Евгений Богданов - Високосный год: Повести
— Подумаем, — пообещал Лисицын. — Спасибо за совет.
— Пожалуйста. Ну, мне пора, — Чикин поднялся. — Женка там, поди, уж ищет. Засиделся у вас. Спасибо за угощение, и всего вам хорошего. Между прочим, Сонька приходила ко мне, извинялась. Хорошая баба, да иногда ей, как упрямой кобылке, шлея под хвост попадает. А держать вожжи некому, никого нет, кроме хахаля. А ему что? Добьется своего — и в сторону… А вы поедете по путевке?
— Пока не решил, — ответил Лисицын.
— Решайте. Такая поездка и отдых даст, и голову освежит. Вернетесь — виднее будет, как вести дальше дела…
— Вы так думаете?
— Конечно.
Лиза позвонила Степану Артемьевичу на работу рано утром в понедельник. Степан Артемьевич обрадовался, но тут же и упрекнул ее:
— Почему так долго не звонила? Когда вернешься?
— Не знаю, — ответила Лиза. — Семинар кончился, можно бы и домой, но мама серьезно заболела. Предынфарктное состояние, постельный режим. Я боюсь оставлять ее без присмотра. Может, еще в больницу заберут. — Лиза помолчала и взволнованно добавила: — Приехать не могу. Пойми меня правильно.
— Вот беда! — огорчился Степан Артемьевич. — Что же делать?
— Не знаю. — По голосу он чувствовал, как сильно расстроена жена. — Придется мне здесь пожить. Пожалуйста, сходи в сельсовет к моему начальству, пусть разрешат неделю отпуска за свой счет для ухода за больной.
— Схожу. Может быть, нужна моя помощь? Мне приехать?
— Пока не надо. Я справлюсь одна.
— Тогда звони почаще. Я не могу тебя вызвать к телефону. Если что — сразу приеду.
— Ладно. Как ты там? Питаешься чем?
— Фирменным блюдом: глазуньей. В основном. Обедать хожу в столовку.
— Ну, не скучай. Будь здоров!
— Погоди, может, привезти чего? — спросил он. Но трубка уже молчала. Он медленно положил ее на место, поднял взгляд и увидел зоотехника Яшину. Она стояла перед ним высокая, солидная, пышущая здоровьем, в светло-сером плаще из синтетики, с опущенным на плечи тонким цветистым платком.
— Здравствуйте, Ангелина Михайловна. Садитесь, пожалуйста. Как расчеты?
— Делаю. Еще не кончила.
Яшина продолжала стоять, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. Лисицын заметил, что она чем-то взволнована.
— Что-нибудь случилось? — насторожился он.
— Случилось чепе. В Прохоровке вчера три доярки на вечернюю дойку не явились.
— Как? — изумленно воскликнул он. — Почему?
— Причина не вполне ясна. Кажется, загуляли по случаю какого-то праздника. И сегодня утром не вышли вовсе. Сибирцев распорядился тем, кто вышел, доить коров тех, кто не вышел.
— Кто вышел, кто не вышел? — ничего не понимаю. В чем причина?
— Я вам объяснила. Больше ничего сказать не могу. Надо туда ехать, узнать, в чем дело. — Яшина наконец села.
Лисицын пожал плечами.
— Какой праздник?
— Говорят, день святого Софрония. Такой святой местного значения, они его придумали, — Яшина кисловато улыбнулась.
— Да что они там, в самом-то деле! Спятили? А ну, едем!
— Вам пока лучше не ездить, — посоветовала Яшина. — Сама все выясню, вам доложу, а уж тогда решайте.
— Вы считаете, что мне ехать излишне? Почему? — Лисицын недоверчиво покосился на Яшину. — Выгораживаете своих подчиненных? Отводите удар?
— Я никого не выгораживаю, — с видимой досадой ответила Яшина. — Я не меньше вашего заинтересована в укреплении трудовой дисциплины. Ваши упреки несправедливы.
— Черт знает что! — Лисицын стал звонить в Прохоровку. К телефону подошла бухгалтер отделения и объяснила, что Сибирцева в конторе нет, ушел на ферму. Лисицын наказал, чтобы управляющий позвонил ему, когда вернется.
— Если еще и механизаторы празднуют, тогда уж совсем плохо, — сказал он недовольно.
— За них можете быть спокойны. Они косят на лугах. В Прохоровке домострой женский.
— Как это понимать?
— А так, Степан Артемьевич, что женщины там своих мужей держат в ежовых рукавицах и не позволяют им вольничать.
— А сами?
— А сами, как видите…
— Ладно, берите машину и поезжайте. Да будьте там построже!
— Постараюсь, — сказала Яшина и вышла.
Газик стоял у крыльца. Степан Артемьевич вскоре услышал удаляющийся шум мотора. Вошел главный бухгалтер Ступников с папкой в руках.
