Дуглас Коупленд - Нормальных семей не бывает
Дженет изложила свою версию случившегося полицейским округа Оранж, а потом снова настала очередь Ники. Пока ее допрашивали, один из офицеров заговорил с Пшш. Дженет страшно злило, что до нее доносились только обрывки того, что говорила Пшш...
— ...Я с ними, — Пшш ткнула в сторону Ники и Дженет, — но чисто случайно. Раньше встречалась с сыном этой старушки.
Раньше встречалась?
Пшш не тянула на образец теплого отношения между поколениями. Она хотела выбраться из ресторана, и поскорее. Ей наконец разрешили собрать оставшиеся банкноты. Хозяин показал ей шланг за рестораном, под которым официанты обычно споласкивали мусорные ведра. Через несколько минут там ее и нашли Ники и Дженет. Она раскладывала сушиться отмытые купюры на белоснежной, недавно выкрашенной полке, где по ним ползали муравьи, ища поживы в остатках кровяных энзимов.
— Мы скоро уезжаем, — сказала Дженет и добавила: — Тебе с нами ехать необязательно. Поправь меня, если я не права, но у меня такое предчувствие, что мы вряд ли еще увидимся.
Услышав это, Пшш стала еще сосредоточеннее оттирать свои деньги.
— Как бы там ни было, — сказала Ники,—через пару минут мы получим официальный развод, так что можешь рассказать нам, откуда у тебя такая уйма наличных. Это я из чистого любопытства спрашиваю. Если я этого не узнаю, то у меня будет зудеть в одном месте до того дня, пока меня не собьет автобус.
— Я заработала их своим телом, — ответила Пшш.
Шланг перекрутился, она нагнулась и выпрямила его.
— Не поняла, — сказала Дженет. — Может, объяснишь по порядку?
Пшш оставила купюры в покое и посмотрела на Ники:
— Так, значит, Брайан жаловался, что я хочу сделать аборт, верно? Наверняка жаловался — этот сосунок боится любой смерти.
Пшш возобновила свои операции и продолжала:
— Есть одна леди в Дайтона-Бич. Муж у нее запчастями торгует. Классный парень, но бесплодный, а они хотят детей. Вот и все. Спасибо тебе, интернет. Так что эти деньги — мой аванс. Брайан дуралей, но внешность у него хоть куда, а его сестра — космонавтка, в результате я выторговала шестизначную сумму. Я сказала, что хочу сделать аборт, потому что думала, что он так и будет носиться со своими мыслями о смерти.
— Постой, постой, постой, — сказала Дженет, — так ты что же, собираешься продать ребенка?
— Ну да! Откуда мне было знать, что он такой тронутый?
Мытье продолжилось.
— Но существуют законы.
— Пожалуйста, не лезь в это, Дженет, потому что ты мне действительно нравишься и я хочу, чтобы так все и оставалось. Кстати, если вы меня заложите, я просто скажу, что пошла в мороженице в сортир и там выкинула. — Она взглянула Дженет в лицо. — Ой, только не надо смотреть на меня так свысока. Ребенок мой: что хочу, то и делаю.
— Брайан знает, что ты хочешь его продать?
— Нет. Но думаю, скоро узнает.
Пшш со своей прыскалкой угрожающе надвигалась на них, и Дженет почувствовала холодные брызги на лодыжках.
— Думаю, нам пора.
Дженет и Ники подошли к своей машине и вдруг поняли, что не знают, куда ехать дальше.
— Думаю, нам надо напиться, — сказала Ники. — Мне так точно надо. Нам как, можно при нашем здоровье?
— Вроде бы.
Они молча принялись рыскать по дорогам в поисках какого-нибудь коктейля.
12
Воздух внутри вагончика монорельса был горяч, как в раковине запеченного моллюска; Уэйд, Тед и Брайан проплывали над диснейуорлдовским озером. Бравая, бездушная музыка разносилась кругом, как запах чьего-то шампуня. Тед уже скучал, а Уэйда лихорадило. Я так хорошо переносил раньше жару — даже летом в Канзас-Сити. Один только Брайан пребывал в приподнято-праздничном настроении и постоянно нес всякий вздор.
— Здорово, правда, пап, — тараторил он. — Ты привез своих детишек в Диснейуорлд!
— Верно, верно, сынок.
— Ты должен гордиться, пап, — не отставал Брайан. Тед повернулся к Уэйду, словно говоря: Будь добр, сделай что-нибудь, чтобы он заткнулся.
— Просто класс: мы здесь, внизу, а Сара там, наверху, в космосе!
— Я всю жизнь пропахал, — оборвал его Тед, — строя все эти штучки, чтобы Сара и вроде нее могли летать в космос и тем самым помочь выбраться из дерьма всем остальным. Так что ты прав, Брайан, это «просто класс», что мы все здесь.
Вагончик был переполнен; пассажиры уставились на Драммондов.
Хнычущие дети перестали хныкать. Вид у Брайана был ошеломленный.
Вот паинька, — подумал Уэйд. — Из шкуры вон лезет, чтобы папуля похвалил. А чего старик вдруг так расчувствовался?
