Алексей Швецов - Лохless. Повесть о настоящей жизни
Мы затаскиваем Славика в подъезд, как две капли мочи похожий на мой, и заталкиваем в лифт.
– Вот если дверь металлическая, крашенная темно-серой краской, значит, все верно, — говорит Влад, когда лифт, вибрируя, будто попав в зону турбулентности, останавливается и со щенячьим визгом распахивает двери.
На седьмом этаже полумрак, но при свете, пробивающемся с верхних этажей, можно разглядеть, что металлической двери темно-серого цвета здесь нет. Меня начинает разбирать смех. Таскать Славика по всему району по седьмым этажам и предлагать его всем желающим мне явно не улыбается. Влад, по-видимому, придерживается того же мнения. Он без всяких колебаний подтаскивает коллегу к коричневой деревянной двери справа от лифта и с облегчением переводит дух:
– Фу. Тяжел, зараза! Насилу доперли.
– Сюда?! — Я с сомнением указываю на дверь явно не серых оттенков.
– Вроде.
– Чувак, ты ж про металлическую дверь трепался.
Влад отирает со лба пот:
– Серег, чё ты ко мне придираешься? Может, сменил он дверь. Ну не нравилась ему металлическая. Логично такое объяснение?
– Логично, — соглашаюсь я. — Деревянная куда безопасней. Как его через дверь перемещать будем? Позвоним?
– Нет! Нет! Ты что?! — шипит вдруг на меня Влад. — Ты его жену не видел! Демон чистой воды! Бой-баба!
– Не бросать же его здесь?
– Нет. Мы его бросать не будем. Мы его положим под дверь. А потом позвоним и спрячемся.
После того как Славик, грязный как черт, удобно размещен на половике, Влад давит кнопку звонка и мы оба скрываемся на лестнице. Спустя минуту раздаются шаги, и кто-то приникает к глазку. Так как в поле видимости глазка никого не видно, шаги вновь раздаются, но уже удаляющиеся в обратном направлении.
Теперь я иду и тупо давлю на звонок и сразу скрываюсь на лестнице. Шаги приближаются. Глаз приникает к глазку. В подъезде никого. Далеко не самый нежный женский голос вопрошает:
– Кто там?
Славик молча сопит у двери, доверчиво прижавшись к ней щекой, как младенец к материнской груди.
– Кто там? — еще раз спрашивают из-за двери.
Понимая, что вероятная жена Славика сейчас снова уйдет, я, старясь подражать его голосу, тихо отзываюсь:
– Я… открывай.
Теперь слышится замочно/цепочная щелкотня и ворчание:
– Свинья! Больше ты никто… Господи, опять нализался так, что на ногах не стоишь? И когда ты ее только налакаешься?!
Из открытой двери высовывается могучая женская рука, хватает Славика за грязную полу пальто и без усилия втягивает в квартиру.
С сознанием выполненного долга мы с Владом выходим из подъезда.
– А ты уверен, что Славик наш к себе домой попал? — задаю я вопрос коллеге, прикуривая от его сигареты.
– Какая, блин, разница? — Влад беспечно взмахивает руками. — Не заморачивайся! Вечно ты, Серега, не по делу придираешься. Сами они там разберутся. Посуди сам: если баба забрала мужика, значит, ее это мужик, раз она его признала. Ведь она же кого-то ждала. Логично?
– Логично, — снова вынужден признать я.
– Так почему ты думаешь, что она не Ссаныча дожидалась?
– Ладно, Влад. Завтра все выясним.
На перекрестке мы с ним расстаемся. Ему в одну сторону, мне в другую. Я жму протянутую руку.
– Клево время провели, славно потусовались. Правда? — спрашиваю я его.
Он самодовольно улыбается, не поняв прикола.
Мы расстаемся. Каждый идет в свою сторону. Я тупо смотрю на пустынную улицу и думаю про себя, что еще один день из череды серых будней прожит. Прожит не зря. Время проведено «насыщенно» и «интересно». Разве мы живем? Мы — как животные: нажраться и уснуть в пьяном угаре. Что мы делаем со своей жизнью? Причем все это делается вполне добровольно. Есть ли она — жизнь на Земле?
В шоколаде
И сотворил Бог человека, по образу Своему и подобию Своему из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и увидел Он, что это весьма хорошо. «А не слишком ли ему хорошо? Один… в раю?..» — подумал Бог. «Ну, уж нет!» — решил Он и создал женщину.
– Любимая, а ты каких мужчин больше любишь: умных или красивых?
– Успокойся, дорогой, ни тех, ни других. Я люблю только тебя!
