Филип Дик - Разбитый шар
Он обнял ее и поцеловал. Лицо Рейчел застыло, тонкие губы совсем сжались. Он поцеловал ее в щеку и почувствовал жесткую косточку сразу под кожей.
— Какая ты строгая, — сказал Арт.
— Просто хочу, чтоб ты знал, — наконец улыбнулась она.
— А что мне остается? Я должен идти.
— Ты не должен.
— Меня ждут, — беспомощно сказал он.
— Ты ничего не должен. Никто не имеет права заставлять тебя. Все, что они говорят, — это просто куча слов. Гриммельман ничем не лучше других. Он как бы знак. Ты всегда делаешь то, что предписывают знаки? Прочел что-нибудь, и сразу так и поступил? Ты веришь в то, что написано на стене или на бумажке, которую тебе прислали по почте? Ты же знаешь, это всего лишь слова. Просто болтовня.
— Иногда я слушаюсь других, — сказал он.
— Никогда не слушайся других.
— Вообще никого?
Она была так сурова, что ему стало не по себе.
— Помнишь всю ту муть, которой учили нас в школе, все это фуфло? Хоть бы что-нибудь было во всем этом!
Выверенным движением она подцепила нитку, свисавшую с его рубашки, накрутила на длинный палец, оторвала и бросила в пепельницу на каминной полке.
Он положил руки ей на плечи. Сквозь ткань ее блузки он почувствовал, что она здесь, с ним, совсем рядом.
— Хорошо бы куда-нибудь нам с тобой поехать, — сказала она. — В другие края. Мир увидеть хочется. Можно было бы доехать до Скалистых гор. Повыше забраться. А может быть, и поселиться там. Там ведь есть города прямо в горах.
— Там работу трудно найти, — заметил он.
— Магазинчик можно было бы открыть, — сказала Рейчел. — Пекарню, например. Людям всегда что-то нужно.
— Я не пекарь.
— Ну, газету могли бы выпускать.
Он снова поцеловал ее, приподнял и прижал к себе. Потом посадил на подлокотник дивана.
— Попроси Нэта, — сказала она, — пусть даст нам машину — у него их много, и мы бы съездили. Скажи ему, что нам нужна новая, чтобы мы могли продать ее, когда туда приедем.
— Ты серьезно?
А она и не могла иначе.
— Но не сейчас, — сказала она. — Давай подождем, пока малыш родится. А потом можно поехать. Через пару лет, когда денег поднакопим. Ты как раз закончишь свое ученичество.
— Ты правда хочешь уехать отсюда? — удивился Арт — она ведь родилась и выросла здесь.
— Можно было бы даже в Канаду поехать. Я думала об этом. В какой-нибудь городок, где много снега и ловят зверьков капканами.
— Тебе там не понравится, — сказал он.
И тут же подумал: кто знает, может быть, как раз понравится.
«Хорьх» стоял в гараже из листового металла в равнинном промышленном районе города. Гриммельман, в своей черной шерстяной шинели, ботинках десантника и армейской рубашке, отпер висячий замок и распахнул двери.
В гараже было сыро, на цементный пол пролилось масло. В стороне стоял верстак. Джо Мантила включил свет. Арт Эмманьюэл закрыл двери.
— Чужих тут не было. Никто до него не добрался, — сказал Ферд.
«Хорьх» был весь во вмятинах, полученных во время стычек, но все еще выглядел внушительно. Весил он почти шесть тысяч фунтов. Его привезли из Латинской Америки, а собран он был в 1937 году концерном «Ауто-Унион». Вермахт и СС использовали в свое время эту спортивную модель с откидным верхом на пять пассажиров как штабной автомобиль. Гриммельман никому не рассказывал, где и как он его достал и сколько заплатил. Покрашенный в смоляной цвет, с системой дистанционного управления, «Хорьх» был единственной в своем роде машиной.
Арт сел за руль и запустил двигатель. Грохот, раздавшийся в запертом помещении, оглушил их, заклубились выхлопные газы, тошнотворно запахло бензином.
— Барахлит немного, — сказал Ферд Хайнке.
Подняв капот, Арт принялся торопливо регулировать горючую смесь.
— С чего это ты решил сегодня выкатиться? — спросил он у Гриммельмана.
Никогда еще не видел он Гриммельмана таким встревоженным и взбудораженным.
— Время настало, пора, — провозгласил Гриммельман, выписывая круги по гаражу с заложенными за спину руками.
— Так вот почему ты сам не свой!
— Если мы на самом деле собираемся сегодня выступить, надо позвать кого-то еще — четверых недостаточно. Всю Организацию надо задействовать, — предложил Ферд Хайнке.
Организация не имела жесткого членства — был твердый костяк, другие приходили и уходили.
