Катерина Гейтс - Последняя игра
– Хочешь, почитаю тебе?
– Конечно, – горячо вскрикнула я, лишь бы не думать о Димке.
Кира выпила кофе, встряхнулась и крепко схватила мою руку.
– Давай увидимся завтра?
– Не знаю, – ответила я, я и вправду не знала, не знала даже, куда поеду встречать Новый год. Меня снова захлестнула злость.
– Напиши мне свой номер, – отрезала Кира и протянула мне ручку. Потом ей позвонили, она занервничала и начала одеваться. Вскочила и я, помогла ей одеть куртку, от её длинных белокурых волос пахло сиренью.
– Лиза, у тебя есть деньги? Я выскочила из дома без кошелька, – удрученно сказала Кира. – Поссорилась с дядей, вышла из его машины, и сразу прибежала сюда.
– Ну что ты, без проблем, – ответила я и расплатилась по счету.
Кира благодарно кивнула, и мы пошли провожать её.
– Хочешь, иди в метро, – разрешила она мне.
– Провожу тебя, – я ухватила ее под локоть, и мы пошли под снегом, на расстоянии вытянутой руки не было видно ничего. Проезжали машины, казалось, обычный вечер, не праздничный. Возле дома, а Кира жила в двухъярусной квартире с отдельным входом, она крепко обняла меня и положила голову мне на плечо. Я тихонько засунула в ее карман салфетку со своим номером телефона и быстро пошла к метро. Поеду к Дену и Натали, забуду все, как дурной сон.
Однако сон затянулся на полгода. Кира оказалась удивительным человеком, пока мы встречались, я не знала, кто она такая и чем занимается по жизни. Наверное, и сейчас я толком не знаю, кто она такая и чем живёт.
* * *Зябко кутаясь в льняную рубашку, я вышла на балкон, с моря дул пронзающий до костей ветер. Погода меняется. Тихо, на цыпочках я пробралась к выходу, у двери лежал шикарный розовый букет, казалось, его срезали минуту назад. Я брезгливо отодвинула его носком и шагнула на лестницу. Кире еще и цветы таскают – превосходно. Я спустилась к морю, и пошла вдоль кромки берега, опустив голову, ветер пытался скинуть с меня капюшон, а то и вовсе стянуть рубашку с моих плеч. Без мыслей, замерзшая, я дошла до автостанции. В интересном городе мы остановились, погулять можно вдоль моря, в парке и вокруг автостанции. Уходила первая маршрутка до Сухуми. Водитель курил и лениво поглядывал по сторонам, увидев меня, лучезарно заулыбался и сделал приглашающий жест. Я с улыбкой отрицательно помотала головой. Он снова сделал подзывающий жест и я двинулась в его сторону.
– Семенова! – раздался голос из открытой двери.
Я повернулась и застыла, как вчера утром, когда увидела, что они с Кирой говорят на пляже. А он уже выскочил из маршрутки и заключил меня в объятия дрожащими руками. Я отчаянно махнула водителю, чтобы ехал, тот послушно сел за руль и со скрипом тронулся. В глазах щипало, я пыталась разжать его руки, хотелось выскользнуть и исчезнуть.
– Подожди, – тихо сказал Димка.
– Какого черта? – прошептала я, а он только сильнее прижал меня, стало уютно и грустно, я возвышалась над его макушкой, как великан. Пустая автостанция. Пустой город, раннее утро. Он отпустил меня, быстро схватил за руку и поцеловал в ладошку.
– Послушаешь меня? – я согласно кивнула.
– Я не буду ничего просить, – его голос чуть дрогнул, у меня по спине побежали мурашки, он собрался и продолжил, – раз ты все бросила и исчезла, значит, на то есть причина. Я уеду домой завтра. Я остановился в Сухуми, подожди, – он неуклюже принялся рыться в карманах и достал скомканный листочек, – вот адрес, – он, не глядя на меня, протянул руку. Прямо как тогда в метро, приятные воспоминания накрыли меня.
– Телефон? – прошептала я. – Телефон, Дим.
– Мой телефон у Киры.
– Написан на пачке сигарет, – от волнения у меня пропал голос.
Мы опять стоим, обнявшись, знакомый аромат туалетной воды, я глажу его по спине, он уткнулся носом мне в плечо. Тридцать первого декабря я оставила их на вокзале и ушла. Мы договорились, что я успокоюсь и позвоню. Я не позвонила, но успокоилась. В тот вечер я встретила Киру, и она обнимала меня, как спасательный круг во время крушения лайнера. Я решила, что к черту все, будет так, как будет. Прошло полгода. Он приехал, практически, на край света и ничего не говорит. Я ждала привычных сцен и криков, а Димка тихонько сопел, обнимая меня. Я прильнула губами к его макушке, он разжал руки, показал на часы, намекая, что ему пора ехать.
