Харуки Мураками - Хроники Заводной Птицы
Не зная, что делать дальше, Мускатный Орех закрыла глаза и постаралась думать о чем-то другом. В памяти возник зоопарк в Синьцзине. Выходной день, ни одного посетителя, только она одна — дочь главного ветврача пускали там повсюду. Это было самое счастливое время в жизни, когда ее защищали, любили, утешали. Первое, что пришло в голову. Безлюдный зоопарк. Вспомнились запахи, ослепительно яркий свет, форма проплывавших в небе облаков. Она идет одна, от одной клетки к другой. Осень. Небо высокое-высокое, маньчжурские птицы собираются в стаи, перелетают с дерева на дерево. Таков был мир ее детства, мир, во многом потерянный навсегда. Неизвестно, сколько прошло времени, пока наконец женщина не поднялась и не начала извиняться перед Мускатным Орехом. Она еще не полностью пришла в себя, но страшная, раскалывавшая голову боль, похоже, отступила. Через несколько дней Мускатный Орех получила от нее за работу куда больше, чем могла ожидать.
Спустя примерно месяц после того случая раздался звонок от жены хозяина универмага. Она пригласила ее на ленч, а потом к себе домой, где обратилась с просьбой:
— Не могли бы вы, как в прошлый раз, прикоснуться к моему лицу. Мне хочется кое-что проверить.
Причин для отказа не было. Мускатный Орех согласилась и, сев рядом, приложила ладонь к виску женщины и тут же почувствовала то самое нечто, с которым столкнулась в прошлый раз. Сосредоточившись, она попыталась точнее определить его форму, и нечто тут же начало извиваться, превращаясь во что-то иное, отличное от того, чем оно только что было. Оно живое! Ее охватила легкая паника. Мускатный Орех зажмурилась и стала думать о зоопарке в Синьцзине. Это нетрудно. Надо было просто вспомнить, что она раньше рассказывала Корице. Сознание покинуло телесную оболочку и вошло в нее обратно, поблуждав между воспоминаниями и историей, которую Мускатный Орех рассказывала сыну. Все встало на свои места, женщина взяла ее за руку и принялась благодарить. Мускатный Орех не стала ничего спрашивать, женщина — объяснять. Как и в первый раз, новоявленная целительница чувствовала легкую усталость, лоб покрылся испариной. «Спасибо, что пришли», — сказала женщина при расставании и попыталась всунуть ей в руку конверт с деньгами, однако Мускатный Орех вежливо, но твердо отказалась его взять.
— Ведь это же не работа, тем более что в прошлый раз вы слишком много заплатили, — сказала она.
Женщина настаивать не стала.
Прошло несколько недель, и первая клиентка познакомила Мускатного Ореха с еще одной женщиной — лет сорока пяти, небольшого роста, с колючими, глубоко посаженными глазами. Одета она была очень дорого, но украшений, кроме серебряного обручального кольца, не носила. Весь ее облик говорил: не простой человек. Жена хозяина универмага заранее предупредила:
— Она хочет, чтобы вы повторили то, что сделали для меня. Не отказывайтесь. И ничего не говорите, когда получите гонорар. Просто возьмите — и все. В дальнейшем она нам очень пригодится.
Мускатный Орех уединилась с посетительницей в дальней комнате и, как она это делала, прижала ладонь к ее виску. В этот раз ощущение было совсем другим, не таким, как от жены владельца универмага, — нечто оказалось сильнее и проворнее. Закрыв глаза и сдерживая дыхание, Мускатный Орех пыталась усмирить его, успокоить. Для этого потребовалось сосредоточить всю волю, оживить всплывавшие в голове картины. Забираясь в самые тесные закоулки своих воспоминаний, она боролась с неведомой силой, излучая волны поднимавшегося из глубин памяти тепла.
— Так незаметно это стало моей работой, — говорила Мускатный Орех. Понятно, что ее подхватил и понес какой-то мощный поток. Корица, когда вырос, стал помогать матери.
22. Тайна дома с повешенными. Часть 2
[Из еженедельника «…», 21 декабря]
7 декабря мы рассказали читателям о доме в тихом жилом квартале в Сэтагая, который местные жители между собой называют «домом с повешенными». Все, кто когда-то в нем жил, по трагическому стечению обстоятельств, будто сговорившись, наложили на себя руки, причем большинство из них повесились.
[Изложение содержания предыдущей статьи на эту тему опущено.]
Проведенное нами расследование показало только одно: все попытки выяснить что-нибудь о новом хозяине «дома с повешенными» все время натыкались на прочную стену, закрывающую все подступы к дому. Мы отыскали возводившую его строительную фирму, однако разговаривать с нами в ней наотрез отказались. С подставной компанией, через которую был куплен земельный участок, юридически все в полном порядке, так что получить здесь какую-либо информацию тоже невозможно. При заключении сделки было учтено все до мельчайших деталей, поэтому можно предположить, что для этого имелись свои основания.
Внимание также привлекла бухгалтерская фирма, участвовавшая в создании той самой фиктивной компании, которая приобрела участок. Как выяснилось, ее учредили пять лет назад как теневую субподрядную структуру одной крупной финансово-аудиторской фирмы, хорошо известной в политических кругах. У фирмы есть несколько подобных «субподрядчиков», и каждый предназначен для решения своих задач. Стоит возникнуть какой-нибудь проблеме, такому «субподрядчику» сразу настает конец. Действует принцип ящерицы: чуть что, она тут же отбрасывает хвост. Хотя прокуратура еще не добралась до этой компании, по словам сотрудника политического отдела одной ведущей газеты, «она не раз упоминалась в связи с политическими скандалами и, конечно, находится в поле зрения властей». Поэтому естественно предположить, что новый владелец «дома с повешенными» может быть каким-то образом связан с неким политическим деятелем. Высокие стены, начиненная новейшей электроникой система безопасности, взятый в лизинг черный «мерседес», умно организованная подставная фирма… такое ноу-хау наводит на мысль о причастности ко всему этому какой-то крупной политической фигуры.
Полная секретностьОтдел расследований нашего еженедельника, заинтересовавшись открывшимися фактами, проследил за «мерседесом», посещающим «дом с повешенными». За десять дней автомобиль совершил двадцать один рейс — примерно по два рейса в день. У этих поездок есть определенная система. Машина въезжает в ворота в девять утра, уезжает в пол-одиннадцатого. Водитель очень пунктуален, отклонение от графика у него — не больше пяти минут. Но точность соблюдается только по утрам, а потом регулярность нарушается. Самая высокая активность — между часом и тремя часами дня, хотя время, которое «мерседес» простаивает во дворе, очень отличается от случая к случаю. Может быть двадцать минут, а может быть час.