— Это у нас будет как бы разминка, — объяснил Гриммельман, прикрепляя релейную плату пульта дистанционного управления. Отверткой он подтягивал наконечники к клеммам. По щекам его лился пот, освещенное лицо блестело. — Генеральная репетиция — посмотрим: как, сможем двинуться по первому требованию или нет.
— Куда двинуться? — спросил Джо.
— Ситуация сложилась критическая, — ответил Гриммельман. — Нужно заправить «Хорьх», чтобы хватило на длинный рейс. Возможно, нам придется сменить место проведения операций.
Подсоединив пульт управления — важнейший орган автомобиля, он добавил:
— С этой секунды оружие должно быть всегда на борту «Хорьха».
— Куда сегодня едем? — спросил Ферд Хайнке.
— Проведем практические учения в районе «Старой перечницы». Если получится, вступим в бой с транспортным средством «Бактрийцев».
— Отлично, — обрадовался Джо Мантила, ненавидевший «Бактрийцев» с их кашемировыми свитерами, свободными брюками и носками в разноцветный ромбик, танцами в загородных клубах и, конечно же, детройтскими гоночными автомобилями последней модели.
— Посмотрите, свободен ли путь! — с лихорадочной одышкой велел Гриммельман.
Ферд вышел проверить улицу.
— Пойду «Плимут» оседлаю, — сказал Джо Мантила, выходя вслед за Фердом. Он взял с собой пульт управления, микрофон и катушку кабеля со штекером на конце. — Попробуем выкатить.
Он сел в «Плимут» и принялся нажимать на кнопки, управлявшие «Хорьхом». Гидроусиленный руль автомобиля повернулся, сработано переключение передач, и «Хорьх» задом двинулся из гаража. На нем вместо первоначальной восьмискоростной ручной коробки передач установили в свое время автоматическую, «Борг-Уорнер». Оригинальной частью машины оставался не имевший себе равных двигатель с верхними распредвалами, а огромный коленчатый вал в нем держали десять опор. Двигатель взревел, и «Хорьх» выкатился на улицу. Вспыхнули фары, включился передний ход, педаль акселератора отпустило. Из-за решетки под эмблемой концерна «Ауто-Унион» прогремел голос Джо Мантилы:
— Ну как, поехали?
— Великолепно, — сказал Гриммельман, торопливо выходя на улицу.
Арт закрыл двери гаража. Втроем они спешно влезли в «Плимут» к Джо.
Мантила вел «Плимут», а Гриммельман управлял «Хорьхом» с пульта. Массивный «Хорьх» двинулся, они следовали за ним на близком расстоянии — необходимо было видеть, что там, впереди. Когда они только начинали, ведущая машина отставала, и приходилось мириться с тем, что «Хорьх» врезался в стоявшие автомобили, заезжал на обочину тротуара, но теперь они научились всегда держать его в поле зрения. Свет его фар выхватил из темноты мостовую, за его открытым верхом они простреливали взглядами улицу.
— Направо, — подсказал Ферд.
Гриммельман, почти остановив «Хорьх», осторожно повернул его в нужном направлении.
— Движение гуще стало, — посетовал Гриммельман, напрягшийся от работы с пультом.
— Да уж, — подтвердил Ферд Хайнке. — Слушай, давай я его пока вручную поведу, пока до «Перечницы» не доедем.
— Не надо, — сказал Гриммельман. — Все нормально.
Открытый «Хорьх», без водителя и пассажиров, плавно двигался по Филлмор-стрит среди автобусов, такси и легковых автомобилей. Как обычно, никто не замечал, что за рулем никого нет.
— Арт, стрелком сегодня ты будешь, — приказал Гриммельман.
Пошарив рукой по полу «Плимута» — Арт и Ферд Хайнке теснились на заднем сиденье, где к тому же была свалена в кучу аппаратура. — Арт нащупал оружие нападения — распылитель, наполненный белой эмалевой краской. Ему стало неприятно держать в руках эту увесистую штуковину, и он передал ее Ферду.
— Ты в них стреляй, — сказал он.
— В чем дело? — возмутился Гриммельман. — Я же тебе приказал.
Арт покачал головой:
— Не знаю. Не могу.
Они подъезжали к «Старой перечнице». У обочины красовалось новенькое детройтское лихаческое авто. Те, кто на нем приехал, зашли в автокафе и стояли у прилавка.
— «Бактрийцы», — сказал Гриммельман.
Это был темно-зеленый с белым «Бьюик» пятьдесят шестого года.
— Припаркуй «Хорьх», — возбужденно сказал Джо.
Под управлением Гриммельмана «Хорьх» плавно подкатил к обочине в конце квартала и остановился в ожидании с работающим вхолостую мотором.
— Давай, — приказал Гриммельман.
Ферд Хайнке, высунувшись из окна «Плимута», пустил струю краски на зеленое крыло «Бьюика» и вывел на нем:
