Инна Карташевская - Ибо сильна, как смерть, любовь…
Ее голос прервался, и она зарыдала.
— Подожди, Марина, — попытался остановить я ее. — А Боря твой где? Он что, домой не приходил?
— Боря в командировке уже три дня, он должен только послезавтра приехать. А тут еще педсовет так поздно закончился. Я Анне Борисовне, свекрови моей, позвонила, что я уже за Мариком не приеду, пусть у них переночует, и поехала домой. Зашла, а он лежит на диване. Я к нему, а он холодный такой уже. Боже мой, я даже не знаю, что делать. Кинулась опять звонить к свекрови, а у них занято и занято. Это Алка, Борина сестра по телефону как начинает разговаривать, можно два часа им звонить и не дозвонишься. Так я тебе позвонила. Ну что мне делать? Я понятия не имею, где мама сейчас. И в какой гостинице Боря, тоже не знаю.
— Марина, — медленно сказал я. — Я тебе сейчас что-то скажу, только не падай в обморок, обещаешь?
— Что? — закричала она. — Не пугай меня. Что еще случилось? С мамой что-то тоже?
— Нет, совсем другое. Твой папа, — наконец, решился сказать я. — Он сейчас приходил домой.
— Как приходил? — от неожиданности взвизгнула она. — Как приходил? Он живой?
— Я не знаю, — все также медленно проговорил я. — Он был очень странный. Он накричал на меня, хотя я ему почти сразу дверь открыл и сильно толкнул, левой рукой, как ни странно.
— Этого не может быть, — после некоторого молчания растерянно сказала она. — Ты шутишь.
— Ты думаешь, я могу шутить такими вещами? За кого ты меня принимаешь?
— Тогда я не знаю, — совсем растерялась она. — А может быть он живой?
— Не знаю. Только он на себя не похож. Злой такой. И знаешь, что еще, он не заикался.
— Как это?
— Ну, когда я открыл дверь, он как закричал на меня «Ты чего не открываешь?». И палкой об пол как стукнул. А потом так толкнул меня левой рукой, что я об стенку стукнулся. У меня даже на локте синяк теперь.
— Мой папа? — снова не поверила она.
— Да я уже и не знаю, кто это был, — растерялся я тоже.
— Подожди, а как он выглядел, ну, тот, что приходил? Как мой папа?
— Ну, конечно. Только странный какой-то.
Она замолчала, потом спросила замирающим от ужаса голосом:
— Ты думаешь, он приходил… ну… мертвый? А где он сейчас?
— Я не знаю, — занервничал я. — Он вышел во двор и не вернулся. Послушай, Марина, мне как-то не по себе здесь. Если он сейчас вернется, я сам скончаюсь. Перезвони мне через пять минут к моей тетке. Она уехала к сыну в Ленинград, но мне оставила ключ на всякий случай. Я сейчас закрою дверь на ключ и через парадное поднимусь к ней. У нее такой же номер телефона как здесь, только последние три цифры четыреста шестьдесят восемь. Запомнила? Четыреста шестьдесят восемь. Или нет, дай мне десять минут. Я соберу свои вещи. Я не хочу сегодня сюда возвращаться. Ну, все, я побежал. Позвони и решим, что делать.
— Хорошо, — послышался в трубке дрожащий голос. — Я тебе позвоню через десять минут.
Она действительно позвонила и ровно через десять минут. Видно, от всего случившегося ее практичный ум совершенно отказался служить ей, и она могла только делать то, что ей сказали. Но у меня к тому времени уже готов был план действий.
— Марина, — сказал я ей. — Я вот что подумал. Давай мы пока что не будем никому говорить о том, что я тебе рассказал, а я сейчас приеду к тебе. Мы с тобой поднимемся к тебе домой и посмотрим, что там. Хорошо?
— Но как же мы поднимемся? Я боюсь даже подходить к своей квартире.
Даже по телефону было слышно, как у нее стучат зубы.
Марина, — не выдержал я. — Ну, успокойся немножко. Возьми себя в руки. Я сейчас приеду.
— Я спокойна, — послушно, как ребенок сказала она. — Просто я замерзла. Сейчас холодно очень и дождь идет. Приезжай скорее, пожалуйста.
— Сейчас буду, только скажи, куда ехать и каким автобусом.
Она объяснила, и я выскочил из теткиной квартиры и бегом, под противным моросящим дождем, бросился к автобусной остановке. Как назло автобуса долго не было, потом он подошел набитый под завязку, но я все равно втиснулся и поехал зажатый со всех сторон мокрыми пассажирами. Марина послушно ждала меня на остановке. Она была настолько растеряна, что даже не пыталась укрыться от дождя. Взглянув на нее, я изумился, настолько она изменилась за такое короткое время. Ее обычно круглое веселое лицо вытянулось, побледнело, глаза и щеки запали, а рот казался каким-то безгубым. Непонятно, чего в ее лице было больше: горя или страха.
