Ирвин Шоу - Полное собрание рассказов. 1957-1973
— И ради этого я пролетел четыре тысячи миль! — жалобно застонал Джирг.
— Ну, против матери-природы не попрешь, любов моя. Нечего зря расстраиваться — ведь всего несколько дней… ну, у большинства женщин. — Надо заранее подготовить его к моменту откровения, когда ей не миновать признания: это продолжается у нее порой несколько недель кряду, особенно осенью.
— Ну и что мне де-елать эти несколько дне-ей? — завыл Джирг.
— Знакомиться с достопримечательностями, — посоветовала Беула. — Кажется, пароход, на котором пассажиры совершают прогулку вокруг острова Манхэттен, еще курсирует по этому маршруту.
— Я приехал в Нью-Йорк не для того, чтобы кататься на пароходике! — плаксиво ныл Джирт; с постной физиономией он разглядывал через окошко пролетающие мимо дома, с их своеобразной архитектурой. — Нью-Йорк — это грязная дыра! — выпалил он в сердцах и умолк.
Покуда не переехали через Триборо-бридж, он мысленно посылая подальше Нью-Йорк, со всеми его достопримечательностями.
— Леди, мы уже в Фон Сити, — констатировал таксист. — Куда дальше?
— В мотель на Девятой авеню, пожалуйста! — попросила Беула. — Название правда, забыла.
Вообще-то она никогда в этом мотеле не бывала, но снаружи он выглядит прилично: чистенько, недорого; идет активная жизнь. К тому же расположен далеко от ее квартиры — это только добавляет ему достоинств. Несомненно, из кранов там течет ледяная вода и такой спортсмен, как Джирг, выдержит это самое большее два дня.
— Значит, мы не едем к тебе домой? — сообразил Джирг.
— Я хотела тебе все объяснить еще раньше, моя любов. — Беула нервничала. — Дело в том, что живу не одна, а вместе с другой девушкой — своей подругой.
— Она катается на лыжах?
— В том-то и дело, моя любов… Она пуританка… невротичка в этом отношении. Чокнулась на религии.
— Ах так? — удивился Джирг. — Я тоже человек религиозный. Нигде не найти таких религиозных людей, как в Австрии. Что ж, придется беседовать на религиозные темы с твоей соседкой по квартире.
— Она считает аморальным, если незамужние девушки спят с мужчинами, — объяснила Беула, — слава Богу, что Ребекка не слышит такого отзыва о себе.
— Я приехал в Нью-Йорк не для того, чтобы жениться, — устало произнес Джирг.
— Само собой, любов моя. Но ради того, чтобы в нашей квартире царил мир и согласие, лучше, если ты остановишься на несколько дней в мотеле. Ну, пока она не привыкнет к тебе.
— В Австрии, — не унимался Джирг, — я спал в одной комнате с двумя девушками. Даже в одной кровати.
— Кто в этом сомневается, любов моя, — мягко пыталась его успокоить Беула. — Но здесь у нас другие обычаи. Впрочем, думаю, скоро мы усвоим и ваши.
— Мне не нравится Нью-Йорк, — мрачно прогудел он. — Мне совсем не нравится этот город!
В мотеле, который оказался совсем не таким недорогим, как казался издалека, Беула сняла для Джирга отдельный номер с душем. Он настаивал, чтобы она поднялась вместе с ним, но она отказалась, сославшись на то, что плохо себя чувствует: ведь, как ни говори, больна, — разве он сам не видит, какая бледная; пролежала бы пластом весь день, если он не прилетел из Цюриха; не уедет немедленно домой и не поставит холодный компресс, — упадет в обморок прямо здесь, в вестибюле. Вручила ему тридцать американских долларов — у него с собой только австрийские шиллинги и швейцарские франки — и посоветовала питаться в мотеле, чтобы не потерять вес. Если сегодня вечером почувствует себя лучше — обязательно ему позвонит.
Беула глядела ему вслед, пока он шел за носильщиком с его сумками к лифту, а как только закрылись двери лифта, стремглав помчалась к выходу.
Шагая наугад по городу, где-то перед Восьмой авеню она приняла одно твердое решение — не ехать этой зимой кататься на лыжах в Солнечную долину. Дойдя до Седьмой авеню — второе: принять предложение поехать в Бразилию и поработать там в качестве модели, а это означает, что она из Нью-Йорка уже ко вторнику. Возле Шестой — третье: не появляться сегодня дома до полуночи, чтобы не доставить удовольствие Ребекке — непременно позлорадствует. Пятой авеню осознала, что принятое ею третье твердое решение означает одно — ей придется обедать одной. Когда вплотную приблизилась к Мэдисон-авеню, вспомнила о Кристофере: зашла в бар и сидя в одиночестве над «дамой в белом»[24] какое из всех этих решений — наихудшее.
