Валери Тонг Куонг - Мастерская чудес
Давно мне не было так хорошо и спокойно. Я просыпалась с улыбкой, радуясь новому дню. Само собой, мы с Жаном говорили не только обо мне. Я расспрашивала и о других «нуждающихся». Так он называл всех подопечных «Мастерской». Были среди них и совсем нищие, отверженные, оказавшиеся за бортом. Жан помогал им выкарабкаться, встать на ноги, найти работу и жилье. Все-таки удивительный дар — внушать людям веру в себя и ближних!
Однажды посреди ночи мне пришла в голову блестящая мысль: я тоже могла бы внести лепту в общее дело! Нужно разработать курс социальной адаптации, повышения общего культурного уровня. Такие занятия принесут «нуждающимся» безусловную пользу!
С утра пораньше я прибежала к Жану и рассказала ему о своей задумке.
— Отлично, Мариэтта! Я в восторге. Браво! Здесь у вас будут только послушные, восхищенные и преданные ученики. Занимайтесь с ними раз в неделю в большом зале. Я попрошу, чтоб его освободили для вас. Скажете, когда сможете начать.
Перспектива перейти из категории «нуждающихся» в категорию волонтеров радовала меня несказанно. Я наметила ряд важных тем, продумала план многих уроков, вдоль и поперек исписала несколько тетрадей.
Изредка я с нежностью думала о сыновьях. Жан запретил мне общаться с ними и с Шарлем, пока я здесь. «Лучше выдержать паузу, сохранить некоторую дистанцию», — сказал он. По чести сказать, я не скучала по семье. Жила сегодняшним днем с возрастающим наслаждением.
Так прошла неделя, затем десять, двенадцать дней. Как-то утром я сидела на диванчике в холле и просматривала газету. Внезапно ко мне подошел Жан с толстой папкой под мышкой. Поздоровался, сел в кресло напротив, сказал, что я прекрасно выгляжу, прибавил еще какой-то комплимент. Затем набрал в легкие побольше воздуха, будто собирался нырнуть в пучину.
— Ну вот, Мариэтта, пришла пора возвращаться к домашнему очагу. Попрощайтесь с вашей комнаткой. Вас ждут сыновья, муж и ученики. Я помогу вам подготовиться к отъезду.
Мне показалось, что серый потолок обвалился и меня задавило обломками. Жан поспешно продолжил:
— Помните о нашем соглашении? Вы обещали исполнить все мои предписания. Разумеется, вам страшно. Вы надеялись пожить у нас в «Мастерской» подольше. Вам было здесь хорошо, поэтому уезжать очень трудно. Но вы должны, Мариэтта, должны! Только столкновение с реальностью покажет, насколько вы изменились и окрепли. Вы готовы встретить повседневность лицом к лицу. Уверен, что готовы.
У меня все поплыло перед глазами.
— Должно быть, вы шутите, Жан? Мне казалось, что вы все понимаете. И вдруг я слышу те же слова, что говорил мне психиатр. Вы его помните. Меня точно так же безжалостно выселяют, выкидывают, бросают в прежний водоворот и не дают опомниться. «Уверен, что вы готовы!» Откуда эта уверенность?! Вы записывали не только мои надежды, но и собственные ожидания, да? Как же вам втолковать? Я здоровая и крепкая только здесь! В «Мастерской», а не там, у себя. Я никуда не уеду отсюда. Во всяком случае, не сейчас.
На мгновение его лицо окаменело, превратилось в свирепую страшную маску гнева. На меня смотрел совсем другой незнакомый человек. Потом Жан опять стал собой, ласково похлопал меня по плечу, примирительно проговорил:
— Мариэтта, вы напуганы, и это нормально. С самого начала мы с вами знали, что отъезд из «Мастерской» станет для вас мучительным, болезненным переживанием. Однако во всем остальном вы ошибаетесь, недооцениваете свои возможности. Вы вполне способны постоять за себя. У вас прибавилось уверенности, самоуважения. Вы даже не представляете, насколько укрепилась ваша воля. Осталось только убедиться в этом на деле. Что вы вскоре и сделаете. От жизни не убежишь. Я сообщил вашему психиатру, что вы вернетесь в коллеж в следующий понедельник. Опять работа, дом, дети. Однако отныне все пойдет иначе, вот увидите! Можете мне не верить, но с очевидностью не поспоришь. Через две недели вы ко мне приедете и расскажете, как вас встретили во внешнем мире. И тогда мы с вами заключим договор о преподавании истории культуры в «Мастерской». Или не заключим, если вы передумаете.
Я онемела от возмущения. Оказывается, Жан заранее все решил за меня, продумал, предугадал! И не желает слушать никаких возражений и предложений. Да, мы с ним заключили соглашение, согласно которому я целый месяц все исполняю беспрекословно. Почему же он не предупредил, что две последние недели я проведу вне «Мастерской»? Почему счел себя вправе распоряжаться мной как неодушевленным предметом? С которым не нужно считаться, общаться, советоваться…
Жан встал и направился к выходу.
