Александр Покровский - Бортовой журнал 5
Иными словами, тот парень его бы и до автобуса не донес, даже если б и сварганил его у себя на кухне.
А то, что он химией увлекался, – так кто ж ею не увлекался?
Есть еще одна версия – у него дома нашли селитру (азотные удобрения).
Еще одна справка: из селитры можно сделать взрывчатку, но для этого надо обладать недюжинными знаниями и лабораторным оборудованием. Просто так это все дело варили в позапрошлом веке и взрывались так, что оставалось только имя на стенке, и то если его там заранее нацарапывали.
И потом – мало ли чего химического может взрываться.
Даже некоторые средства защиты растений от вредителей от удара очень лихо все окружающее возносят на небеса.
Болтики и проволочки у него дома нашли? Ну что ж, это серьезный аргумент. Стоит поискать и в соседних квартирах. Уверен, что и там найдутся точно такие же болтики и проволочки.
Зачем я все это пишу?
Я пишу это затем, что не стоит, наверное, обвинять человека, пока только начато следствие и не было еще никакого суда. До решения суда, хочется всем напомнить, человек невиновен.
А все эти выступления больших чинов по телевизору– это не от хорошей жизни. В них видна паника.
* * *Когда крякву подстрелишь, она на дно уходит, там вцепляется в ил и умирает, но охотнику не сдается.
Это к вопросу о разумности.
И еще к вопросу о доблести.
* * *Раньше, чтоб указать на причины того или иного события, говорили: «Ищите женщину», теперь следует говорить: «Ищите деньги».
* * *Неужели вы не видите для России хоть какой-либо перспективы?
Не-а!
Вы оптимист?
Да!
* * *«Единая Россия» планирует созвать после президентских выборов в марте-апреле 2008-го Первый Гражданский собор российской нации для принятия Пакта гражданского единства.
Вы не знаете, что это такое?
Я? Да как вам сказать.
Ну, наверное, хочется Пакта.
И не просто какого-нибудь Пакта, а Пакта гражданского единства. То есть то, что существует сама по себе «Единая Россия» – это свершившийся акт, но после него все-таки ощущается необходимость в соборе, в ходе которого и примут этот самый Пакт.
И единство станет еще более единым – вот такая петрушка!
То есть единство единством, но налицо все же некоторый дискомфорт.
И надо бы его как-то законодательно, что ли…
Словом, так просто, на улице никто никакого единства не ощущает, но вот если все соберутся в одном месте, то тогда.
А под «российской нацией», как я понимаю, здесь подразумеваются все народы, проживающие на территории России. Вот так, легко и красиво они и объявлены этой самой нацией, что само по себе уже единство.
Проще говоря, мы тут имеем единство не простое – примитивное и линейное, а сложное, многослойное, пронзающее, так сказать, и в то же время спрессованное в некотором роде.
Правильно ли я понимаю, что пенсии, уровень жизни, прожиточный минимум, социальное и прочее: дороги-деревни-светофоры – это все получается не сразу, не вдруг, а вдруг получается только соборование?
Ну, если оно должно закончиться Пактом, то тогда, наверное.
Закончится ли все дело тем, что лица окружающих меня людей – на тротуаре и в транспорте – станут мягче, умиротворенней и во взоре их появится нежность и отзывчивость?
А бог его знает!
Но зато – каков посыл!
Не просто голые – но с собором.
Не просто без штанов – но с Пактом.
* * *О дутии.
Вы никогда не дули в какой-нибудь духовой инструмент по ту или иную сторону Альп?
Нет?
Вот и я не дул. А так хочется.
И чтоб непременно были бы Альпы.
* * *Все хотят закона. Все его жаждут.
То есть всё как от сотворения мира – сначала космос, хаос, потом – беззаконие, в ходе которого можно кое-что стибрить – после чего хочется все это узаконить. Для этого нужно единство, единение, пакты, согласие, соборы, форумы.
В результате всего этого во главе ставится царь, а вокруг ладком располагаются бояре – опора трона. В качестве опоры подойдут «новые дворяне», которые и народились в эпоху беззакония, и которым закон теперь нужнее всего.
Вон их сколько. Дворян. Сокольничих и стремянных. Остальное все мутное, как река в половодье, а это – выжимки. Из них и будет все лепиться.
А для тех, кто не слепится, есть тюрьма и дубины.
Россия еще не раз Европу удивит. Европа пригласит Америку, чтоб удивление это было с кем разделить.
А мы рванем в Китай и к арабам – у нас есть к кому рвануть.
Китай раскроет нам свои объятия, но попадаем в них не мы, а США.
А конец арабам положит управляемая термоядерная реакция – лет пятнадцать ждать.
То есть царь у нас – это лет на пятнадцать, в течение которых мы будем всюду трясти исподним – то границы укреплять, то террористов гонять.
Опять же, флот! Почему бы Главному штабу ВМФ России не переехать в Петербург?
Постановляем: переехать. Это очень важно. Это так важно, что и сказать нельзя. Я не в силах. Просто без этого никак. Переедем, оставив на месте здание и половину вещей.
А на новом месте – ремонт, ремонт, ремонт.
Меня иногда спрашивают: ну а вы-то сами что рекомендуете сделать?
Я-то?
Я-то рекомендую ввести еще один государственный праздник. Я рекомендую 3 марта сделать праздником.
И назвать его День Освобождения от крепостного права.
Однажды это уже случилось – 3 марта 1861 года.
* * *Об обрисовке черт.
Вам никогда не случалось обрисовывать черты одного человека, пользуясь для этого чертами другого?
Только они должны быть заняты одним и тем же делом, тогда от колебательных движений – а любое общее дело связано с колебаниями – черты одного переходят, перетекают, переползают в черты другого, и через какое-то время в одном может быть больше черт другого, чем в том, другом, до начала их общих терзаний.
Вот! А уж потом, а уж потом.
О чем это я, собственно? Я о преемственности.
Вы не замечали, что при длительной скачке всадник постепенно приобретает черты лошади?
А я замечал.
* * *Власть всегда отличалась необыкновенным умом и изяществом. Чем ближе март 2008-го, тем больше заламывания рук и криков: «Как же так! А как же мы?»
Совсем загоняли бедного президента. То форум, то собор, то Пакт, то согласие, то гражданское.
Места себе не найти. Пора бы ему сбежать.
Я бы сбежал, спрятался где-нибудь, а потом появился бы в марте – вот он я, заждались?
И опять бы побежал изо всех сил, а они б за мной гнались с короной царской и скипетром.
Потели под мышками и на лбу, задыхались, и глаза б у них горели, губы тряслись, а пот бы им эти глаза и губы заливал.
А я бы им язык показывал и на бегу кричал:
– Ф-Ф-И-ГУШ-КИ-И-И!!! ВРЕШЬ! НЕ ВОЗЬ-МЕШ-Ш-ШЬ!!!
И все это на фоне падения курса доллара. Он падает, а мы его пытаемся поддержать. У нас в нем исчисляется Стабилизационный фонд. Не весь, конечно (ум-то проснулся), но значительная часть.
И куда раньше смотрели лучшие в мире министры финансов? В какую… как бы это помягче… дыру, что ли? Где эти все прогнозы, институты США и прочих чудес? Где эти экономисты-эквилибристы?
Интересно, они свои откаты успели уже перевести в золото и в евро? А то ведь пропадет добро, непосильным трудом нажитое.
А народу достанется это самое место.
Ужас! Родной доллар падает, а США совершенно спокойно на все это глядит.
Мы в ужасе, все в ужасе, а им – хоть бы хны, по херу туман.
Уже на каждого жителя Америки по 33 тысячи долга, а мы им все помогаем и помогаем – уже замучались помогать.
Мы теперь с Китаем за США воевать будем. Экономически, конечно. Китай доллар будет рушить, а мы – поддерживать. Вот какие времена!
Нефть с газом добывали, добывали, все надыбленное несли за рубеж, а теперь это все тает, превращаясь в бумажный мусор.
И тут еще за президентом приходится бегать с царской короной.
* * *Это нечто совершенно непереносимое. Где-то я слышал, что предки у них то ли постельничьи, то ли еще что-то рядом со спальней. Отсюда и восторг, когда видишь теплого, со сна, своего барина.
* * *Господи! Нельзя без слез читать эти повествования. Они порождены таким расплывчатым словоупотреблением, что все это может длиться до бесконечности.
Впору говорить о расползающемся сознании. Да, но сознание ли это? У них там червяк.
Десять против одного, что они никогда не заглядывали в анналы прошедших веков.
Иначе они обнаружили бы там себя.
Только в иных панталонах.
* * *Ах какая роскошная паника в обозе. Вы не чувствуете ее? Нет? Не слышите, как ржут лошади, рвутся стремена, как ломаются повозки, как все переворачивается, роняя пену.
А я чувствую. Началось.
Страх. Они боятся. Отчаянно трусят. Вот говорит кто-то о выборах, о выборах, и о том, что коней на переправе не меняют, и еще о чем-то.
Бедные кони, несчастные сивки с бурками. Да они сдохли уже давно.
Давно уже их остовы костлявые волокутся за телегой, а про них все – «коней, коней…».
