Юрий Мухин - Три еврея
Взял с собою в командировку в Целиноград зама начальника нашего железнодорожного цеха, который раньше работал в МПС и имел приятеля в Управлении Целинной железной дороги, командировочные на 10 дней, 150 рублей на выпивку с работниками этого управления, и черт меня надоумил вот еще на что. Накануне я ездил в командировку в Югославию, а СССР в это время был очень пуританской страной — не то, что порнографии, а и эротики в помине не было (зато рождаемость была неплохая). Прилетели в Югославию, а там все газетные и книжные киоски в голых женских сиськах и задницах. Ну, я и соблазнился, правда, со страхом, перевезти через таможню в СССР кое-что, в том числе и три колоды эротических карт. Вот одну из них я и взял в Целиноград.
Приехали утром, бросили вещи в гостинице и пошли в Управление. Приятель зама железнодорожного цеха оказался заместителем начальника как раз того отдела, через который наш расчет должен был попасть на рассмотрение начальнику Целинной железной дороги, и который должен был нас повести к генералу на «аутодафе». Самого начальника отдела не было, и этот зам, молодой мужчина лет 35, был за старшего. Он тоже ужаснулся предложенной нами норме и никакие намеки на вечернюю выпивку его не успокаивали, он был уверен, что этот вопрос решить нельзя, не установит нам генерал норму в 15,2 часа. И тут мне пришла в голову мысль подарить ему эту колоду карт с голыми бабами. Он сперва не понял, что это я ему презентовал, а когда понял, то быстро бросил их в ящик стола, потом, теряя нить разговора, переложил в карман и, извинившись, сказал, что ему срочно нужно решить одно дело, после чего выскочил из комнаты. Я вышел в коридор перекурить и минут через 15 увидел, как он вышел из туалета.
А поскольку вид у него был довольный, то я в продолжение разговора предложил ему следующее. Он, опираясь на наш расчет, готовит проект решения начальника Целинной железной дороги на установление нам нормы в 15,2 часа. Далее, прикинувшись дурачком, не знающим, что генерал собирался установить норму в 6 часов, кладет этот проект в пачку других бумаг на подпись к генералу и идет к нему подписывать всю эту пачку документов сразу. Подмахнет генерал, хорошо, обратит внимание, что уж тут поделать, не получилось! Он так и сделал: собрал стопку документов и телеграмм на подпись начальнику дороги, пошел с ними к генералу и вернулся сияющий: генерал подмахнул, не читая, что подписывает!
Вечером мы этого приятеля напоили, я отдал ему оставшиеся 60 рублей «на такси» (такси тогда стоило максимум трояк с чаевыми), и мы расстались довольные друг другом. Ночевать в Целинограде не стали, ночью выехали попутным поездом и утром вернулись в Ермак. Я получил чрезвычайно трудное решение чрезвычайно дешево, почти даром!
На завод приехал к 12-ти, шла селекторная оперативка и я позвонил в ЖДЦ Главацкому, коротко сказав, чтобы он после оперативки пришел ко мне, а сам доложил результаты командировки Донскому и вернулся в кабинет. Поскольку я вернулся через сутки, то в ЖДЦ решили, что начальник Целинной железной дороги просто выгнал меня, увидев, что мы просим 15,2 часа. Посему делегация ЖДЦ явилась ко мне в кабинет с видом людей, явившихся для выноса гроба с телом покойного. Я предъявил им бумагу с подписью и печатью, они какое-то время не могли поверить, а потом взглянули на меня где-то даже с уважением
Работа по газетамНо оставались еще сотни позиций снабжения, от автотракторного топлива до строительных материалов, которые, по сути, без «дефицита» нельзя было решить, то есть их в подавляющем числе случаев нужно было обменивать на какой-то нужный товар, а такого товара из-за хорошей работы завода у нас не было. Гвоздем в заднице оставался выпуск товаров народного потребления.
Однако шла перестройка, в Москве болтали про самостоятельность предприятий, про свободу их выхода на мировой рынок. А у нас с этим дело обстояло так. Мы и раньше процентов десять продукции поставляли на экспорт без проблем — металл-то был у нас прекрасный. Но никакой пользы, кроме головной боли, нам от экспорта не было. По существовавшим уже тогда положениям, 10 % валютной выручки должно было идти на счет завода-экспортера. Правда, это были не доллары и марки, а, так называемые, переводные рубли — стоимость валютной выручки, пересчитанная в рубли по курсу Госбанка. А поскольку нам за весь металл, поставляемый на экспорт, внешнеторговая организация оплачивала по внутренним ценам сполна, то эти «переводные рубли» были не собственно деньги, а только право на эту сумму купить импортные товары, заплатив за них советскими рублями столько, сколько они стоили в «переводных рублях».