— Марина, — позвал я ее, выйдя из автобуса. Она вскинула на меня глаза и молча ждала, пока я подошел.
— Нам нужно подняться к тебе и посмотреть, что там происходит, — медленно, как ребенку сказал я ей. Но она продолжала молчать, тревожно глядя на меня. Потом вдруг схватила меня за куртку и прошептала.
— Олег, я все думаю о том, что ты мне рассказал. В это невозможно поверить. Поклянись, что ты все это не выдумал.
— Вот что, давай пойдем к тебе и посмотрим, он там или нет. Может, он действительно живой, а тебе только показалось, что он умер.
— Да, точно, — оживилась она, — так бывает, я читала о таком. Пошли.
Но чем ближе мы подходили к ее дому, тем медленнее становились наши шаги. Наконец, мы очутились возле входа в подъезд, и, не договариваясь оба остановились.
— Марина, нужно идти, — твердо сказал я.
— Да. Я понимаю, — не трогаясь с места, отозвалась она.
Я взял ее за руку и повел в дом. Мы поднялись на лифте, чувствуя себя так, как будто поднимаемся на эшафот. Перед дверью квартиры она остановилась как вкопанная и вырвала свою руку из моей.
— Я не могу, — с отчаянием сказала она. — Там же темно. Когда я была там, было еще светло, и я свет не включала. Так что сейчас там темно.
— Ну, так что? — попробовал бодриться я. — Зайдем и сразу включим свет в прихожей. Где у вас выключатель? Справа?
— А вдруг он там стоит за дверью в темноте? — с ужасом прошептала она, и в ту же минуту нас с ней словно ветром отнесло от двери назад к лифту. Там мы и застыли, прижавшись друг к другу, как какая-то скульптурная группа. Наконец, я собрался с духом и взял себя в руки.
— Так, все, прекратили паниковать, — я постарался произнести это как можно строже. — Давай ключ и идем открывать. Кстати, когда мы откроем дверь, свет с лестничной площадки будет падать в прихожую, и все будет видно.
— Да, точно, — обрадовалась она. — Бери ключ.
Я решительно подошел к двери и, вставив ключ, оглянулся. Она осталась стоять у лифта на том же месте. Ну, разве что сделала очень коротенький шажок. Я укоризненно посмотрел на нее. Она попыталась сделать еще один шаг, я даже видел, как она вся напряглась, делая усилие, но… осталась на месте. Ноги явно не слушались ее. Тогда она сжала руки и умоляюще посмотрела на меня.
— Олежек, миленький, — тоскливо заговорила она. — Я ничего не могу с собой сделать. Я боюсь, я дико боюсь. Ты не можешь попробовать зайти сам? Смотри, ты же один раз уже видел его, и он тебе ничего не сделал. Ты живой, а я так точно умру от страха. Ты только зайди первый, а если там, в прихожей никого нет, и ты включишь свет, я зайду сразу за тобой. Это я тебе обещаю, честное слово.
Она и вправду обезумела от страха. Куда девалось ее обычная практичность и здравый смысл. Я подумал, что и вправду не стоит заставлять ее входить со мной. Не дай бог, что-нибудь где-то стукнет, она тут же получит разрыв сердца, и у меня будет крест на всю жизнь.
— Ну, хорошо, — решился я. — Я зайду первый, включу свет и, если… ну, то есть, в общем, позову тебя.
— Да, да, — с готовностью закивала она. — А я тогда сразу же за тобой пойду.
Я повернул ключ и в последний раз оглянулся на нее. Она, все также не двигаясь, подбодряюще закивала мне.
— Ну, Олежек, будь же мужчиной.
Чувствуя, что медлить уже больше нельзя, я повернул ключ и распахнул дверь. В коридоре было пусто. Я вошел в квартиру, торопливо нашарил выключатель и включил свет.
— Ну, что там? — послышался сзади слабый голос.
— В коридоре пусто, — сдавленным голосом ответил я. — В какой он комнате?
— В гостиной, направо, — последовало указание от лифта.
Дверь в гостиную была открыта. Я сделал несколько шагов по коридору и заглянул туда. Он лежал на диване на боку, ногами к двери, одна рука бессильно свесилась на пол. Он явно был мертв.
Я вышел в коридор. Марина стояла у самой двери не решаясь перешагнуть порог.
— Ну, что? — торопливо прошептала она.
— Как он лежал, когда ты видела его тогда?
— На правом боку, и одна рука упала вниз с дивана.
— Ну, он так и лежит. Зайдешь?
Она кивнула, зашла в квартиру и осторожно подошла к двери в гостиную. Вид мертвого отца заставил ее на минуту забыть о страхе и вспомнить о своем горе.
— Папа, папочка мой, — прошептала она, и залилась слезами, ломая руки.
— Видишь, он так и лежит, как лежал. Может, тебе это все привиделось?
