Шарлотта Линк - Хозяйка розария
— Простите, что я без стука вломился в вашу комнату, — извинился Алан, — но я сидел в машине и думал, что переодевание не может продолжаться так долго! — он смерил Франку взглядом. — Но вы и не переоделись, — сухо констатировал он. — Вы даже не сняли плаща… и резиновых сапог!
Спорить с этим было бессмысленно, и Франка просто кивнула. Алан подал ей руку и помог слезть со стула.
— Вы очень бледны, — сказал он, — у вас что-то случилось?
Она стояла перед ним в мокрой одежде, опустив руки, как воплощенное несчастье.
— Вы же знаете, — смиренно произнесла она, — вы же прекрасно знаете, что случилось.
— У вас нет таблеток.
— Мне надо принимать по одной таблетке утром и вечером, и тогда я прекрасно себя чувствую. Утром я не приняла таблетку и непременно должна выпить ее сейчас. Но коробочка пуста! — она в отчаянии махнула рукой в сторону ночного столика. Ящик был выдвинут, рядом с настольной лампой валялась пустая коробка и скомканная инструкция. — Какая же я идиотка! — она была готова заплакать и едва сдерживала слезы. — Я все время думала, что эта дурацкая бумажка — блистер с таблетками. Все думала, что еще есть время заказать лекарство. Потом я понадеялась, что какая-нибудь пачка завалялась в чемодане.
— Но там ничего не оказалось.
— Да, проклятый чемодан безнадежно пуст! Я просто не знаю, где еще можно поискать!
Он оглядел комнату.
— Наверное, таблеток и в самом деле нет.
— Я тоже боюсь, что их нет.
Они стояли друг напротив друга, нерешительно и беспомощно оглядываясь.
Наконец Алан заговорил.
— Знаете, по-моему, эти таблетки вам больше не нужны!
Франка горько рассмеялась.
— О, вам ли не знать? Вы же видели меня во всей красе в сентябре прошлого года!
— Это было, вы правильно заметили, в сентябре прошлого года, а сейчас на дворе май, и передо мной стоит совершенно другая женщина. Женщина, у которой едва ли есть что-то общее с тем дрожащим созданием, которое держалось за мою машину, а до этого било посуду в «Террасе».
— Я не другая женщина, — сказала Франка, но Алан тотчас с жаром возразил ей.
— Нет, другая! Вы не можете об этом судить, потому что не видите себя со стороны. Вы очень сильно изменились, и я думаю, что вам можно навсегда забыть об этих таблетках.
Франка почувствовала, как в ней закипает гнев. Она прочитала достаточно книжек по психотерапии и была сыта по горло глупыми советами:
Вам не нужны таблетки!
Вы сильная!
Вы не должны никого и ничего бояться!
Вы можете делать все, что вам хочется!
Прошли те времена, когда она верила подобным сентенциям. В прошлом остались смехотворные попытки с помощью упрямых внушений избавиться от проблем, с которыми так или иначе сталкивается человек. От этих внушений не становилось лучше и, по крайней мере, не было хуже, но Франку раздражали утверждения профанов о том, что вылечиться можно такими простыми и дешевыми средствами.
— И вы считаете, что знаете это лучше меня? — ответила она вопросом на вопрос. В тоне ее прозвучала несвойственная Франке резкость. — Вы хотите сказать, что так хорошо меня знаете, что можете давать мне советы?
Он не поддался на провокацию и не повелся на ее раздраженный тон.
— Я не особенно хорошо вас знаю, это верно. Но у меня есть глаза. И я вижу, что вы изменились. Хотите вы меня слушать или нет, будете вы со мной спорить или нет — я могу судить о вас только по моим впечатлениям.
— Вы не думаете, что чужие впечатления меня не очень интересуют, — заносчиво возразила Франка, — и уж, во всяком случае, не… — она не договорила, но Алан сразу понял, что она хотела сказать.
— И уж, во всяком случае, не мне об этом говорить — мне, законченному алкоголику, вы это хотели сказать? Вы не производите на меня впечатления неустойчивой, лабильной, зависимой, слабой и несчастной женщины. Вы активны и энергичны, вы уверенно идете по жизни, но по каким-то причинам считаете, что вам надо принимать психотропные препараты, чтобы твердо стоять на ногах.
Она слышала его слова, но не воспринимала их.
— Мне нужны таблетки, — сказала она без гнева, скорее с безнадежной покорностью судьбе. — Я не могу обходиться без них.
— Неужели их нельзя купить здесь?
— Нет. Это я выяснила еще в прошлом году. Я могу заказать эти таблетки только в Германии по рецепту моего врача.
Алан подошел к ночному столику, взял инструкцию и положил ее в карман.
— В инструкции напечатан состав препарата. Полагаю, что химические названия выглядят одинаково на разных языках. Может быть, мы найдем аптекаря, который продаст вам что-нибудь похожее.
Франка уныло пожала плечами.
— Не знаю. Трудно купить это лекарство без рецепта. Это очень сильные таблетки, Алан. Их не продают просто так.
— Мы попытаемся, — невозмутимо ответил Алан. — Идемте, или вы действительно хотели переодеться?
Франка недоуменно посмотрела на него.
— Вы хотите сказать, что я поеду с вами в Сент-Питер-Порт?
Алан посмотрел на часы.
— Сейчас четверть второго! Мы договаривались на час. Нам надо поспешить. Две пожилые леди уже сидят в ресторане и воображают, что с нами приключилось какое-нибудь несчастье.
— Я не могу поехать с вами.
— Почему?
Во Франке снова вскипела ярость. Его невежество, которое он самоуверенно считает верной стратегией, начало всерьез действовать ей на нервы.
— Почему? Не знаю, может быть, я ошибаюсь, но, как мне кажется, я уже давно вам все объяснила! О чем, как вы думаете, мы все это время говорили? О погоде? — Франка слышала свой пронзительный, визгливый, неприятный голос, но паника неудержимо рвалась наружу сквозь напряженные нервы, заставляя забыть о приличиях.
Алан не поддался и на эту провокацию.
— Думаю, мы уже оба поняли, о чем идет речь. Но я не понимаю, почему вы, собственно, хотите остаться дома. У вас нет таблеток и вы боитесь панической атаки. Отлично. Но если она наступит, то она наступит. Неважно где — здесь или в Сент-Питер-Порте. Вы от нее нигде не убережетесь. Так что можете спокойно ехать.
— Если я останусь дома, то атака не будет такой сильной.
— Вы в этом уверены?
Франка вдруг почувствовала страшную усталость.
— Не знаю. Но обычно мне бывает очень плохо, и я не хочу, чтобы приступ настиг меня в общественном месте.
— Это понятно, но здесь вы будете совсем одна, а это тоже нехорошо.
Усталость наваливалась на Франку все сильнее, и она вдруг поняла, что сейчас, в данный момент паническая атака ей уже не грозит. Усталость была знаком того, что паника улеглась, не успев поразить ее. Паника переродилась в невероятное, невообразимое бессилие. Теперь паника вернется нескоро. Сначала должны восстановиться силы.
