Джозеф Хеллер - Поправка за поправкой
— И, умирая, мы так и остаемся чужими самим себе, — продолжал мужчина. — Затерянными в огромном городе.
Мужчина встал, медленно подошел к окну и замер, вглядываясь в потерянный им день. Юноше показалось, что о его присутствии мужчина забыл, но тут он негромко сказал:
— Когда думаешь так, картина получается страшная. Голая рука нащупывает в мозгу каждого человека путь через огромный темный город. Способен ты представить себе мир, заполненный голыми шарящими руками?
Он отвернулся от окна, взглянул на юношу. Теперь ладонь мужчины лежала на лбу, пальцы медленно поглаживали висок.
— Я ощущаю эту руку в моей голове. Меня часто мучает головная боль. Я чувствую, как ее пальцы копаются в моем мозгу. — На юношу он смотрел удивленно, как будто только что увидел его. — Ты понимаешь, о чем я?
— Думаю, что понимаю, — ответил юноша.
— Нет, не понимаешь. Ты слишком молод. И это хорошо. — Он вышел в коридор. — Черт побери, Скелли! Поторопись. Мальчик не может ждать весь день.
Мужчина вернулся в гостиную, сел в кресло перед софой. Плеснул в стакан немного виски, подержал его между коленями, глядя в пол. И через несколько секунд появилась женщина. Увидев ее, юноша от удивления вытянулся в струнку. Женщина переоделась в голубой халат, на ногах ее были теперь домашние шлепанцы, и пока она пересекала гостиную и опускалась на софу, он различал под тонкой тканью халата плавные, округлые очертания ее тела.
— Ну? — спросила она, глядя на мужчину.
— Скажи ему, — ответил тот. — Это же твоя идея.
— Я думала, скажешь ты.
— Ты этого хочешь?
Женщина кивнула. Мужчина поднял стакан к губам, осушил его. Юноша смотрел, как лицо его кривится от отвращения, и ждал продолжения, ощущая себя центром странной, быстро меняющейся головоломки. Мужчина поставил стакан на стол, повернулся к женщине.
— Давай сама, — сказал он.
— Ладно, — согласилась женщина и взглянула на Сиднея. — Ты когда-нибудь видел голую женщину?
Юноша отвел взгляд в сторону. Он чувствовал, как наступившее в гостиной безмолвие разрастается, как что-то покалывает его кожу, как у него начинает звенеть в ушах.
— Да не жеманничай ты, ради Христа. Видел или не видел?
— Нет, — еле слышно ответил юноша.
— А хочешь увидеть?
Краем глаза он следил за складками ее халата и испытывал ужас, не понимая, что она задумала. В душе его нарастала паника, а секунды ползли и ползли, обещая недоброе.
— Ладно, Скелли, — сказал мужчина. — Я сам скажу. Ты лишена такта.
Он повернулся к юноше.
— Вот что нам от тебя нужно. Попробуй притвориться, что Скелли одна из твоих подружек.
У юноши перехватило дыхание.
— Как это?
— Ты знаешь как. Пересядь к ней, обними ее.
Юноша вскочил. Лицо его покраснело, покрылось потом, тело дрожало от страха.
— Нет! — выпалил он. — Я не буду. Вот.
Он пошарил в кармане:
— Возьмите ваши деньги!
— Забудь о деньгах, — сказал мужчина. — Они твои. Почему ты отказываешься?
— Потому что это неправильно, вот почему!
Мужчина неторопливо покачал головой, улыбнулся.
— Ты не понял. Мы ни о чем дурном не просим. — Он указал на фотографию паренька в футбольной форме и спросил: — Видишь того мальчика?
Сидней кивнул.
— Это наш сын. Мой и Скелли. Он умер. Скелли его очень не хватает. Ты же знаешь, каковы они, матери. Мы всего лишь хотим, чтобы ты поцеловал ее вместо него.
Юноша помнил, что сказала ему об этом мальчике женщина, и понял: мужчина врет, — однако страх постепенно покидал его. Помнил он и то, как мужчина повернулся от окна, прижимая ко лбу ладонь.
— Вы хотите, чтобы я поцеловал ее как мою мать? — спросил он.
— Нет. Мы хотим, чтобы ты повел себя так, точно она одна из твоих девушек, самая лучшая. Только и всего.
Сидней взглянул на женщину. Она смотрела на него напряженно, с надеждой. И с такой же надеждой смотрел, ожидая его решения, мужчина.
— Хорошо, — согласился юноша. — Я ее поцелую, но пусть она сначала скажет, что это правильно.
Женщина слабо улыбнулась, кивнула:
— Это правильно.
Мужчина встал, отошел к столу с напитками. Женщина тоже встала, поманила к себе юношу, и он медленно приблизился к ней. Он слышал, как за его спиной льется в стакан виски. Остановился перед ней. Она была на дюйм-другой выше его, он смотрел на нее снизу вверх, дрожа от страха и неуверенности. Женщина раскрыла ему объятия.
