Катерина Гейтс - Последняя игра
– Пора, – хлопнула я в ладоши и пустилась в типичный сказ о контрастности и гротеске. Спустя десять страниц я придирчиво проглядела свою писанину и вынесла вердикт – «сойдет». Сдавать его только в пятницу, за это время пройдусь по верхам – и тут и там похватаю, как говорится, и будет готово, для меня он носит формальный характер, мой красный диплом практически решенное дело, поэтому уж тут могу позволить себе расслабиться. Сохранила курсовую, начала собирать сумку в университет, бросила еще майку, расческу и дезодорант, и решила, что поеду в Москву с вечера.
По обыкновению в Москве было пасмурно и накрапывал мелкий дождь, надев на голову капюшон и прижав сумку к груди, я зашла под козырек.
– Наська, чего? – ответил на мой звонок Макс.
– Приеду, чего.
– Жду тебя.
Потом мы сидели в кафе и я долго и пространно рассказывала о своей курсовой работе.
– Настя, признайся, ты два дня ковырялась в носу, сегодня утром села, написала и сейчас мне все это рассказываешь, чтобы в грязь лицом не упасть, лучшая студентка курса ведь, – прищурился Макс.
– Нет, – уткнулась я носом в чашку.
– Поклонник твой мне не перезванивал?
– Ой, – встрепенулась я, – давай позвоним.
Максим уже набирал номер.
– Ты его что, сохранил? – удивилась я.
– Конечно, вдруг это маньяк, – серьезно кивнул он, – не берет трубку, Насть.
– Давай со своего позвоню?
– С ума сошла, потом позвоним. Рассказывай дальше про курсовик.
– Дурацкий маньяк, – обиделась я и начала было самозабвенно рассказывать очередные банальные вещи.
– Погоди, я тебе принес почитать, ты же просила, – смущенно сказал Максим.
– Про шарф?
– Вроде того, только сейчас при мне не читай, – он пододвинул мне увесистую папку.
– Не буду, – я старательно запихнула папку в портфель, – поеду я, Макс, спасибо за приятную компанию.
– К Денису поедешь?
– Да, друг все-таки, сто лет не видела и к университету нашему живет близко.
В метро я достала папку Макса и пробежала глазами первые страницы, он писал о дожде, дожде и дороге, по которой шла девушка, мне сразу стало мокро и зябко, я вспомнила погоду, царящую на улицах Москвы и печально вздохнула. Даже представлять ничего не нужно, все и так ясно и понятно.
Изрядно промокнув по дороге, я уже жала кнопки домофона, в надежде скорее попасть в квартиру. По своему обыкновению, мой друг услышал лишь десятый по счету звонок и без вопросов впустил меня. В подъезде я перевела дыхание, отряхнула с плеч воду и пошла на второй этаж, Денис сразу же открыл мне дверь.
– Привет. Тапки вот, где кухня и ванная ты знаешь, – показал он рукой и пошел в комнату.
«Не в духе», – подумала я, переобулась, надела домашние вещи, выпила чашку чая, снова перечитывая первые страницы книги Макса.
– Пошли со мной на балкон, – Денис протягивал мне старую кожаную куртку, я молча натянула ее и пошла за ним.
На балконе у него стоит кресло, старое постсоветское, стоит столько, думаю, стояло оно тут задолго до моего и его появления в этой квартире. Оно громоздкое, некрасивое, но широкое, вдвоем мы вполне можем на нем уместиться. Денис не смотрит на меня, смотрит в окно и в никуда, закуривает. Я качаю ногой и жду.
– Насть, черт возьми, я больше не могу так, – я понимающе кивнула, но он не смотрел на меня, – каждый день, каждое чертово утро я просыпаюсь и понимаю, что больше не могу. Просто не могу, – я снова кивнула, а он снова смотрел в никуда.
– Каждое утро смотрю в окно, а там, – он выдохнул дым и махнул рукой, показывая, что тут и говорить нечего.
Я вздохнула, он повернулся и посмотрел на меня.
– Понимаешь? – я показала лицом что понимаю, но не вполне, Денис отвернулся. – Ничего ты не понимаешь.
Он глубоко затянулся и спросил:
– Как твоя писанина?
– Ничего, – засмущалась я, – лучшая на курсе, свободное посещение у меня.
– Дала бы почитать что, – снова посмотрел на меня Денис, уже с хитринкой в глазах.
– Хорошо, в следующий раз привезу.
– Я однажды тоже начинал писать книгу, но я не могу так, как ты – сесть и из головы. Нужно понимать, о чем ты пишешь, я обкладывался кучей книг, чтобы описать местность, рельеф…
– А у меня друг написал рассказ о том, как девушка идет по дороге под дождем, в сером шарфе, и этот шарф …
– Бред, Насть. С тем же успехом можно описать кирпич, сесть и описывать его до бесконечности, прошлые жизни этого кирпича.
