый решеткой люк.
— Да, — скажет он, — прямо туда и выходит.
Час третий
Маленькие божьи помойки
Карен
Карен и трое ее товарищей по несчастью стоят у забаррикадированной двери и пытаются отдышаться.
— Здесь есть еще входы-выходы? — спрашивает Люк.
— Только задняя дверь, — отвечает Рик. — Служебный вход.
— Пойдем проверим.
Мужчины срываются к задней двери. По пути Рик заворачивает к стойке, чтобы достать дробовик из-под кассового аппарата.
Мозжечковая миндалина Карен активизируется под действием адреналина и — так же, как у Рейчел — начинает фиксировать происходящее в режиме двойной записи. Восприятие времени замедляется по чисто биологическим причинам.
У Карен звонит мобильный. Значит, есть связь с внешним миром!
— Мам? — Это Кейси.
— Кейси. — Когда нужно, Карен умеет изобразить спокойствие. — С тобой все в порядке?
— Я на улице. С Мишей. Тут такое творится! Все стоят на ушах! Бензина вообще не осталось. Нигде. Народ бьется в истерике. Я фотографирую.
— С тобой все в порядке?