Доносившийся из громкоговорителя невыразительный мужской голос громко описывал полинезийскую страну чудес, которую можно увидеть слева, и большой бревенчатый дом — прямиком со Скалистых гор — направо. Уэйд подумал об отце. Что мир мог предложить Теду Драммонду и таким, как он, чья полезность для культуры исчерпалась к моменту создания 95-х «виндов»? Гольф? Деньги? Круглосуточную игру на бирже? Яхты? Несколько лишних десятилетий жизни? После определенной черты — что остается мужчине в этом обществе? Для такого случая здесь, во Флориде — земле крупных научных проектов, состряпанных такими людьми, как его отец и его приятели по гольфу, — живописно вымирающее и круто идущее в гору место. Перед внутренним взором Уэйда чередой моментальных снимков промелькнули картины этого края: неработающие аттракционы луна-парков, трущобы, космические шаттлы, универсамы, ломящиеся от бесчисленных побрякушек, автомагистрали, переплетенные, как электрические провода, и вечерние новости, отдающие повторяющимся лихорадочным бредом. Он подумал о палящем солнце и прекрасных, смертельно опасных существах, притаившихся в грязных водах и готовых синяками проступить на поверхности.
Карманный зуммер Уэйда напомнил о себе, и он проглотил капсулу «три-тэ-эс», запив ее остатками апельсинового «крэша». Он почувствовал тошноту и приписал ее поездке на монорельсе, который как раз въезжал в большое бетонное здание в форме буквы «А», виденное им по телевизору тридцать лет назад. Когда-то этот отель казался зданием из будущего, а теперь вид у него был самый заурядный. Уэйд никогда и не мечтал увидеть эту постройку вживую, но вот, однако...
Вагончик остановился в Волшебном Царстве, и они сошли.
Уэйду вспомнился его разговор с Бет перед поездкой в Диснейуорлд.
— Никаких идиотских фокусов, понял? Мне без разницы, о чем ты там договорился со своим отцом, но не подумай лезть в соучастники. Вникаешь? И мне без разницы, сколько мы должны этой клинике или кому еще, — я не хочу, чтобы ты снова угодил в каталажку или пустился в бега. Вникаешь?
— Я буду пай-мальчиком.
— И не ешь всякие помои. Вспомни, что говорили в клинике про все эти помои.
— Помню.
Тед и Брайан стояли на небольшом участке тени, не дававшей ни капли прохлады. Вокруг них роились семьи, в которых присутствовали оба родителя. Глядя на них, Уэйд подумал: Сколько из этих папаш шептали на ухо сальности внештатным секретаршам в офисной подсобке? Сколько проводили свои обеденные часы в мотелях? А матери — сколькие из них пристрастились к «шардонне» во время одиноких ланчей на кухне? Сколько чувствовали себя загнанными и нелюбимыми? Скольких тошнило от ревности при разговорах «об этой чертовски умной девчонке, которая своими свежими идеями перевернула отдел маркетинга с ног на голову»? Эти чертовски умные девчонки с будущим большим, как Монтана, и ножками как у матери Бэмби?
Голос отца прервал его мечтания:
— Так откуда ты знаешь этого парня — Норма?
— По Канзас-Сити.
— Чем он занимается?
Чем он занимается?
— Живет себе. Переехал в Тампу.
— Он опаздывает.
— Да нет. Просто это мы слишком точны — есть небольшая разница.
Бух! Откуда ни возьмись появилось шествие, как будто унылые посиделки превратились в вечеринку с сюрпризами.
— Если бы здесь можно было отключать звук, все было бы о'кей, — сказал Тед. Голос его оживился. — Нет, вы только поглядите, какие буфера у этой Русалочки!
— Никогда не мог понять, как это делают с русалочками, — сказал Брайан. — То есть как это вообще возможно? То есть у нее, конечно, шикарная постель и всякое такое, но она же наполовину рыба?
— Ну и дурак же ты, Брайан. Это всего лишь чертов мультик.
Нет, Брайану явно никак не удавалось подстроиться под Теда. Скоро оба сосредоточились на проплывавшей мимо Красавице, оседлавшей подвижную трапецию рядышком с Чудовищем.
Где Норм?
Уэйд почувствовал, что у него раскалывается голова. Слепящий солнечный свет и толпы народа — все разом навалилось на него. Я в Диснейуорлде. Никогда не думал оказаться здесь — и вот оказался. Никаких газет. Никакого мусора. Никаких признаков того, что внешний мир существует, — прямо как в казино. Бесконечные развлечения. Это могло бы происходить в 2001-м, 1986-м или в 2008-м, какая разница. И все эти молодые родители — настолько моложе меня — ни одного старика, кроме отца. Несколько скучающих и смущенных подростков. И это называется жизнеутверждающим? Это место вроде какой-то космической мельницы, перемалывающей мечты. Все, что можно отсюда вынести, это противненькая дрожь, по которой понимаешь, что из твоего ребенка не вырастет ничего кроме потребителя, что весь мир превратился в казино.
