Ирина Лобановская - Простри руце Твои..
- Леля, - тихо говорит Игорь, - ты во многом права... Но ты тоже проповедуешь свободу выбора и чистоту души, с которых я начал. Значит, ты должна понять меня... И простить...
- Понять?! - кричит Ольга. - Да еще и простить?! За то, что ты бросил меня и детей?! За то, что ты так страшно обманул нас и посмеялся над нами?! И снова издеваешься сейчас надо мной?! Уходи! И не звони, не приезжай, не появляйся больше никогда! Я похоронила тебя один раз, похороню сегодня во второй и в последний! Без отпевания! Дети ничего не узнают! Им это ни к чему! Отец умер для них пять лет назад, а воскрешения на Земле невозможны! Что тебе взбрело в голову восстать из мертвых? Христа ты напоминаешь не слишком! А прощать я не умею - не выучили в детстве!
Игорь поднимает голову к небу - странно, ни капли дождя за весь долгий, наглухо обложенный черными тучами день.
- Еще Суворов говорил, что с юных лет надо приучаться прощать проступки ближних и никогда не прощать собственных. А Москва как была Первопрестольной, так и осталась. Смешно, когда некоторые считают ее Вавилоном. В Москве каждый день совершается около трехсот литургий. А "где преумножается грех, там преизобилует благодать". Хотя молодежи особенно тяжело в больших городах: вокруг одни пороки. Не одно, так другое: не выпьет, так в казино зайдет, не в казино, так наркотики, не наркотики, так проституция. И чтобы справиться с этим кошмаром, надо иметь твердые ориентиры, знать цели. Ведь человек, который ни во что не верит, совершенно беззащитен. Леля, вера - это наше спасение. Все храмы открыты, священники ходят по улицам, на каждом шагу развалы духовной литературы... А ведь совсем недавно я прятал такие книги под диваном и всерьез опасался ареста. Ты не подозревала об этом. Зато сейчас Господь как бы говорит нам: "Если вы не воспользуетесь этим, я могу все забрать!" И есть старцы, на чьих молитвах мы держимся, и настоящие верующие были и останутся всегда. А дети, которые зависят от родителей? Господь не спросит у них на суде, учили ли они ребенка английскому, водили ли в бассейн и купили ли компьютер. Он спросит, воспитывали ли они его по заповедям Божьим, водили ли в церковь и учили ли закону Божьему. До свидания, Леля, - шепчет Игорь. - Храни тебя Господь... Прощай...
- Мне рассказывали, что когда рабочие строили храм Христа Спасителя, то матюгались через два слова на третье. Нет, я, конечно, понимаю, рабочий класс - тут все характерно - но это не простое строительство, а храма, причем какого! Раньше на строительство храмов любых строителей вообще не брали, только специальных, прошедших пост и молитву...
Игорь пожимает плечами.
Ольга медленно бредет по набережной к дому, с трудом переставляя непослушные ноги. Кажется, еще несколько шагов - и она упадет без сил. Она замерзла, устала. И, конечно, не оделась "капустой"...
Оля вдруг думает, как хорошо ей стало недавно просыпаться под звон колоколов маленькой церкви, несколько месяцев назад отреставрированной в соседнем переулке. Она вспоминает, как несколько лет назад, когда тяжело заболел Максим, бросилась за помощью к батюшке. Верила, что поможет. Наверное, ей просто не повезло. Или ее прегрешения оказались чересчур тяжелы. От батюшки сильно пахло чесноком, он был розовощек и молод и сразу начал выпытывать у Ольги об ее грехах. Их набиралось не слишком много: один аборт, крашеные ресницы, брюки... Батюшка казался разочарованным, ведь все дело в грехах матери, а может быть, он просто торопился, но толком ничего Ольге объяснить не смог. И она вдруг с ужасом поняла, что он ей нравится, что ей хочется его по-простому соблазнить, переспать с ним... Именно потому, что батюшка... В ужасе от самой себя Ольга бросилась вон из церкви. До сути случайной прихожанки розовощекий батюшка так и не добрался. Она постигла свою душу сама.
Внезапно Ольга понимает, что Игорь не ошибся и сделал единственно необходимое. Учитывая любые обстоятельства, которые не стоит учитывать. Выбрал путь, которым следовало идти. Остальное - пустое... Несмотря ни на что. Только что Игорь оставил ей? Что делать ей теперь без него?.. И дети... которых она неправильно растила и воспитывала...
У самого подъезда ей на плечи брызгает несколько ленивых, вялых капель. Темнеет. Заканчивается обычный день. И начинается очередной дождь... Из-за двери приветственно орут бодрые "Скорпионы".