Время уже после шести, точнее, шесть пятнадцать, а Сью Марш все не является за своей теннисной сумкой. Кристофер уже начал волноваться: не ждать же ее магазине — скоро закрывать. Пришлось еще раз разочароваться: вот уж никогда не считал ее легкомысленной, способной давать пустые обещания. Да и мисс Андерсон не пришла в пять, как обещала. Ведь сама сказала, что непременно будет! Надо бы как следует рассердиться на таких девушек — бессовестно третируют мужчин, — но он никакого гнева не испытывал, скорее безысходное отчаяние.
Дверь вдруг отворилась и с не совсем еще темной Мэдисон авеню в магазин вошла высокая, стройная, блондинка, в мини-юбке, демонстрирующей длинные, красивые ноги; юбка отделана необычно и забавно — мехом цвета электрик на бедрах. Девушку эту Кристофер никогда не видел, и, судя по ее неуверенному кружению между полок, она впервые в его магазине.
Поспешно подскочив к ней, он любезно осведомился:
— Не могу ли быть вам полезен, мисс?
Огромные серые глаза, казалось, о чем-то умоляют его… Она прекрасна — странны и притягательны, как киноактрисы в шведских фильмах, те, что заводят любовные интрижки со своими братьями или сестрами. Какая-то неясная, беспричинная надежда зашевелилась у него в груди…
— У вас есть… кулинарные книги? — не сразу проговорила она.
— Да, есть такой отдел. Прошу вас сюда…
— Большое вам спасибо, — пролепетала она чуть не шепотом — голос у нее дрожал.
Интересно, кто она такая, гадал Кристофер. Может быть, молодая жена, — сегодня вечером муж пригласил своего босса (или еще какую-нибудь, не менее для него важную персону); она готовила роскошный обед, но вот не задача — за час до приезда гостей на кухне у нее произошла какая-то кулинарная катастрофа, и вот она здесь. Однако, согласитесь, шесть часов пятнадцать минут, в субботний вечер — время довольно странное для приобретения кулинарной книги. И на пальце у нее нет обручального кольца…
Стоя рядом с ней он словно парил в воздухе.
— Какая именно кулинарная книга вас интересует? Французская, итальянская, американская…
— Ах, да любая!
— Есть одна весьма забавная, вышла из печати совсем недавно, — порекомендовал Кристофер; уже темнеет — он решился проявить дерзость. — «Кулинарная книга Миры бреккинридж», написана приятельницей знаменитого писателя Гора Видала. Но… эта дама — особа… несколько рискованная. — Он фыркнул, давая понять: либо берите опасную книжку, либо сразу отказывайтесь. — Позвольте я достану ее для вас. — Дотянулся до полки — книги там нет; но он же видел ее — вчера вечером, перед закрытием магазина, — и точно знает, что никому не продавал… Очевидно, кто-то украл ее сегодня днем.
— Боюсь, что я продал последний экземпляр, — пояснил он извиняющимся тоном. — Если вы оставите мне свою фамилию и адрес, закажу для вас эту книгу…
— Ах, не стоит беспокоиться, благодарю вас, — мягко отказалась она. По тону голоса сразу ясно: она не из таких девушек, которые обещают прийти в пять и не появляются в указанное время или, например, оставляют у него на хранение теннисную сумку, и, проявив безответственность, не забирают ее и забывают обо всем на свете, якшаясь с леваками агитаторами и занимаясь с ними любовью в общественных парках.
Девушка робко взяла с полки большущую, иллюстрированную кулинарную книгу — «Французская кухня», — открыла ее наугад, на странице с цветной фотографией «Poularde de Bresse en cocolle»,[25] и замерла, пробормотав мечтательно:
— Жареный цыпленок…
— Вы любите жареных цыплят?
Скучная прозаическая тема, но нужно как-то поддерживать беседу, а я, вот у стойки литературно-критического отдела диалог был бы куда более оживленным и вдохновенным.
— Просто обожаю! — призналась девушка. — Жареные цыплята… Моя мать закалывала парочку каждое воскресенье. Когда у меня на тарелке жареный цыпленок, мне кажется, что у меня выходной.
— А где вы работаете?
Стремительно набирая темп, беседа становилась все более доверительной, интимной, хотя от представшей перед глазами картины — ее мать каждое воскресенье скручивает шеи парочке цыплят — Кристоферу мгновенно стало не по себе: зрелище не для слабонервных.
— Я актриса, танцовщица. И то и другое понемногу.
Танцовщица… Естественно, — с такими длинными, стройными ногами.
— А где вы сейчас работаете?