Я просыпаюсь. Медленно потягиваюсь и открываю глаза. Я ловлю себя на мысли, что при пробуждении сразу пытаюсь понять, кто я и где я. Грузчик или коммерческий директор? Это становится смешным. Широкая кровать в центре огромной комнаты утверждает меня во мнении, что я все же нахожусь в Москве. Я силюсь не вспоминать приснившийся сон. Мне это почти удается. Интересно, я просто схожу с ума или это тревожный звонок из моего внутреннего ада, сигнализирующий о том, что с наркотиками и алкоголем пора типа завязывать. Последние события вчерашнего вечера проходят передо мной тягостной/призрачной чередой. Может быть, это мне привиделось? Может, я спал и мне все приснилось? Кокс, сторублевка поддельная, менты. Осознание реальности вчерашних происшествий лишает меня последних остатков сна. Уж лучше быть грузчиком в Комске, чем в Москве у ментов под статьей! А хотя кто из нас от этого застрахован? Я резко поднимаюсь. Любопытно, как я оказался у себя дома… Ничего не помню. Я болен! Мне надо к врачу!
Струя холодной воды в ванной приводит меня в чувство. Даже вспоминается что-то хорошее. Сашка, его бильярдная. У меня ведь есть возможность вписаться в проект! И наконец заняться тем, что мне нравится. Получать свои двадцать процентов от прибыли, стать своим в любой тусовке. Есть о чем помечтать. Я вспоминаю о Владе. Не о том Владе, который в моих снах глупых, а о моем близком человеке, если не сказать друге.
С Владом мы знакомы давно, порядка семи лет. Как-то раз, а именно семь лет назад, мы встретились на именинах у одной, как оказалось, общей знакомой. Я не помню, кто именно из нас за ней тогда ухлестывал, впрочем, это уже ни тогда, ни теперь никому не было интересно. Помню только, что из гостей были только мы двое. Тогда мы и познакомились, с ходу нашли друг друга перманентно потрясающими и, как водится, напились. А подруга? Ну что подруга. Телок в то время, как и сейчас, было предостаточно, мы просто ушли от нее. Спустя несколько лет после того памятного дня Влад женился на той самой телке, именины которой нас сблизили, нарожал кучу детей на всем постсоветском пространстве, но из виду мы друг друга до сих пор не теряем. И хотя жизнь расставила свои акценты, поменяла приоритеты и видеться мы стали значительно реже, но чувство приятельского локтя не покидает ни его, ни меня. С Владом нас теперь связывают совместные интересы в литературе, кино, спорте, музыке. Мы рассуждаем о политике, шляемся по каким-то выставкам современного (и не очень) искусства, бухаем в скверах, посещаем рок-концерты, обсуждаем наши карьерные успехи и неудачи.
Теперь Влад просиживает место директора по маркетингу в крупнейшем международном концерне по производству туалетной бумаги. В сфере его деятельности лежит продвижение брендов компании в индустрии развлечений, одним из направлений которых с древнейших времен является посещение туалета. В туалете, по словам Влада, мы проводим около трех лет. Это средние показатели — без запоров и занятий онанизмом. Так вот, для того чтобы не просрать эти три года и чтобы они не казались человеку вышвырнутыми в унитаз из потока жизни, Влад стремится скрасить минуты уединений мягким и душистым финальным аккордом в виде рулончика гламурной туалетной бумаги. Сейчас он непосредственно занят продвижением линейки модных ныне глянцевых bumf (англ. — туалетная бумага).
Итак, приняв деловой и достойный вид, я иду на встречу с Владом. Как только стеклянные двери бизнес-центра, в котором расположен офис его компании, разъезжаются передо мной в разные стороны, я сразу замечаю, как три полуголые девицы начинают мне мило и недвусмысленно улыбаться. «Слава всенародная? Уже, что ли? Так быстро?» — комариным укусом проносится в моем сознании совершенно отчетливая и вполне естественная мысль. Улыбаются девицы явно мне. Я останавливаюсь, поворачиваюсь профилем — наиболее удачным видом моего лица — и тоже начинаю улыбаться девчатам. Им это нравится, как я понял по похотливым глазам и извивающимся от желания телам. Девочки — просто супер! Польщенный столь лестным вниманием, развязной походочкой дрессированного медведя я подхожу к трем телкам/чувихам.
– Здравствуйте, девушки! — В приветствие я вкладываю все свое обаяние. — Как дела? Может, выпьем?
От моего невинного вопроса девушки скучнеют, заметно смущаются и перестают улыбаться.
– Стоп! Стоп! — раздается откуда-то сбоку. — Кто-нибудь, уберите из кадра этого идиота!
О популярности говорить пока рановато. Оказывается, происходит фотосессия для мужского глянцевого журнала. С разочарованной улыбкой я ретируюсь и прохожу к лифтам.