— Квартальный отчет готов, Степан Артемьевич. Сразу подпишете или оставить?
Лисицын растерянно посмотрел на Ступникова. Тот был чисто выбрит, в белой сорочке, при галстуке.
— Что вы сказали? — переспросил директор.
— Квартальный отчет.
— Хорошо, оставьте. Я просмотрю и подпишу.
Ступников положил перед ним папку и направился к двери.
— Погодите. Что за праздник такой — святой Софроний?
Бухгалтер обернулся с недоумением:
— А зачем он вам?
— Надо, раз спрашиваю. Вы можете ответить?
— Да кто его знает… Их, святых, тут по деревням целая дюжина. Поди разберись. Вы, наверное, имеете в виду прохоровских доярок? Так не в Софронии дело, скажу вам. Он только повод, вывеска, так сказать. Причина совсем другая…
— Какая?
— Пока уверенно не могу утверждать, только догадываюсь. Дело в том, что Сибирцев лишил некоторых доярок премии из-за снижения надоев. Вот и последствия. Но это еще требует проверки. Вот Яшина поехала, она и привезет вам причину.
— Причина причиной, — с неудовольствием отозвался Лисицын. — А они совершили прогул. В такое-то время!
— У нас все возможно, — сказал Ступников.
— У нас? — Лисицын поднял голову от бумаг.
— У нас в Борке, я имею в виду…
— Ладно, идите, — буркнул Лисицын и стал смотреть финансовый отчет.
Вскоре позвонил управляющий третьим отделением совхоза Сибирцев.
— Что у вас там происходит? — в сердцах повысил тон Лисицын. — Рабочие прогуливают, а вы молчите! Почему не поставили в известность?
— Не хотел вас беспокоить. Думаю — сам разберусь.
— Не желаете сор выносить из избы? Уже все знают, один директор в неведении. Он узнает последним.
— Сейчас я все объясню, — ответил Сибирцев уже менее спокойным тоном. — Вчера днем вывесили на ферме показатели за квартал и приказ о премировании. Три доярки — Попова, Пискунова и Рудакова — не выполнили задания и, стало быть, лишились премии. Я им все объяснил, но они, конечно, остались недовольны. В общем, произошел у нас крупный разговор. Не скрою, я погорячился… А вечером они не вышли на работу, собрались у Рудаковой и стали отмечать какой-то праздник. И утром не явились.
— А сейчас как? Все гуляют?
— Нет, да вы не беспокойтесь, все уладим, Упрямые женщины, и ругательницы — не дай бог!
— Яшина приехала к вам?
— Не видал. Приедет — поговорим.
— Смотрите, дело серьезное!
— Как не серьезное! Я ведь понимаю.
Лисицын поинтересовался, как идет сенокос. Сибирцев ответил, что три трактора с навесными косилками работают на заливном лугу. Но сено сохнет плохо.
На том разговор и закончился. Но вечером Степану Артемьевичу пришлось снова вернуться к прохоровскому чепе. Оказывается, план не выполнила только Рудакова, но заведующий фермой дал в контору неправильные сведения, и Сибирцев поторопился издать приказ. Яшиной пришлось просмотреть ежедневные сводки по каждой группе коров и заняться подсчетом, и только после этого она убедилась, что произошла ошибка.
— Можно быть уверенным, что дело обстоит именно так? — с сомнением спросил Лисицын.
— Как же, Степан Артемьевич, — Яшина даже обиделась. — Я же все проверила. Если те двое не виноваты, зачем же их наказывать рублем?
— Они бы могли избрать другую форму протеста. Могли бы, в конце концов, прийти ко мне и обжаловать!
— Для них самый главный в Прохоровке — управляющий. Директор далеко, да и высоко…
— С каких пор директор совхоза стал чем-то вроде китайского богдыхана? Ну а Сибирцев что?
— Разводит руками. Поспешил, дескать, взял на веру. Его тоже трудно винить. Ошибка пошла от заведующего фермой. Вот кого следует наказать за невнимательность.
— Нда-а-а, — Степан Артемьевич недовольно покачал головой, а потом сказал: — Спасибо вам за труды. Но вы все же напишите мне докладную.
Лисицын в приказе объявил управляющему и заведующему фермой по выговору, а дояркам распорядился выдать положенную премию. Лисицын на всякий случай спросил Яшину, не предвидится ли еще какой-нибудь святой праздник, — он теперь опасался всяких подвохов. Яшина ответила, что точно не знает, но если уж очень надо, то попытается сходить к старухам, заглянуть в святцы…
Лисицын, не уловив иронии, спросил:
— Вы это серьезно? — Он рассмеялся: — Черт знает что… Еще того не хватало — жить по святцам!
Степан Артемьевич вызвал Ступникова.
— Почему так плохо поставлена контрольно-ревизионная работа? — спросил он как можно строже.
