Джеймс Риз - Книга теней
– Что здесь происходит? – спросил чей-то голос.
Я обернулась и с облегчением увидела мать Марию, входящую в комнату и закрывающую дверь. Она заперла ее перед самым носом собравшихся на лестничной площадке младших девочек, очевидно ждавших появления сестры Клер, преградив также путь воспитанницам постарше и побойчее, которые несколько мгновений спустя подбежали со стороны дормитория и принялись барабанить в дубовые филенки.
– Что здесь происходит? – повторила мать Мария торопливо, но тихо.
– Я… Мы… – Я стояла в полной растерянности, не выпуская из рук смычок и скрипку. – Я… Мы…
– Где она? – спросила настоятельница, и я в ответ, должно быть, невольно бросила взгляд в сторону шкапа, ибо та повернулась, чтобы открыть дверцу, но не смогла.
Стук в дверь все усиливался. За ней слышались голоса десяти, может быть, двадцати воспитанниц, напоминающие жужжание пчел в улье. Затем послышался окрик сестры Клер де Сазильи: «Именем Христа, откройте дверь».
Мать Мария грубо схватила меня за плечи.
– Разве я не предупреждала тебя? – спросила она. И прибавила, что мы не представляем, что сделали, а затем наконец крикнула через плечо: – Иду! Одну минуту, сестра.
– Сестра Клер! – воскликнула я. – Прошу вас, матушка, не надо!
Мать Мария сняла руки с моих плеч.
– Тогда ступай туда, – проговорила она. – Спрячься за занавесью. И чтобы ни звука!
И уже из-за складок шоколадно-коричневой камчатной ткани, за которыми я, увы, не могла чувствовать себя в такой безопасности, как моя соучастница, залезшая в шкап, я услышала, как мать Мария отпирает дверь. Оттого что в комнату хлынул поток тел, в ней сразу стало жарко и душно; воздух пришел в движение, заставив колыхаться тяжелые драпировки. Людей набилось так много, что вскоре многие из вошедших оказались подле меня; некоторые облокотились на подоконник; одна девочка прижалась ко мне, но ничего, к счастью, не поняла, приняв это прикосновение за упругость собранной в складки ткани. Я стояла, прильнув к холодной каменной стене, словно объятая пламенем, не сомневаясь, что меня вот-вот обнаружат.
– Что здесь происходит? – осведомилась мать Мария, изображая негодование. – Я прохожу мимо своих комнат и вдруг вижу, как толпа учениц несется к моей двери. Может, кто-нибудь объяснит? Например, вы?
Я чуть не обомлела от того, что услышала в ответ.
– Это все Елизавета, – ответила девочка, к которой обратилась настоятельница. – Ей было видение.
– Видение? – усмехнулась настоятельница. – Видение чего?
– Ей явился сам Сатана, – поспешно откликнулась другая девочка. Она словно плюнула этими словечками, казавшимися ей невероятно солеными.
Воспитанницы так и горели желанием рассказать, что видела Елизавета, причем истории их превосходили одна другую.
– Сам Князь Тьмы… Один из его прислужников… Дьявол плясал с одержимой бесом сестрой… Они совокуплялись… Это пляска смерти, они насылали страшные проклятья… На монастырь, на Христа и на всех добрых людей, живущих в С***… Один из чертей играл ему на скрипке…
Мать Мария по очереди отвергла каждое из высказанных сообщений.
И тут, судя по вмиг наступившей тишине, я поняла, что вперед вышла сестра Клер де Сазильи. Я знала и то (слишком уж это было на нее похоже), что она держит на руках несчастную Елизавету. О да, я не сомневалась, что сестра Клер непременно станет подниматься по лестнице, держа на руках объятую ужасом Елизавету, которой только что явилось «видение». Я услышала, как кто-то произнес слово «соль», и вскоре Елизавета заговорила, бессмысленно и бессвязно. Слова ее показаний сопровождались выкриками прочих воспитанниц. Когда она опять обмерла, сестра Клер приказала подать еще нюхательной соли, и Елизавета, одним рывком выдернутая из бессознательного состояния, принялась, то и дело вскрикивая, заново живописать виденные ею ужасы.
Бедная Елизавета. Ей не исполнилось и девяти, и она верила в зло, то есть в Сатану, которого только что видела, так же истово, как и в добро.
– И какой вывод вы, Клер, хотите сделать на основании всего этого? Ясно, что…
– Ни один ребенок не станет лгать, если его не подучили, мать Мария.
– Вы хотите сказать, что верите в такие видения?
– А разве вы сомневаетесь? – Тут она, должно быть, повернулась к воспитанницам, потому что одна из них обратилась к матери-настоятельнице:
– Разве она врет, мать Мария? Или тут вражья работа и ее научили так говорить темные силы?
– Я не говорю, что она лжет, вовсе нет.
– В чем же тогда дело? А что, если…
Виданное ли дело, чтобы девочки так задавали настоятельнице вопросы, чтобы они кричали в ее присутствии… Это было воистину неслыханно. Но сестра Клер продолжала стоять рядом с нею, безмолвная и зловещая.
– Я лишь хочу сказать, что если это дитя, после того как ей дадут немного оранжада с ромом, спокойно заснет, проспит всю ночь, а утром проснется в добром здравии, то не останется и следа от ее… «видения» . – Было видно, что произносить это слово матери-настоятельнице неприятно. – А все вы, и в особенности старшие, должны обратиться к своей вере и к своей зрелости, дабы прийти к выводу, что ничего подобного в реальности не произошло.
– Так она лжет?
– Но я тоже видела скрипача с огненными волосами, могу поклясться!
Теперь взгляды всех устремились к пустому футляру от скрипки, стоящему на столе.
– Девочки, девочки, – начала было мать-настоятельница, но ее оборвала сестра Клер, которая сказала просто:
– Нужно молиться. Нужно молиться, чтобы противостоять этому.
И сразу грянул хор из десятков голосов, затянувший страстное песнопение. Чтобы начальница школы оборвала мать-настоятельницу, призвав воспитанниц делать то, что им не велено, ни больше ни меньше? Нет, это не сулило ничего хорошего. Сестра Клер, взявшая на себя обязанности запевалы, затянула что-то о «силах тьмы», и еще одна девочка лишилась чувств. Теперь молитвы стали еще более пылкими. К моему огорчению, я расслышала и голоса нескольких старших воспитанниц. В комнате была такая толчея, что стоявшая у входа на подставке чаша со святою водой соскользнула с нее и, упав на пол, разбилась: еще одно доказательство присутствия дьявола.
Звон разбитого стекла так подействовал на воспитанниц, что те сорвались с места, вспорхнув, словно стая напуганных птиц, и с шумом вылетели вон из комнаты – без сомнения, чтобы разнести по всему С*** весть о пришествии Сатаны. Комната, по-видимому, сразу опустела, и в ней не осталось никого, кроме сестры Клер, не подававшей признаков жизни Елизаветы, матери Марии да еще самой виновницы случившегося переполоха.