— Позвольте, Мариэтта, пригласить вас на последнюю прогулку.
Как ни в чем не бывало будем бродить и болтать!
Ответа он не удостоился. Я молча надела пиджак и последовала за ним.
Милли
К первой встрече с работодателем я готовилась тщательно и упорно.
Занималась физическими упражнениями: ходила взад-вперед на высоченных каблуках, выпрямляла спину, выпячивала грудь, сто раз садилась так, чтобы короткая юбка не задиралась и не мялась, по-разному складывала руки, изящно оборачивалась перед зеркалом к воображаемому собеседнику.
Проводила сеансы самовнушения и психотерапии: победоносно улыбалась, повторяла про себя ключевые слова («энергия», «уверенность», «воля к победе», «стойкость», «сила», «успех»), старалась представить себя маленькой девочкой, которая еще не ведает об ужасном будущем, а потому весела и смела. Мной тогда восхищались, мне завидовали. «Прехорошенькая, бойкая, бедовая! Эта далеко пойдет, не пропадет!»
Перевоплощение давалось нелегко. Ту девочку я помнила смутно. Она казалась мне чужой, непонятной, ненастоящей. Я впадала в панику: «Ничего у тебя не получится, ты непременно чем-нибудь выдашь себя и провалишься!» И отвечала себе: «Неправда, я справлюсь! Главное, верить в себя и не оглядываться. Не отступать, не сдаваться. Отныне я совсем другой человек».
Мне было очень страшно.
В огромном холле фирмы «Робертсон и сыновья» я растерялась, не знала, куда идти. И вдруг меня окликнул приятный мужской голос:
— Прелестная барышня, позвольте вам помочь.
Другая на моем месте прошла бы мимо не отвечая. Еще посмеялась бы про себя: «Прелестная барышня! Задумал подкатить ко мне со старомодной галантностью. Этот номер не пройдет!» Я же остановилась и посмотрела на говорившего с удивлением: «Неужели я перестала быть невидимкой? И кому-то показалась прелестной! Не может быть».
Мне захотелось обернуться: а вдруг я опять приняла на свой счет слова, обращенные не ко мне?
«Ну нет, теперь с тобой ничего подобного не случится. Не в этой жизни. Милли постоянно попадала впросак, но Зельда совсем другая. Это добрый знак. Первое незначительное, но вполне достоверное свидетельство, что превращение свершилось, Зельда существует, она реальна».
— У меня назначена встреча с мсье Робертсоном.
— С самим господом богом? Поздравляю!
Молодой человек рассмеялся, взглянув на мое смущенное растерянное лицо.
— Я не святотатствую, успокойтесь. И вовсе не хочу напугать вас. Здесь все зовут его «Бог Отец». Скажу вам по секрету, он об этом знает и принимает как должное. Идите прямо, вон к тому лифту и поднимайтесь на третий этаж.
Юноша подмигнул мне и быстрым шагом направился к лестнице.
Робертсон оказался благообразным пожилым джентльменом лет шестидесяти. Войдя к нему в кабинет, я сразу же оценила справедливость народной молвы: крупные правильные черты лица, звучный голос, величественная осанка, спокойные властные движения и, главное, прямой взгляд больших светлых глаз, пронзавший собеседника насквозь, будто стальной клинок.
— А вот и наша знаменитая Зельда Марин собственной персоной! Жан уже объяснил, что мне нужен менеджер, специалист по экспорту, чтобы вести переговоры с представителями иностранных фирм? Уверен, вы достойны более высокой должности, но пока что могу предложить вам только эту.
Он смотрел на меня с любопытством и некоторым смущением. Перегнулся через стол, будто хотел дотронуться до диковинки, девушки с амнезией, которая чудом выжила после пожара. Ведь это все, что он знал обо мне от Жана. Поневоле призадумаешься: «Ну надо же! Бог Отец не всеведущ и не всемогущ».
— Если вы справитесь со своими обязанностями, то, само собой, пойдете на повышение. Я первый позабочусь об этом. Вы человек необычный, поэтому мой долг — следить за вашими успехами с пристальным вниманием и непрестанно вас поощрять.
Обязанности менеджера оказались весьма тривиальными. Как самый обычный секретарь-референт я должна была, с одной стороны, взвалить на себя львиную долю работы вышестоящих, с другой — исполнять всевозможные нудные мелкие поручения. Я знала их наизусть, поскольку именно этим и только этим и занималась, пока огонь не спалил мою прежнюю жизнь. Зато условия были сказочными и абсолютно непривычными. Робертсон назначил мне огромный оклад. В прошлом я о таком и мечтать не могла. А еще гибкий график и множество бонусов… Сразу видно, что я здесь на особом положении. Придется проявить незаурядную ловкость и смекалку, чтобы оправдать доверие и подняться еще выше.
