Дуглас Кеннеди - Пять дней
— Поздновато уже, — сказал Дэн.
— С чего это? — спросила Салли.
— Твой ужин в духовке.
— Завтра доем, что останется.
— Извини, — сказал Дэн, — но я тебя не отпускаю.
— Это нечестно, — возмутилась Салли.
— Плохо, что ты так думаешь.
— Пап, ну что ты в самом деле? «Соло» — прекрасный ресторан…
— На этот счет сказать ничего не могу. Я там не бывал.
— Это потому, что последние полтора года ты без работы и вечно не в настроении…
— Салли… — одернула я дочь.
— А что? Это правда… будто сама не знаешь.
Молчание.
Дэн медленно нагнулся и снова поставил картофель в духовку. Потом, выпрямившись, повернулся к дочери и сказал:
— Хочешь ужинать с теми людьми — иди.
Салли обратила на меня взгляд, ища подтверждения словам отца. Я кивнула, и она выбежала за дверь. Я услышала, как к дому подкатил автомобиль, и, выглянув в окно, увидела, как Салли направляется к серебристому «мини» Брэда. Он вышел из машины, поприветствовал ее, поцеловал в губы. Она не отпрянула. В тот момент я прониклась абсолютной уверенностью, что они спят вместе. Не то чтобы это явилось для меня ошеломляющим откровением, ибо я подозревала, что они близки уже год. Полгода назад Салли попросила, чтобы я записала ее на прием к своему гинекологу — просто чтобы «провериться». Принимает противозачаточные или вставила спираль? Пожалуй, и то и другое лучше, чем беременность. Глядя на Брэда, такого высокого, стройного, лощеного на вид, и это в городе, где люди с лощеной внешностью — явление нетипичное, я только об одном могла думать: он разобьет ей сердце.
Я смотрела вслед отъезжающему автомобилю. Салли обняла Брэда, и они покатили навстречу закату. Сразу же вспомнилось то время, когда мне самой было семнадцать, я была полна надежд и планов, стремилась к успеху. Я взяла бутылку, плеснула в бокал еще немного вина. Как только Салли укатила, Дэн вышел на улицу и закурил еще одну сигарету. Вид у него был унылый. Когда я увидела, с какой тоской он смотрит на мир, мне до боли стало жалко его. И нас. А вместе с жалостью пришло осознание: он стал для меня совсем чужим.
Я накрыла на стол. Достала из духовки мясной рулет, запеченный картофель. Налила в чашу сметану. Потом постучала по стеклу кухонного окна. Дэн резко повернул голову, и я жестом позвала его в дом. Войдя на кухню, он глянул на накрытый стол и сказал:
— Ну, зачем ты? Я бы сам накрыл. Я ведь ужин готовил. Хотел освободить тебя сегодня от домашних дел.
— Мне это было не в тягость. И потом, я подумала, что тебе, наверно, нужно немного побыть одному.
— Прости, — сказал он. — Прости.
Дэн подошел ко мне, обнял меня. Головой уткнулся в мое плечо. Я почувствовала, как он содрогнулся, и подумала, что он расплачется. Но он, крепко обнимая меня, сумел сдержать свои чувства. Я тоже его обняла, потом взяла его лицо в свои ладони и сказала:
— Дэн, я на твой стороне.
Он напрягся всем телом. Я опять сказала что-то не то? А ведь я просто хотела своими словами поддержать его, выразить свою любовь. Неужели я теперь все говорю невпопад?
Мы сели ужинать. Я снова наполнила наши бокалы. Несколько минут за столом царило молчание. Наконец я нарушила его:
— Восхитительный рулет.
— Спасибо, — невыразительным тоном произнес Дэн.
И мы снова погрузились в молчание.
— На мой взгляд, это один из величайших современных романов об одиночестве, — говорила Люси. Она жестом показала официанту, чтобы тот принес нам еще два бокала шардоне. — Особенно меня восхищает то, как блестяще здесь уложены в небольшой объем целых сорок лет жизни в Америке. Всего-то двести пятьдесят страниц… потрясающе…
— Да, меня это тоже поразило, — согласилась я. — Он умудрился в сжатой форме сказать очень много о двух сестрах и прожитых ими годах, да еще с такой описательной точностью. Это надо суметь.
— Да, одно из редких произведений, о которых без преувеличения можно сказать: здесь нет ни одного лишнего слова и с потрясающей проницательностью показано, как люди убеждают себя, что их вполне устраивает жизнь, которая им не нравится.
— И к концу создается впечатление, что мы знаем этих двух женщин как самих себя. Ведь их поступки — это отражение наших собственных ошибок. На их примере мы видим, как отчаяние и разочарование накладывают отпечаток на нашу собственную жизнь.
— За это надо выпить, — сказала Люси.
Нам как раз принесли вино.
Мы с Люси сидели в кабинке «Ньюкасла» — вполне приличной местной таверны, где никогда не было так шумно, чтобы не слышать друг друга, — и вели литературную беседу. Правда, «литературная беседа» — слишком уж официальное название для этой еженедельной встречи, подразумевающее соблюдение определенных правил. На самом деле, хоть мы с Люси и встречались по четвергам вот уже больше года, с тех пор как обе покинули литературный кружок (атмосфера на занятиях стала действовать нам на нервы), следовали мы единственному принципу: первую часть беседы посвящали роману, который договорились прочитать на минувшей неделе. Да, да, каждую неделю мы читали новый роман, хотя, когда какое-то время назад взялись за «Братьев Карамазовых», дали себе месяц на то, чтобы осилить этот гигантский труд. Было еще одно правило: мы по очереди выбирали книгу для обсуждения и никогда не вторгались на территорию того, что Люси однажды окрестила «литературной комфортной зоной» каждой из нас. По правде говоря, в том, что касалось книг, у нас с ней были довольно схожие вкусы. Мы обе не признавали фэнтези и научную фантастику (хотя прочитали, по моему предложению, «Марсианские хроники» Рэя Брэдбери, и обе пришли к выводу, что эта книга скорее об американском обществе середины XX столетия, а вовсе не о внеземных цивилизациях). Не привлекали нас и слащавые любовные романы. Сразу выяснив, что в книгах мы обе ищем подсказки для выхода из собственных тупиковых ситуаций, мы выбирали главным образом произведения, в которых были отражены сложности повседневного бытия (не считая «Братьев Карамазовых» — моя идея — и «Радуги тяготения», предложенной к прочтению Люси). В общем, мы тяготели к романам о семейных проблемах («Домби и сын», «Братья Карамазовы»), а также о финансовых («Как мы теперь живем»), социальных («Американская трагедия», «Бэббит»), супружеских («Война Тейтов», «Супружеские пары», «Госпожа Бовари»), Каждый раз часа по полтора мы увлеченно обсуждали ту или иную книгу, но кроме того, эти встречи по четвергам (неминуемо растягивавшиеся до трех часов) позволяли нам обменяться свежей информацией о том, что Люси однажды изящно обозвала «нашими текущими погодными условиями». Речь идет о всякой всячине, являющейся постоянным наполнением нашего повседневного существования.