– Ты не знаешь наизусть свой мобильный?
– Зачем тебе сейчас пытаться его запомнить, когда он лежит в пляжной сумке твоей Киры, цел-целехонёк, – я улыбнулась таким приевшимся, но забытым за полгода словечкам.
– Так будет правильно? – спросила я.
– Откуда мне знать, Семенова. Это же ты у нас такая умная … – он пожал плечами и, подняв руки над головой, как тогда в метро, сделал пару шагов назад и больше не поворачивался ко мне, ожидая транспорт.
«Обиделся», – усмехнулась я, хотела, было, подойти и дернуть его за рукав, спросить, с какой стати он так себя ведет? А как же странные письма, о которых говорит Кира, его бумажный журавлик и стикеры на моем студенческом расписании и, ах да, верни мои порванные джинсы. Я стиснула кулаки и скрипнула зубами. Все было хорошо. Целых полгода все было хорошо!
Подъехала оранжевая маршрутка, Димка сразу же запрыгнул на сиденье рядом с водителем. Не похоже на него, хотя многое могло измениться за полгода. Устраивать представление на пустом вокзале совсем не в его духе, один единственный зритель – я. И меня удивить ему уже нечем.
Хотя мог бы просто сказать мне номер, а не устраивать передачу секретной информации, как в шпионском фильме. Я разрешила злости захватить меня и медленно пошла к морю, сжимая в ладони клочок бумаги.
«Хорошо, что у меня совсем нет вещей» – прошептала я, и соленый ветер унес мои слова к горизонту.
Сава сидел на веранде, я поднялась в комнату, с отвращением наступив на букет цветов. Мой маленький черный рюкзак ждал меня под кроватью. В нем лежал паспорт, кошелек, ключи от моей съемной квартиры, прошлогодний литературный журнал «Лотос», маленькое потертое зеркальце и блокнот, куда я часто записывала обрывочные фразы или мысли. Закинув его на плечо, я оглядела комнату, Кира крепко спала, книга, которую она читала последние дни, лежала на полу возле кровати. Наверное, ей опять не спалось, и она сидела с книгой с фонариком.
Я наклонилась и легонько поцеловала ее в плечо, она улыбнулась во сне и повернулась на бок. Тихонько прикрыв дверь, и сказав себе «пора», я быстрым шагом направилась к автостанции.
Уже потеплело, начиналось новое утро…
* * *А началось все прошлой осенью.
Уже стемнело, я выскочила из университета, остановилась на крыльце и приняла решение не идти на вокзал до тех пор, пока я не выпью чашечку кофе, время было около девяти вечера, я огляделась по сторонам и пошла в кофейню на углу. Молча потягивала кофе и листала конспекты, нужно было определиться с темой диплома.
– Так и знал, что будет так!
Я подняла голову, смутно знакомый парень стоял возле стола и улыбался. Тщетно пытаясь вспомнить, откуда он мне знаком, я кивнула.
– Садись, – и изобразила улыбку, – знакомы?
– Вроде того, – кивнул он и уселся напротив меня.
– Не помню, – покривилась я, провела рукой над верхней губой, на ней осталась красная полоска. Я, зажав ладонью нос, начинаю искать платок в сумочке, – попроси лед, э …
– Дима.
– Дима, попроси лед.
Затем я сижу, приложив к носу лед, допиваю остывший кофе и слушаю мальчика Диму.
– А потом я захожу сюда, думаю, сейчас быстренько кофе выпью и дальше побегу, а тут ты сидишь, – эмоционально завершил он и выжидающе посмотрел на меня, я хмыкнула и кивнула.
«А потом у меня носом пошла кровь, и быстренько попить кофе ему не удалось», – подумала я и улыбнулась. Подходило время ехать домой, я прикладывала лед, теребила чашку и ждала.
– Все нормально? – участливо спросил Дима, – убери уже лед, нос отморозишь.
– Мне ехать пора, все в порядке.
– Ты вспомнила меня?
– Нет.
– Я старый друг Ленки, Сережиной жены.
– Неожиданно! – удивилась я, – а в Москве как оказался?
– Живу я тут, – пожал плечами Дима, – тебя на фотографиях много раз видел.
– Что есть, то есть, – согласилась я.
– Тебя как звать-то?
– Настя.
– А, точно, Настя, – протянул Дима и заинтересованно на меня посмотрел, я покрылась румянцем, – понял, понял. Та самая Настя, которая сбежала в Москву.
– Так, – встала я, – я пошла. Не буду врать, что приятно было поговорить.
Я положила лед, на ходу всовывая руки в рукава, пошла к выходу. И зачем только я решила на дорожку кофейка отведать, время десять вечера, надо торопиться, опять возвращаться домой в двенадцать ночи.
«Сбежала она в Москву!» – зло сказала я вслух.