– Денис, – разозлилась я, – вот возьми и напиши.
– Договорились, – пожал мне руку Денис, – иди умывайся, и будем спать, мне вставать рано и тебя еще будить, кофе тебе готовить, – он поднялся и пошел в комнату.
Я сидела долго, смотрела на ночное небо, огни под окнами высотки, бегущие машины. Что плохого каждое утро видит в этом окне мой друг, я не понимала. Когда я вошла в комнату, на матрасе лежала чистая, отглаженная постель, дверь была закрыта, и из других комнат не доносилось ни звука. Неужели уснул? Я выключила свет и провалилась в сон.
– Семенова, быстрей, – Денис стоял красивый, в белой рубашке и протягивал мне чашку кофе, – ты извини, я не завтракаю, если хочешь поесть, сама в холодильнике поищи.
– А ключи?
– После института мне привезешь, что тут такого?
Он бросил ключи на стол, поднял вверх руку, махнул рукой и ушел. Все четко, быстро, я изумилась в очередной раз, и чем он только занимается целую ночь, я пожала себе плечами и полезла в его холодильник.
* * *В магазине я купила спагетти, домашнего копченого сыра, томаты и сметану, попробую приготовить пасту, себя порадую уж точно, а Димку, кто его знает, что он там ест. Мы не были толком знакомы, если честно, на тот момент, когда окончательно расстались.
* * *– Наська, – подлетел ко мне Макс, стоило мне переступить порог аудитории, – глянь чего, – и сунул мне под нос свой телефон.
Я сонно захлопала глазами и взяла телефон в руки: «Мое сообщение адресовано Насте С., не звоните больше на этот номер».
– Точно маньяк, – страшно зашептал Максим, вырвал телефон у меня из рук и сел на подоконник.
– Однозначно маньяк, – кивнула я и села на свое место.
– Принесла курсовик, Семенова, или все время поклонник твой отнимает? – усмехнулась Ирина Викторовна, глядя на меня.
– Её поклонник маньяк, – уверенно заявил Макс, – я ему звонил, а он мне пишет «не звоните на этот номер».
– Максим, видишь, даже маньяк с тобой разговаривать не хочет, – констатировала Ирина Викторовна и начала занятие.
Внезапно дверь кабинета открылась и влетела наш методист Ксюша, она вопросительно взглянула на Ирину Викторовну, та, сжав губы, кивнула.
– Уважаемые студенты, – торжественно начала Ксения, и все, как один вздохнули и схватились за головы, – напоминаю, что все должны выбрать и сдать на кафедру примерные темы дипломов, – она набрала воздуха и продолжила. – Крайний срок – конец следующей недели. Удачи, – она ослепительно улыбнулась и быстро выскочила из кабинета.
– Чего? – спросил у меня Макс, – у нас еще курсовые не сданы, а она – темы диплома.
– Все выбрали темы? – насмешливо возвысилась над кафедрой Ирина Викторовна, по группе пронеслись вздохи и стенания, – Семенова, ты выбрала?
Я, было, открыла рот.
– Хотя, с тобой все понятно, – махнула она на меня рукой, – напишешь что-нибудь о классической литературе и сдашь, думая, что твою работу даже никто не откроет.
Мои щеки вспыхнули, я снова открыла рот, но Макс больно сжал под столом мое колено и поднял руку:
– А я вот выбрал, Ирина Викторовна!
– Максим, – удивилась преподаватель, – я вообще не понимаю, чего ради вы переводились в эту группу, с вашим талантом сказочника нужно идти не в журналистику.
– А куда? – еле сдерживая смех, спросил мой сосед.
– В историю, конечно, – фыркнула Ирина Викторовна. Методиста все услышали? Дерзайте! А теперь вернемся к нашей теме.
Макс пожал плечами и чиркнул на краю моей тетради: «Настя, не обижайся!» Я кивнула, вытащила мобильный и набрала сообщение «Это Настя, что вы хотели?», хлопнула себя по карману и достала стикер с номером, Макс ткнул меня локтем в бок, мол, с ума сошла что ли, подруга? «Маньяк», – написал он на краешке моей тетради и начал смеяться. Я каждые пять минут проверяла телефон, но ответа не приходило.
– Макс, когда тебе маньяк написал? – спросила я.
– Как и полагается маньякам – ночью, – шепотом ответил Макс.
– Страшно-то как, – ответила я.
– Папку мою верни, Семенова, пока помню.
Я полезла в сумку, громко шуршала в ней бумажками, с хрустом вытянула папку и положила ее на стол, Ирина Викторовна проявила чудеса выдержки и ничего мне не сказала.
