Михаил Кизилов - Капитан
— Конечно! — разом выдохнули и Федоров и Сверчков.
— Тогда вперед!
Команда непостижимым образом узнала о случившемся, и во время обеда, обходя кубрики, я то и дело слышал: «А это правда, что суп два раза варили?»
— Правда!
— Видно, поэтому так вкусно!
На корабле, в длительном походе, у каждого моряка — от матроса до флагмана — есть потаенное место, куда он забирается, когда хочет побыть один — написать письмо, почитать книгу, заняться любимым делом или просто помечтать.
У одних это уголок надстройки или кубрика, у других каюта или верстак в мастерской, у третьих библиотека или боевой пост, у четвертых гирокомпас или румпельное отделение, одним словом, любой уголок или закуток от самых верхних надстроек до трюмов.
У Сергеева таким местом стала… хлебопекарня.
Однажды в начале похода он зашел сюда проверить, как идут дела, и поразился резкому отличию помещения от всего остального на корабле.
Свежевыкрашенные в светло-желтый цвет переборки и серебристый цвет печи и подволока успокаивали, кафель палубы приятно отдавал теплом.
Рядом за переборками и под палубой текла другая жизнь: проворачивались и осматривались механизмы и машины, предназначенные для военных действий. Сменялись вахты, фиксировались в вахтенном журнале координаты, обнаруженные «цели», маяки.
А здесь работали машины и механизмы для поддержания жизни. Тихо гудели электродвигатели, скоро и неутомимо, как у снегоуборочных машин, загребали лопасти тестомесильных агрегатов, сначала с шуршанием муки и журчаньем воды, потом со вздыхающими интонациями приготовляемого теста.
Медленно крутящиеся дежи[1] матово поблескивали нержавеющими боками.
Пахло мукой, растительным маслом и еще чем-то неуловимым, очень домашним. Было уютно и покойно. Сергеев задержался и стал наблюдать, что будет дальше.
Когда замес был готов, хлебопек — старший матрос Тарасов приступил к заполнению форм: ребром ладони отделял кусок теста, несколько раз перебрасывал с руки на руку, придавая нужную форму, и мягким броском отправлял в форму, уже обмазанную растительным маслом.
Хлебные формы, на одну треть заполненные тестом, черным забором выстраивались на столе между печами. В любое время года в хлебопекарне было тепло — хлеб должен «подойти».
С того дня лейтенант Сергеев стал часто приходить в хлебопекарню, сначала якобы с проверкой, а потом уже просто так. Заходя, снимал тапочки и босыми ногами, предварительно помыв руки над раковиной у двери, с удовольствием прохаживался по теплому кафелю, спрашивал, как дела, и устраивался в кресле у стола. Хлебопек не мешал, тоже занимался своими делами.
Заложив тесто в формы и установив их на столе, Тарасов или его коллега Иванов мыли дежи, стол для приемки хлеба, наводили порядок… да мало ли дел у хорошего матроса на своем заведовании.
Сергеев тоже не терял время — писал, считал, читал. Хлеб тем временем подходил, дорастал до уровня форм. Отправив его в печь, хлебопеку можно было и отдохнуть.
А позже наступал самый ответственный момент — хлебопек во всем белом и даже в белых рукавицах открывал дверцы печей и доставал формы, аккуратно переворачивал к вынимал хлеб.
Движения хлебопека неторопливые, размеренные, лицо сосредоточенно. И если все предыдущие операции он мог делать, напевая при этом, посвистывая, разговаривая, то во время выемки хлеба все делалось молча.
Удался ли?
А запах!!! Так и кажется, что с очередной порцией появится каравай на огромном лопухе, как в деревне когда-то!
Позже, когда весь хлеб аккуратными, стройными подберезовиками выстраивается на столе, хлебопек отламывает кусочек от верхней буханки и пробует. На лице появляется довольная улыбка.
Получилось!
На корабле хлебопек личность уважаемая. Никому в голову не придет показать новичку: «Вон кок пошел», а про хлебопека обязательно скажут с уважением. Так как плохих хлебопеков на кораблях не бывает.
Вот и старший матрос Тарасов и матрос Иванов — они в общем-то веселые мальчишки, но в хлебопекарне всегда сосредоточенные, уверенные в своих действиях мастера, осознавшие, какой груз лег на их плечи — печь хлеб.
Характерная деталь: большинство матросов, используя слабинку лейтенанта Сергеева к хлебопекарне, на месте хлебопеков постарались бы установить «неформальные отношения» с офицером, чтобы потом где-нибудь в кубрике небрежно бросить: «Вот я с лейтенантом». Тарасов и Иванов никогда не позволяли себе этого, не унизили ни себя, ни своей должности, одной из самых главных и почетных на корабле — авторов свежего хлеба.