6
- Оля, - неуверенно пробормотала Ксения в трубку, - мне нужна няня... Порядочная и верная... То есть Дашке нужна. Маруся не справляется. Я тут попробовала поговорить с нашей театральной вахтершей, тетка очень хорошая. Она говорит: "Я сама бы пошла с дитем сидеть - хорошая работа, да соседку парализованную надо навещать, от нее дети отказались. Я у нее вчера часа четыре посидела, собралась уходить, а она: "Куда ты, Тоня? Там мало побыла! Посиди еще!" Вот и сижу, жалко ее, тоскует она..." И мне подумалось: страдание всегда - некая болевая точка, точка пересечения добра и зла. Лелька, так страшно жить... Найди няню!
- Найдем, - Оля говорила тихо, почти шептала, словно рядом кто-то спал. - Сил моих больше нет... Вот Натка орет, что нужно быть мужественной и стойкой, как военные ежи, словно на нас напал враг. Общее место. Она недавно встретила твоего Олега. Мне кажется, он сам подкараулил.
Ксеня сжала мобильник в руке, пальцам стало больно.
- Разлюби твою мать... О чем беседовали? Не припомнишь? Что Наталья рассказывала? А мне она ни полслова...
- Не хотела зря будоражить. Беда у него какая-то... Тоже летом случилась. Что за лето было безумное! - глухо отозвалась Ольга. - Ты бы ему позвонила.
Ксения помолчала. Три секунды на раздумье...
- Беда? Ладно, позвоню... Когда куплю хлеб и сварю Дарье проклятую кашу. Сплошные Дашкокормежки! Ты не забудь про няньку. Нужна срочно.
Ксеня швырнула сотовый на стол и задумалась.
Олег... Олеженька... Олежек... Задыхающийся шепот в трубку: "Целоваю..."
Какое с ним приключилось несчастье?
Дашка подняла отрывистый тонкий визг с крещендо. Ксения вздохнула:
- Опять Назгул пролетел!
Успокоила внучку.
Денис солидно и деловито раскладывал по столу взятую из вазочки для угощения гостей дюжину совершенно одинаковых шоколадок "Аленка". Абсолютно одинаковая девочка на обертке. Разложил их рядком и подложил к ним обрывок салфетки, на котором крупно написал под стрелкой, указывающей на шоколадки: "Клоны".
- Ксеня, а ты знаешь, почему концерн Билла Гейтса называется "Майкрософт"?
- Через почему, - пробубнила она.
Денис взялся просвещать темную тетку.
- В детстве Гейтс был очень жадным. Однажды он с приятелями-школьниками играл в бейсбол. У одного из игроков порвалась кроссовка, и он, чтобы скорее вернуться в игру, хотел схватить со скамьи запасных первые попавшиеся под руку кроссовки. Они оказались Билла, и он не разрешил их взять, накрыл руками и закричал: "Май крософ!" И команда проиграла. А прижимистого Гейтса после этого стали дразнить: "Майкрософ". Когда он называл свою фирму, вспомнил свое прозвище и решил ее назвать: "Майкрософт".
Ксения хихикнула.
- Юморист ты, Денис Валентинович! И очень образованный малый.
- А кто такие менестрели? - спросил Денис.
- Это бродячие певцы давних времен...
- Я маму спросил вчера, а она вдруг как заорет: "Слушай, я не понимаю, ну, что ты меня отрываешь от книги из-за каких-то бродячих певцов?! Мне до бродяг дела нет!"
Ксеня снова вздохнула. Варька, Варька... Та самая, которая...
Летом на даче Денис с приятелем разжег огонь под раскладушкой. В результате от раскладушки остался один железный каркас.
Варвара сначала впала в шок, а потом в истерику. Денис искренне удивился:
- Ну, зачем так кричать? Ничего страшного! Возьми иголочку и аккуратно зашей эту дырочку. И все будет нормально!
- А какой фильм ужасов - русский? - задал новый вопрос Денис.
Пять секунд на раздумье... Ксения на ходу сообразила, что, видимо, фильм ужасов - жанр, чуждый русской культуре. И никуда от этого не денешься. Может, оно и к лучшему... Но один настоящий фильм ужасов у нас был, и что самое парадоксальное и прикольное - умудрились его снять в советскую эпоху. Наверное, только потому, что экранизировали книгу великого русского писателя.
- Это "Вий", - сказала Ксеня. - Настоящий, классический "ужастик". Качество оставим за скобками, но жанр выдержан. Срочно, - объявила она в форме приказа, - ты сидишь дома с Дашкой полчаса. Всего полчаса, мой маленький! Дашенька будет спокойно развлекаться соской. Я съезжу в "Рамстор" и вернусь. Это рядом.
Денис солидно кивает. Ему не впервой сидеть с Дашкой.
Ксения спускается вниз, привычно закуривает и прыгает на сиденье своей "Тойоты". На улице перед ней тотчас возникает вереница иномарок, и она забывает на секунду обо всем на свете, открывает окно и звонко, отменно поставленным голосом, кричит окаменевшим в неподвижности мужчинам:
- Двигайтесь, господа, двигайтесь! Ведь впереди еще столько места! Учитесь видеть перспективу! Она проста, как линейка. И каждый сам себе дирижер.