Но для заводов все это было декларацией, поскольку производителями экспортных товаров считали себя министерства, вот они и забирали себе эти «переводные рубли» и сами покупали заводам то, что они считали нужным. Причем явственно чувствовалось, что они считают нужным то, за что им фирма-продавец даст взятку. Я помню, как мы категорически всем заводом отказывались от того, чтобы наше министерство покупало нам два японских свода на печи. Во-первых, у нас на заводе 20 печей, укрытых сводами, а в год мы меняем 60 сводов, так что нам толку от 2-х? Во-вторых, такие же своды нам предлагала своя промышленность, но только раз в 15 дешевле. Тем не менее министерство нам эти своды купило, они поработали, пока не вышли из строя, мы их выбросили, заменили отечественными, и на этом все закончилось.
Заказать же Министерству то, что действительно необходимо, было просто невозможно. Такой вот пример. Купили нам немецкую дробилку, неплохую, слов нет, но и не сильно превосходящую советские. Кончился гарантийный срок, и вышли из строя у этой дробилки подшипники, шведские. Наша промышленность вот именно таких размеров подшипники не выпускала, и я обратился в министерство, чтобы оно купило нам запасные на сумму 1500 долларов. Мне прислали бланк заказа на импортное оборудование, а в нем требовалось, как сейчас помню, получить 16 справок, в том числе справку от советского министерства, выпускающего аналогичную продукцию, в данном случае — подшипники, что оно не имеет и не будет иметь научно-техническую возможность эту продукцию выпускать. Как получить такую справку в стране, первой прорвавшейся в космос и изготовляющей все — от компьютеров до атомных ледоколов?
Это все равно, что спросить ныне покойного АЗЛК, может ли он построить три «Мерседеса»? Да нет проблем! В мае 1940 года купили у немцев образец их тяжелого истребителя Ме-110, скопировали, реконструировали в качестве пикирующего бомбардировщика Пе-2 и к концу того же года начали серийно выпускать. Причем и выпустили Пе-2 больше, чем немцы Ме-110, и использовали их эффективнее, чем они свой Ме-110.
Так какие, повторю, проблемы для АЗЛК изготовить три «Мерседеса»? Но сколько они будут стоить и сколько «Москвичей» недовыпустит АЗЛК из-за этих трех «Мерседесов»?
А справку о том, почему же само министерство купило нам дробилку, аналоги которой выпускаются в СССР, и почему оно не закупило к ним запчасти, кто даст? Нам пришлось эту немецкую дробилку порезать и выбросить в металлолом, а на ее место установить советскую.
Так что пользы заводу от того, что он был мощнейшим экспортером, не было ни на цент. Министерство и не думало лишаться взяток при заключении контрактов, и не собиралось давать заводам возможность самим закупать за рубежом то, что необходимо. Но вернемся в Ермак.
Как-то заходят ко мне в кабинет и знакомятся директор Павлодарской мебельной фабрики Марат Чукумов и мой коллега, его зам по коммерции Владимир Седлецкий. Рассказывают свое горе: их фабрика была спроектирована на изготовление мебели в кооперации со странами СЭВ. Югославы поставляли переднюю часть мебельных гарнитуров — фасады, а сами коробки мебели изготовляла фабрика, соединяла коробки с фасадами и получала приличную мебель. Но, как сейчас все понятнее и понятнее, перестройка имела целью разрушение промышленности СССР, и, что касается Павлодарской мебельной, вскоре после начала перестройки была дана команда прекратить закупать в Югославии фасады для этой фабрики. Но у фабрики не было оборудования для их самостоятельного изготовления, что ей делать? Как выпускать мебель? Их министерство отвечало: что хотите, то и делайте, но план выполняйте А как? Вот они и приехали ко мне, услыхав, что ферросплавный делает большие поставки на экспорт, и узнав, что экспортерам полагается 10 % валютной выручки. Приехали просить дать им валюты, закупить в Югославии фасады, чтобы дать своей фабрике хоть как-то работать. А чем я мог им помочь, если мы сами этой валюты в жизни не видели, и она даже в наших бухгалтерских отчетах никак не отражалась? Чукумов и Седлецкий поняли, в чем дело, мы немного посидели, поплевались, и они уехали.
Вскоре после этого я был в командировке в Алма-Ате и в гостинице наткнулся на Чукумова с Седлецким. Марат с Володей пригласили меня сходить вечером на встречу со своими югославскими партнерами, которые приехали помочь фабрике пробить через Правительство Казахской ССР закупку у них мебельных фасадов. Вечер был не занят, и я пошел. Встреча была у кого-то на квартире, где я и познакомился с представителем югославской фирмы «Югодрво» в Москве Средое Вукашиновичем, хорошо говорившим по-русски. Он тоже был в недоумении и растерянности: из-за разрыва отношений «Югодрво» несло убытки, но не могли же они поставлять в Павлодар мебельные фасады бесплатно!