Юг есть юг. Помимо общечеловеческих радостей службе «С», он несет и огромное количество хлопот: пришлось исключить из рациона котлеты, рубленые шницеля, исчезли рыбные блюда и, что особенно обидно, — селедка.
Тихоокеанская селедка всегда самое желанное блюдо, а тут уже месяц не пробовали. Она закончилась. Старались готовить молочные супы из сгущенного молока, из сухофруктов, больше варить компота и делать квас. Очень много кваса. Сергеев следил, чтобы хотя бы два раза в сутки его доставалось всем. Ледяного, из холодильника. Особенно для БЧ-5.
После захода в Африку с витаминами стало еще лучше: появились свежие овощи — помидоры, лук, огурцы, капуста огромных размеров и бананы. Но про мясо не забывали, потому что море — это прежде всего работа, а работа без мяса — такого на флоте не водится.
Если положено матросу определенное количество продуктов в сутки, я, начальник службы «С», должен их дать; положено ему получить столько-то калорий — он должен их получить. И хотя южные нормы довольствия составлены с учетом жары, все равно порции не съедаются. Стало быть, надо меньше давать, но этого делать нельзя, за это судить надо. Можно бы было каждый день оприходывать экономию, но, опять же, нельзя. Экономить можно только чай, кофе, перец, уксус и хлеб.
Остальное — не моги!
Что делать? Пошел к помощнику командира капитану-лейтенанту Вересову. Сначала был недоуменный взгляд, потом — урок:
— Нет ничего мудрее военных уставов и инструкций! У тебя рыба портилась?
— Портилась!
— Выбросил?
— Выбросил!
— Думаешь, тебе ее спишут? Ошибаешься, слишком сложная карусель, да и ты для этого должен пройти кроме огня и воды еще и медные трубы. Проще — сейчас недодавать, раз не съедают, чтобы не выбрасывать рыбам продукты, а при отчете, согласно таблице замен, все компенсируется. Так до тебя делали. Запомни, на кораблях интенданты не воруют. Море подонков не выносит. Подонками они, если имеют к этому склонность, потом на берегу могут сделаться, когда забудут море и флотские отношения. Так что не мучай себя придуманными сложностями, а делай так, как устав, инструкция и опытные товарищи рекомендуют.
Вскоре после начала похода в каюту зашел замполит — капитан-лейтенант Мальков. Поговорили о службе. Потом он выложил цель своего прихода: я, как руководитель службы, должен вести политические занятия для моряков. Слушателями будут боцманская команда, писари, радиотехническая служба и родная служба «С». Это даже интересно — заново прочту первоисточники. Однако нужен и преподавательский опыт. Поэтому прошусь на занятие к лейтенанту Борисенко — заместителю командира БЧ-5 по политической части. Он выпускник Киевского Высшего военно-морского политического училища, толковый офицер. В походе стоит верхнюю вахту, к тому же осваивает и вахту в ПЭЖе, чтобы в дальнейшем тянуть лямку весь поход с родной БЧ-5. На корабле Борисенко недавно, однако сумел уже завоевать симпатии и офицеров, и матросов. Порядочный, честный, любящий свое дело и море человек. Вот к нему-то и пошел на выучку. Занятие как занятие. Но самое главное — вопросы. Запомнился такой:
«Товарищ лейтенант, а зачем нам вообще нужны плавбазы?»
Борисенко подошел к карте. На ней, словно щупальцами огромного спрута, земной шар был опутан сетью военных баз НАТО и других империалистических блоков: СЕНТО, СЕАТО, АНЗЮС…
— Как видите, — неторопливо начал замполит, — подводники Соединенных Штатов имеют во всех уголках земного шара целую сеть военно-морских баз, куда они постоянно заходят для ремонта и отдыха экипажей. Советские моряки лишены этого. Нет у нас таких баз. Цели у нас с американцами разные. Они воевать хотят, мы защищаем себя и страны социализма. Поэтому и необходимы нам такие корабли, как наша «Амгунь». В море она для подводника все: здесь ремонт можно сделать и топливом заправиться, фильмы обменять и хлеба свеженького откушать. А знаете, какое это счастье, — он даже зажмурился от удовольствия, — в море после долгого перерыва свежего хлеба вволю поесть. С горбушечкой! После нескольких месяцев автономки. Не знаете! А нет ничего вкуснее. Мы на плавбазе не ценим, а подводники очень даже хорошо ему цену знают. Да и наконец, просто для разрядки переселиться на несколько дней в большие каюты после лодочной тесноты — это тоже праздник. Одним словом, плавучая база — своего рода аккумулятор положительных эмоций для лодочных экипажей.
