София Ларич - Анталия от 300 у.е., или Все включено
— Ну, Настя! За кого ты меня принимаешь? — возмутилась Оксана.
— Да ладно тебе! Вспомни молодые годы, встряхнись. Вам это на пользу пойдет.
— А ты, я смотрю, тут встряхивалась, да?
— Без комментариев.
— Ну ладно, ладно. Я вернусь — расскажешь. Все, Настен, давай, а то у меня сейчас все деньги закончатся. Пойду позагораю. А ты подумай — может, приедешь?
— Не знаю, Ксюш, вряд ли. Дела. Ну, давай, созвонимся. Хорошего отдыха! Вадиму привет!
Оксана бросила телефон на кровать и, повернувшись к зеркалу лицом, приподняла над плечами густые волосы, которые, впитав в себя влагу морского воздуха, стали виться, как раньше, в юности. Прищурившись, она опустила глаза на грудь, наклонилась влево, вправо, а потом сняла майку и выпрямилась перед зеркалом в полный рост. Взгляд ее, застывший на груди, стал настороженным.
— Неплохо для двадцати восьми, — пробормотала она, сцепляя руки над головой. — Хотя…
«Уже отвисает немного, и соски какие-то чересчур розовые», — мысленно добавила она, боясь произнести вслух слова критики. Досадливо покачав головой, она подняла с пола сумку и стала собираться на пляж, время от времени поглядывая в зеркало.
На пляже Оксана сначала заняла шезлонг, бросив на него оранжевую полотняную сумку и полотенце, потом взошла на пирс и медленно спустилась по лесенке с тонкими и скользкими перекладинами в воду. Отплыв от пирса на несколько метров, она опустила тело в глубину, в холодные морские слои, и стала размахивать ногами взад и вперед, преодолевая сопротивление плотной воды и чувствуя, как она обволакивает каждую мышцу.
Когда водная гимнастика утомила Оксану, она поплыла к берегу, высоко задирая подбородок, чтобы не намочить лицо солеными каплями. Она вернулась к шезлонгу, расстелила нагретое солнцем, словно утюгом, полотенце и легла, подставив спину горячим лучам, жар которых смягчался шелковистым ветерком. Оксана задремала, но сознание ее осталось у моря, на пляже, и вскоре до него донеслись громкие призывы аниматоров:
— Волейбол! Beach volleyball! Вставайте! Get up!
Оксана приподняла голову и увидела Бекира — высоко подбрасывая мяч, он ловко лавировал между распластанными телами и призывал их встряхнуться.
— Оксана! Мы будем играть волейбол! Ты тоже!
— Бекир, я уже сто лет не играла, — ответила она с улыбкой, садясь на шезлонге и возвращая на плечи спущенные для безупречности загара лямки купальника.
— Я тоже не умею играть, — улыбнулся он в ответ. — Пойдем, будем вместе. Volleyball! Вставай!
Оксана зарыла ноги в жгучий песок и потянулась, вспоминая, как привлекательно выглядят на экране телевизора загорелые, крепкие волейболистки и как высоко выпрыгивают они над сеткой, посылая мощным ударом мяч в лагерь противника.
— Оксана, еще один человек в мою команду нужен, — шепнул, на ходу наклонившись к ней, Бекир.
— Хорошо, давай попробуем!
— Молодец! Идем! Туда, к сетке.
Дизель, взявший на себя судейство, разбил кучку подтянувшихся к площадке отдыхающих на команды и, назначив каждой поле, взобрался по лесенке на судейское кресло. Оттуда он крикнул отрывисто: «Go!», и игра началась.
Поначалу Оксана чувствовала себя немного скованно и занималась все больше волосами, которые упорно не хотели держаться в хвосте, а не прилетающим к ней мячом. Но вскоре азарт завладел ею, и она стала бросаться в гущу событий, стараясь дотянуться до мяча первой и отправить его на другую сторону сетки одним хорошим ударом.
Команда, в которой она играла, оказалась не столько опытной, сколько стремящейся к победе, но неумение всех, вместе взятых, игроков с лихвой компенсировалось мастерством Бекира: он умудрялся оказываться в мгновение ока на пути чуть ли не каждого посланного их команде мяча и ловко передавать его на нужные позиции.
— Мой! Я! Я! — кричал он и бросался к мячу, взрывая песок босыми ногами и выбрасывая вверх сильные руки. Едва отбив мяч, он бросался на противоположный конец площадки, чтобы закрыть брешь в обороне.
Когда команды поменялись сторонами, Оксана почувствовала в себе горячую волну уверенности и нетерпеливо выставила руки вперед, дожидаясь подачи. Мяч взвился в небо, и она ринулась к сетке, не сводя с него глаз и пытаясь рассчитать точку его падения. Едва мазнув его кончиками пальцев, она стала заваливаться набок — как в замедленной съемке, — не успевая распрямить ноги. Бекир бросился то ли к ней, то ли к мячу, и через секунду их горячие от пота тела столкнулись и рухнули на песок.