Мужчина неподвижно стоял в стороне, он словно застыл.
— Ну давай, — сказала женщина, когда юноша оглянулся на него. — Все правильно.
Юноша нервно сглотнул, потянулся к женщине, поцеловал ее в губы. Она обняла его. Юноша осторожно поднял ладони к ее плечам. И, едва коснувшись их кончиками пальцев, отпрянул от женщины.
— В чем дело? — сердито спросил мужчина.
— Он боится, — ответила женщина.
— Неудивительно. У тебя такой вид, точно ты глаза ему выцарапать собираешься. Улыбнись бедняге.
Женщина улыбнулась. Лицо ее стало ласковым, призывным и ужасно грустным. Юноша почувствовал прилив нежности к ней и неуверенно улыбнулся в ответ. Он снова подступил к ней. Она взяла его руки, обвила ими свое тело. Притянула лицо юноши к своему, крепко обняла его. И начала целовать в губы. Однако юноша был так напуган, что даже пошевелиться не мог.
— Он ничего не делает! — крикнула женщина и уткнулась лицом в его шею.
Плечи ее затряслись, и юноша понял: она плачет. Он чувствовал, как рыдания сотрясают все ее тело.
Мужчина подскочил к нему сзади, хлопнул ладонями по спине и закричал:
— Целуй ее! Чтоб тебя! Целуй!
Он толкнул юношу с такой силой, что тот упал вместе с женщиной на софу. Рыдания сотрясали воздух, он открыл глаза. Лицо женщины было смято отчаянием. Внезапно она уперлась ладонями в плечи юноши и резко оттолкнула его. Он слетел с софы, ударился коленями об пол, но тут же вскочил и метнулся через всю комнату — подальше от мужчины, гневно смотревшего сверху вниз на женщину с безумным, исступленным лицом.
— Все впустую! — крикнула она. — Он слишком молод!
Мужчина стремительно повернулся к юноше.
— Иди в контору! — рявкнул он. — Скажи там, чтобы прислали юнца постарше. Ты понял? Постарше. Нам нужен кто-то постарше.
Юноша кивнул. Он подскочил к столу, схватил свою шапку, мельком глянул на женщину, чей громкий, истерический плач отдавался в нем волнами боли. Но едва он устремился к двери, мужчина перехватил его.
— Минуту. Никому ни слова. Забудь о случившемся. Понял?
— Нет, расскажи им! — закричала женщина. — Расскажи всем.
— Заткнись, Скелли. Ради Бога, заткнись!
Женщина спрыгнула с софы, бросилась к юноше, и лицо ее вдруг показалось ему изможденным.
— Расскажи всем, Сидней, — прорыдала она. — Всему проклятому миру!
Рыдания мешали ей выговаривать слова, и она завизжала.
— Замолчи, Скелли, — взмолился, схватив ее за плечи, мужчина. — Замолчи, прошу тебя.
Юноша смотрел на нее, не в силах сдвинуться с места. Лицо женщины было белым как мел, она дергалась и гримасничала, пытаясь вырваться из рук мужчины.
Мужчина хлестнул ее ладонью по лицу. Она изумленно смолкла, мужчина отвел ее, поддерживая, к креслу и позволил ей упасть в него. Мгновение он печально смотрел на нее, потом вернулся к юноше и повел его к двери.
— Никому ни слова, — сказал он и сунул в ладонь юноши вторую бумажку. — Забудь обо всем. Ты понял?
Юноша все еще слышал тихие рыдания женщины, а оглянувшись, увидел за спиной мужчины ее подрагивавшие плечи.
— Запомни. Никому ни слова. Хорошо?
Юноша кивнул.
Мужчина открыл дверь.
— И ты обо всем забудешь, так?
Юноша кивнул снова, вышел в коридор.
Дверь за ним захлопнулась.
Бортовой журнал Макадама [13]
Первое путешествие Капитана, положившее начало его долгой и блестящей карьере мореплавателя, состоялось в тот теперь уж далекий год, когда сестра его, единственная еще живая представительница его родни, принадлежавшей к одному с ним поколению, уплыла назад, в Шотландию, чтобы там умереть. Разумеется, она не сообщила, что цель ее именно в этом и состоит, но с глупым упорством твердила о какой-то подруге детства, одинокой и больной. Однако Капитан, на редкость ясно помнивший нескончаемые, влачившие нога за ногу десятилетия, которые он успел оставить позади, отчетливо помнил и то, что ему было всего девять лет, когда его отец, дюжий корабельный плотник, чей звонкий смех и ныне нередко звучал в голове Капитана, одним могучим рывком сдернул с насиженного места свою мать, жену и семерых чад — мощи этого рывка хватило, чтобы стремглав перенести их из Глазго в Портленд, штат Мэн, — и что сестра в то время едва-едва вышла из поры младенчества и, стало быть, ни завести, ни разорвать сколько-нибудь крепкие связи не могла.
