Диана Петерфройнд - Доброе утро
— Ты совсем пропал и не звонишь. — Она надула губки.
— Прости, — Адам покосился на меня, — у меня э-э-м… было много работы…
Так значит, много работы? Ну, понятно. Это была работа. Даже эта «мисс Совершенство» не могла заподозрить в нашей встрече намек на свидание. Она не позаботилась представиться. Адам и не пытался нас познакомить. Она стала болтать о каких-то тусовках в Гринвиче. Я крутила в руках бокал с остатками пива. Разговор длился гораздо дольше, чем суперважный телефонный звонок Адама.
Похоже эта «мисс Совершенство» гораздо выше в списке его приоритетов, чем я.
— Так что я сейчас…
— Отлично, — сказала мисс Совершенство. — Тогда, может, увидимся в субботу на открытии регаты Бартона?
Регаты? Регаты? Боже, что я тут делаю? Да единственный раз, когда я хоть как-то пересекалась с регатами, это в «Добром утре, Нью-Джерси», когда мы делали репортаж о серии угонов машин от яхтенного клуба в Барнегат-бей.
— Да, — сказал Адам, — отлично.
— Ну и договорились, — сказала «мисс Совершенство» и повернулась ко мне: — Приятно было познакомиться.
Врет и не краснеет. Я чуть было не ляпнула это вслух.
— Прости, — продолжила она, — просто я так рада снова встретить Адама!
— Пустяки, все в порядке, — сказала я, — в порядке, в порядке, в порядке.
Господи, Бекки, заткнись! Производишь впечатление слабоумной. Но у меня колотилось сердце и вспотели ладони, Что я вообще делаю рядом с этой богиней амазонок?
Она ушла, Адам сел на место.
— Прости, пожалуйста.
— Ну, я, собственно, сюда сегодня и пришла за этим, — выпалила я, — потому что не знаю никого, кто был бы знаком с Майком, а мне действительно нужна твоя… профессиональная консультация.
— Моя… консультация? — удивился Майк.
— Ага, — я отчаянно выискивала в своем скудном словарном запасе подходящее слово. — Ну, понимаешь, я здесь новенькая, и у меня не так уж и много… контактов по работе.
А еще надо собрать остатки гордости. Пора уходить. Прямо сейчас.
— Отлично, — протянул Адам, — значит, будем… поддерживать контакты по работе.
— Именно.
— Их много не бывает, — сказал он ровным тоном.
Может, ему и девушек много не бывает. Я совершенно не представляла, что мне теперь делать. Вечер безнадежно испорчен. Пойду и убью Ленни. Мне и в голову бы не пришло счесть приглашение свиданием, если бы не он и его дурацкая образцовая женушка. Он посеял во мне глупые надежды, что может что-то получиться, если такая, как я, будет встречаться с таким, как Адам. Но, конечно, это глупо. Глупо. Глупо.
Надо бежать.
— Ну, — протянула я руку, — еще увидимся. Обязательно.
Он поднял бровь, но руку пожал.
— Хорошо.
Я схватила пиджак — и опрометью вон из бара. Перевела дыхание, только выскочив на полутемную улицу. Господи, ну почему я могу выслеживать по лесам маньяков-ведущих с ружьями, а поддержать беседу с симпатичным парнем в модном баре на Манхэттене не могу? Может, у меня такой выверт мозга? В детстве я отбила себе тот его участок, который отвечает за романтические отношения? Может, мне нужна поведенческая терапия? Может когда-нибудь удастся заблокировать это патологическое неумение строить отношения с парнями? Смешно.
Я украдкой заглянула в бар через окно. Адам все сидел за нашим столиком и глядел на дно своего бокала с пивом. Вид у него был расстроенный, наверное, не меньше, чем у меня. И тут я увидела, что он потянулся через стол и взял что-то, лежавшее рядом с моим бокалом.
Мой пропуск. Только не это. Может, пойти и забрать его? Но достанет ли у меня сил взглянуть Адаму в глаза?
Адам нежно провел пальцем по моей фотографии на пропуске. Я вздрогнула, будто он дотронулся до моего лица. Он еще немного посмотрел на мою фотографию, тряхнул головой, и положил пропуск в карман рубашки.
Черт. Я ведь сама все испортила.
10
На следующее утро мой пропуск лежал на проходной.
— Вы уж в следующий раз повнимательнее, — сказал охранник, пока я подписывала необходимые бумаги, чтобы получить его обратно.
— Да, конечно, — пообещала я.
В ту минуту мне больше всего хотелось свернуться клубочком и умереть. Естественно, Адам не стал мне звонить и говорить, что нашел мой пропуск или что отдаст его охране. Я ведь сбежала от него как от чумы. Может, он вообще больше не захочет со мной разговаривать. Нет, но как это низко с его стороны, оставить пропуск у охраны!
Боже, до чего унизительно.
Я отправилась вниз, в студию «Доброго утра», где меня ждало очередное испытание — генеральный прогон перед первым появлением Майка в эфире. Ленни поджидал меня в кабинете.
— Ну и как? — спросил он.
— Полная катастрофа, — сообщила я из-за кофе-машины. — Все, больше я не стану тебя слушать.
— А что так? — удивился Ленни. — Мне говорили, Адам — настоящий мачо.
— Адам отличный парень, — сказала я. — Это я ходячая катастрофа.
— Понятно.
Мы пошли на прогон. Зайдя в студию и увидев Майка и Колин за столами, я сразу поняла, что у нас проблемы. Майк подкручивал регулятор высоты своего кресла, чтобы сидеть чуть выше, чем Колин.
Та не осталась в долгу.
Если так пойдет и дальше, в кадре будут только ноги. Я велела им немедленно прекратить.
— Значит так, — сказала я, возвращая их внимание к сценарию. — Мы пустим новую озвучку заставок к рубрикам, а потом включатся ваши микрофоны. Скажите, например, что у нас есть сюжет, — ну, я не знаю, — про промежуточные выборы…
— Но сюжета нет, — встрял Майк, — мы ведь не передаем новости.
— Индюк напыщенный, — проворчала Колин, — какая тебе разница.
Я не стала обращать внимания на их перепалку.
— …Итак, дальше следует добродушный обмен шутками.
— «Добродушный обмен шутками»?! — возмутился Майк. — Это что, новый научный термин, которым обозначается «идиотская болтовня»?
Я стиснула зубы.
— Вы просто… обсудите заголовки. Вы ведь меня поняли.
Ладно тебе, Майк, в вечерних новостях это принято! Неужели он постоянно будет ставить мне палки в колеса?
— Отлично, — он встал и поправил галстук, — так и поступим… Когда выйдем в эфир. Я не собираюсь сидеть здесь и репетировать, как в любительском театре. Я на телевидении сорок лет. С микрофоном как-нибудь справлюсь.
Когда Майк удалился, я повернулась к Колин.
— Хорошо, — сказала я. — Тогда, может, мы с вдвоем всё обсудим?
Колин закатила глаза и тоже встала.
— Отлично, — сказала я в пустоту. — Рада, что на этот раз нам все удалось… Похоже, мы в тупике…
Может, еще не поздно присоединиться к тем, кто делает ставку на то, что Бекки Фуллер сломается? Адам ведь говорил, что такие есть.
Стоило мне вернуться к себе, как телефон стал играть мелодию, которую я поставила специально для звонков от коллег по Ай-би-эс. У меня сердце замерло. А вдруг это Адам? Вдруг он попытается все исправить? Я взглянула на дисплей. Или… Джерри.
— Добрый день, Джерри, — сказала я как можно жизнерадостнее.
— И как там у вас дела? — спросил он.
— Ну, Майк уже готов к выходу в эфир. Мы всю неделю репетировали.
Немного безобидной лжи не помешает.
Я поднесла трубку к порогу кабинета. Майк вновь сидел на месте ведущего, раскачивался в кресле и кидался изюмом в оператора, который выставлял свет. Оператор оборачивался, а Майк поднимал глаза к потолку и с невиннейшим видом что-то насвистывал.
— Он… в отличном настроении, — добавила я в телефон упавшим голосом.
— А у меня другие сведения, — отозвался Джерри. — Я слышал, вы почти все время пререкаетесь, и у вас едва находится минутка на саму передачу.
Что верно то верно. Интересно, кто из наших докладывает обо всем Джерри?
— Простите, мне пора выводить его в эфир. Зрители его обожают. Думаете, после этого программу придется сильно переделывать? Да, — я попробовала сама себя воодушевить, — поверьте мне, Джерри, Майк Померой — это ракета, которая выведет передачу на нужную орбиту.
А если нет, я сверну ему шею точно так же, как он свернул шею тому фазану.
— Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, если ставишь на него. — Уверенности в голосе Джерри не прибавилось.
— Я все отлично понимаю, поверьте, — сказала я со смелой улыбкой, хоть и знала, что Джерри эту улыбку не увидит.
Мы попрощались, я не торопясь вышла из кабинета, прошла по коридору, юркнула в дверь женского туалета и стала часто и глубоко дышать.
Боже, надеюсь, я понимаю, что делаю, когда ставлю на кон всю свою карьеру!
К концу дня со мной случился приступ настоящей паники. Мысли, сменяя друг друга, шли в двух разных направлениях: с одной стороны, мой план гениален, и я стану легендой в мире утренних новостей, а с другой — все вот-вот поднимут его на смех. Самое ужасное, что на этом этапе я никак не могла повлиять на результат. Либо Майк соберется и будет вести себя как тот ведущий, которого я знала и любила, либо посадит нас всех в лужу, превратив передачу во всенародное посмешище.