Бекир тут же перевернулся, уперев колени в рыхлый песок, и протянул Оксане сильную жилистую руку:
— Болит? Все хорошо?
— Хорошо! Я даже не успела понять, что случилось, — рассмеялась Оксана.
— Я упал на тебя, — ответил он и распрямился, увлекая ее за собой мощным рывком. — У тебя очень приятная кожа.
* * *Автобус замедляет ход и, мягко покачиваясь, вплывает на заправку. Водитель направляет его в проем, только что образовавшийся между другими автобусами, и мои туристы оживляются.
— Сейчас у нас двадцатиминутная остановка, — говорю я им. — Вещи можете оставить в автобусе, я прослежу, чтобы с ними ничего не случилось. Туалеты находятся вон за тем кафе. А в магазине продаются вода, сигареты, мороженое и прочие мелочи. Если кто-то проголодался, то может попробовать здешние гамбургеры. Рекомендую. Стоянка двадцать минут!
Я спрыгиваю на асфальт, и ко мне тут же подбегает босой мальчишка. Он молча протягивает мне две пачки сигарет и спешит к следующему автобусу. Отдав одну пачку водителю, я спрашиваю его:
— Вам принести что-нибудь из магазина?
— Спасибо, абла. Я сам возьму, — отвечает он и встает, растирая правое запястье.
— Только автобус закройте, пожалуйста.
— Конечно.
Гиды не делают остановки где придется, а заезжают, прежде всего, туда, где можно получить комиссионные за привезенную группу натурой: сигаретами, водой, обедом, сладостями, косметикой, чаем, кофе. Размер таких комиссионных специально не оговаривается, но от гидов ожидают, что они будут знать меру. Часто работники заправки сами разносят по автобусам сигареты и воду для гидов и водителей, надеясь, что этим дело и обойдется.
Присев на бордюр у двери автобуса, я окликаю мальчишку и прошу его принести чая. Он кивает и через минуту возвращается с маленьким грушевидным стаканом. Я ставлю горячий стакан рядом с ногой и закуриваю, задирая голову вверх и щурясь от сигаретного дыма, попавшего в глаз.
Заправочная станция полна туристов — сейчас здесь стоит больше десяти автобусов. В толпе преобладают немцы; они ведут себя свободно и раскованно, громко обмениваются мнениями и сравнивают отели, похлопывая друг друга по плечам.
Боковым зрением я замечаю идущего ко мне Быстрова. Подойдя, он грузно усаживается рядом, поддергивая шорты.
— Часто вы на рафтинг ездите? — спрашивает он.
— Примерно раз в десять дней, иногда чаще.
— И спускаетесь вместе с группой?
— Обычно нет. Там же инструкторы есть. А я жду на финише. Я что-то не помню, мы с вами знакомились или нет… Кажется, я не знаю вашего имени.
— Вадим.
— Тамара, — автоматически отвечаю я.
— Ну, я-то ваше имя знаю! Вы же нас еще из аэропорта везли, — смеется он.
— Да, точно.
Быстров отхлебывает воды из запотевшей бутылки, молчит несколько мгновений и продолжает разговор:
— А на рафтинге… Там гидрокостюмы или так будем спускаться, как есть? — Он наклоняет подбородок, оглядывает себя.
— Гидрокостюмы там есть, но они, честно говоря, такие замученные, что лучше уж без них. А спасательные жилеты выдаются всем без исключения. Некоторые и шлемы берут. А вы уже спускались когда-нибудь?
— Нет, мне друзья рассказывали, и вот сам решил попробовать.
— Думаю, вам понравится, — говорю я и поднимаюсь.
Туристы уже подтягиваются к автобусу.
Мы выезжаем со стоянки, и я начинаю рассказывать о том, что нас ждет на рафтинге. Я говорю о лодках, времени спуска, остановках во время спуска, технике безопасности, о том, как следует себя вести и куда надо сажать детей. Обо всем этом группе подробно расскажут инструкторы, но, зная, что на отдыхе многие становятся рассеянными, я хочу обезопасить себя и предотвратить возможные жалобы, которые начинаются со слов «мы ничего об этом не знали» или «нас никто не предупредил».
Спустя час езды по горному серпантину мы подъезжаем к базе.
— Свои фотоаппараты, сумки, обувь, сменную одежду и прочее вы можете оставить в автобусе. Он будет дожидаться вас на финише.
С этими словами я передаю группу инструкторам, которые тут же начинают распределять туристов по лодкам.
Ко мне подходит Самир и просит расписаться в ведомости. Вписав в графу «Арейон» количество взрослых и детей, я расписываюсь и достаю из кармана сорок долларов за двух туристок вне списка. Вдруг меня окликает Быстров:
