Герман Садулаев - AD
И все бы действительно ничего, с каждым случаются такие перепады настроения. Да только в северном городе, в гнилом парадизе, в этом искусственном раю, построенном на финских болотах, хорошая погода большая редкость. Солнышко – случайный гость. А так постоянно сыро и мрачно, и небо посыпает землю какой-то пакостью, и на душе тоска да печаль.
Катаев не видел перед собой цели, не чувствовал энтузиазма и мотивации, а делал свое дело исключительно по привычке, которую принимал за силу воли и упорство.
После неудачного визита в «А.Д.» Павел Борисович пожаловался начальству. Но, к его разочарованию, на Парнас не обрушились громы и молнии. Руководитель нервно и немного смущенно пообещал Катаеву разобраться и договориться о встрече в офисе холдинга.
Прошло еще две недели, прежде чем на столе у Павла Борисовича зазвонил телефон:
– Здравствуйте! Выведете… эээ… дело о Семене Абрамовиче?
– Да. С кем имею честь разговаривать?
– Я из холдинга «А.Д.». Заместитель управляющего по… неважно. Меня зовут Аркадий.
– Очень рад, Аркадий. Павел Борисович. – Катаев представился подчеркнуто сухо и, с его точки зрения, весомо.
– Вы, кажется, хотели навестить нас?
– Если это теперь так называется. Мне нужно побеседовать с сотрудниками и руководством холдинга.
– Пожалуйста. В среду, часов в пять вам удобно?
Катаев хотел заартачиться и назначить другое время, просто назло, но передумал.
– Да.
– Вот и чудно. Подходите. Просим прощения за инцидент с охраной. Вы человек службы и должны понимать – они действуют по инструкции.
– Не сомневаюсь.
– На ваше имя будет выписан пропуск.
Разговор окончился. «Вот как, оказывается, нелегко получить пропуск в „А.Д.“», – подумал Катаев и усмехнулся над мрачным каламбуром.
Чего ожидал Павел Борисович от этого визита?
А чего он мог ожидать?
Да ничего. Ничего особенного.
Скорее, в нем взыграло глупое упорство: не зря покойный дедушка дал ему имя в честь Павки Корчагина. Если не пускают, стало быть, обязательно надо проникнуть! Вдруг им действительно есть что скрывать?
Дело безнадежно буксовало. До сих пор не нашлось ни одной мало-мальски правдоподобной рабочей версии.
Может, интуиция натолкнет на решение загадки смерти Манделыштейна после посещения офиса его компании?
Слабая надежда.
Всю дорогу Катаев против своей воли думал о том, как он поведет себя с тем охранником, в чине подполковника. Холодное презрение? Торжество? Злорадство?
Нет.
Павка решил, что будет вести себя подчеркнуто спокойно и вежливо. Такая будет его месть – благородная.
У турникета его ждало разочарование. Разочарование имело вид молодого человека в униформе. Подполковника не было. Молодой человек держался спокойно и вежливо. Черт, он казался даже приветливым!
Охранник вручил Катаеву пропуск и объяснил, как найти кабинет Аркадия Валерьяновича, – на третьем этаже в самом конце коридора. Следователь мог воспользоваться лифтом, но решил подняться по лестнице. Его никто не остановил. На лестнице ему никто не встретился. Никто не курил на площадках между этажами: курение было запрещено во всем здании, кроме столовой на первом этаже. На каменных пролетах застыли мертвенные тишина и скука.
Третий этаж открылся длинным коридором, по обе стороны которого стеклянные перегородки обрамляли отделы холдинга. Люди за стеклом сидели у своих компьютеров, разговаривали по телефону, ходили от стола к столу с бумагами. Все обычно и просто. Даже слишком обычно и просто.
Аркадий, моложавый мужчина лет под сорок, ждал Катаева в своем кабинете без всякой таблички.
– Бог из машины… бог из машины… мне нужен бог из машины[8] – бормотал себе под нос следователь, входя в кабинет. Он не знал, как дальше развить сюжет: ведь даже толковых вопросов у него к Аркадию не было.
Хозяин кабинета встретил Катаева с наигранным радушием. В его улыбке, рукопожатии, приветствиях чувствовались штудии какого-нибудь Дейла Карнеги.
«Чип и Дейл спешат на помощь», – подумал следователь не совсем к месту.
Ничего не оставалось, как только поговорить вообще, надеясь спонтанно выйти на болевые точки.
И Катаев начал с ничего не значащих вопросов:
– Ну, как бизнес?
– Прекрасно. Бизнес идет прекрасно.
– Даже после смерти босса?
Ах, какой удар! Какой дерзкий выпад! Аркадий искренне улыбнулся. Катаеву самому стало смешно и неловко.
– Хорошо построенное здание не рушится после ухода архитектора или даже всей бригады строителей.
Что на это ответить?
Интересно, к кому перешел бизнес? Или, если выразиться другими словами, кому была выгодна смерть Мандельштейна в экономическом плане?
Катаев не успел даже задать этого вопроса. Пока он думал над его формулировкой, Аркадий начал рассказывать сам:
– Семен Абрамович был, конечно, руководителем и душой нашего холдинга. Но юридически не являлся его собственником, вы можете это проверить по документам. Бизнес принадлежал нескольким учредителям, разные компании имели своих собственников и были объедины в холдинг лишь организационно, целями, задачами и общим стилем работы. После смерти Семена Абрамовича собственники организовали Наблюдательный комитет и утвердили назначение руководителей.
Но о чем-то же надо спрашивать, если уж приперся…
– Как вы думаете, не могла ли гибель господина Мандельштейна быть следствием его конфликтов с конкурентами, например?
– Нет, едва ли. Дело в том, что в нашей отрасли во многом благодаря холдингу «А.Д.» достигнут… как бы это назвать? Гомеостаз! Устойчивое стабильное состояние. Не думаю, что кому-либо было на руку его разрушать.
– У вас есть предположения о возможном убийце или мотивах убийства?
Аркадий ненадолго задумался и ответил:
– Я думаю, это нелепая случайность. Стечение обстоятельств. Вероятно, отзвуки прошлого Семена Абрамовича или его личной жизни – о нем как о человеке нам известно очень мало. Вряд ли основа трагедии лежит в коммерческой деятельности холдинга.
Конечно… Какого еще ответа можно ожидать от действующего функционера предприятия?
Дальше последовал ряд дежурных вопросов и предсказуемых ответов. Записей Катаев не делал. Визит естественным образом подходил к концу, исчерпав себя.
Павел Борисович попрощался, встал и направился к выходу.
Внезапно зазвучала музыка. Это была электронная пьеса, что-то вроде фона для релаксации и аутотренинга. Катаев вопросительно посмотрел на Аркадия.
Тот незамедлительно объяснил:
– Мы делаем небольшие перерывы в работе. Для лучшей концентрации и позитивного настроя. До свидания!
Последние слова были произнесены с особым ударением.
Катаев кивнул и вышел.
Он снова шел по коридору и смотрел по сторонам. На этот раз сотрудники за стеклами не передвигались по кабинетам и не разговаривали. Все замерли, будто по команде, и, похоже, в тех позах, в которых их застала музыка. У многих глаза были полузакрыты, некоторые безмолвно шевелили губами.
А на фоне музыки звучали гипнотические слова: «Мы идем с востока на запад, туда, где нас ждут, и под нашими ногами горячий желтый песок. Над нами нет солнца, но свет озаряет нас изнутри. О мерчендайзинг! Помоги импульсным покупкам! О маркетинг! Сделай продвижение наших товаров стремительным и мощным, подобным потоку горных вод! О аутсорсинг! Устрани все препятствия с нашего пути, сделай наш бизнес легким, прямым, как полет стрелы, не отклоняющимся от намеченной цели и не распыляющимся на непрофильные направления! Да хранит нас Око от злого гринмей-ла и коварных хедхантеров! Успех и победа! Успех и победа! Успех и победа!..»
«Вот дьявольская абракадабра!» – изумился Катаев.
Выйдя из здания, он сказал тихо, вслух, сам себе, ни к кому не обращаясь:
– Это не холдинг, а какая-то секта!
И, снимая накопившиеся усталость, разочарование и раздражение, грязно выругался.
Канцона XII
Мы встали у кровавого потока…
Примерно раз в календарный месяц, а точнее, в двадцать восемь дней, это если все нормально, у некоторых длинный цикл, тридцать пять дней, повинуясь воле богини Луны, ведающей приливами и отливами всех открытых и сокровенных вод на Земле, красное выплескивается наружу. Лунный месяц длится двадцать девять с половиной календарных солнечных дней. Женщины живут по лунному календарю, мужчины – по солнечному. Menstruus переводится с латыни как «лунный цикл».
Сначала начинает болеть грудь. Становится очень чувствительной. Конечно, настроение. Об этом уже все знают, это стало анекдотом – ПМС. Потом низ живота, боль тянущая, иногда очень сильная.
И вот вырывается кровавое месиво со сгустками и ошметками разрушающейся мягкой внутренней оболочки матки. Это страдание, но оно же тайная, сокровенная радость: знак обновления и способности понести.
В это время особенно хочется секса!
