Дзюнпэй Гомикава - Условия человеческого существования
К солдатам подошли несколько женщин, остальные стояли в сторонке, о чем-то переговариваясь между собой. Чувствовалось, что они обеспокоены неожиданным вторжением солдат.
— Наши заходили сюда?
Кадзи ответила коренастая женщина лет тридцати:
— Иногда заходили. Все такие же оборванные и заросшие.
Кадзи рассмеялся.
— И что ж они?
— Да что, одна морока с ними. Пристают с ножом к горлу — подавай еду и все тут. А нам самим есть нечего, огороды давно уже обобрали… И что делать дальше — ума не приложим… Попробовали было к китайцам в деревню за овощами сходить, так нас там так угостили…
— Как же?
— А так: стариков избили, один даже помер.
— А советское командование продуктов не подбрасывает?
— Нет! — вступила в разговор другая женщина. — Им не до нас.
— Наши старики сколько раз ходили к ним, — заговорила еще одна женщина, — пообещали помочь, но пока ничего не дали.
— А их солдаты с вами не шалили?
Женщины переглянулись.
— Не без этого, — замялась одна. — Сначала натерпелись страху, но потом ничего, ведь они не с пустыми руками, кто хлеб, кто еще что принесет…
— Плохо, конечно, — проговорила коренастая, — но все же они лучше, чем наши. Наивные, как дети, и добрые, даром что великаны. Если им не перечить, очень даже ласковые и не бегут, нажравшись да…
Кадзи отвернулся. Из ближнего домика вышел сухощавый старик лет шестидесяти. Он напоминал старосту или школьного учителя.
— Куда вы направляетесь?
— К железной дороге. Хотим пройти на юг, а там видно будет.
— А сколько вас?
— Человек тридцать. Они там, у озера.
— А вы не знаете, что в семи километрах отсюда — лагерь военнопленных, как раз у железнодорожной ветки…
У Кадзи перехватило дыхание. А он так упорно держался этого направления! Для чего же он преодолевал бесчисленные трудности? Чтобы угодить в лагерь военнопленных?
— А наши, что сюда заходили, куда потом шли?
— Большинство после того, как узнавали про лагерь, меняли направление, но каждый раз при этом мы слышали на равнине стрельбу. Вряд ли кто-нибудь из них уцелел.
— А русские часто с обходом наведываются?
— Последнее время что-то не было видно. — Старик переглянулся с женщинами. — Только вот дня два назад к лесу отряд прошел.
Со стороны озера вдруг послышался выстрел. Кадзи с товарищами побежали туда. Но тревога оказалась ложной — Это кто-то из своих стрелял по уткам.
Кадзи хотел было прекратить стрельбу, но передумал.
— Все равно мы уже известили о своем приходе. Чего теперь прятаться? Надо или напролом пробиваться, или по одному просачиваться.
Кадзи протянул одну гранату Тэраде.
— Возьми Наруто и поглушите рыбу. Бросай туда, где дно каменистое.
Когда Кадзи снова подошел к женщинам, старик спросил у него.
— Здесь собираетесь заночевать?
— Если разрешите…
Кадзи взглянул на крутобедрую женщину и улыбнулся.
— Правда, настаивать мы не можем. В крайнем случае, в поле заночуем, нам не привыкать…
Женщина лукаво улыбнулась, а старик смущенно проговорил:
— Хотел попросить вас кой о чем. Мы давно уже обобрали свои огороды, а помощи ниоткуда нет, есть нечего. Может, вы нам поможете?
— Чем?
Старик замялся.
— Вот что, солдат, — пришла к нему на помощь женщина. — Мы уже несколько дней думаем, как бы наведаться на огороды к китайцам. Мы просили их по-хорошему — ничего не вышло, а мы скоро от голода пухнуть начнем. А идти к ним одни мы боимся.
— И вдруг повезло! Верно? Откуда не возьмись — тридцать солдат непобедимой армии! — Кадзи грустно улыбнулся.
Со стороны озера послышался взрыв. «Если удачно, — подумал Кадзи, — рыба будет».
— Тут километрах в трех есть картофель, а рядом — кукуруза, — оживился старик. — Мы сами соберем, вы только покараульте, ладно?
— Ладно, только давайте поменяемся ролями. Если китайцы увидят вас на поле — вам несдобровать. Мы другое дело — перелетные птицы. Так что караулить будете вы, а мы и картошки накопаем и кукурузы наломаем. Только чтоб у вас ничего не нашли! Иначе китайцы вам покажут.
12Холодный серп полумесяца зловеще поблескивал в облаках, словно собираясь отсечь головы нескольким десяткам мужчин, копошащимся на поле.
Из осторожности нападение на огород велось по всем правилам. Со всех сторон были выставлены караульные.
К полуночи все было кончено, и ужин оказался на славу.
Наевшись, и солдаты и женщины сидели у догоравших костров, лениво переговариваясь. Солдаты невольно обшаривали глазами женские фигуры…
Постепенно толпа у костра редела, пары стали расходиться по домам.
— Идите ко мне, — подойдя к Наруто, Тэраде и Ямауре, сказала коренастая женщина, вечером разговаривавшая с Кадзи. — Вон в том доме у меня комната. Спать, правда, придется вповалку, но места всем хватит.
— Караул на ночь будем ставить? — спросил Тэрада у Кадзи.
— Я сам еще немного посижу, а там кто-нибудь меня сменит.
Кадзи, как зачарованный, смотрел на огонь. Солдаты ушли.
— Твой Тэрада наверняка обалдеет, — засмеялась женщина, подходя к Кадзи. — Ведь он еще совсем мальчишка.
— А что такое?
— Как что? — женщина фыркнула. — Комната темная, спят вповалку, а баб там…
Кадзи вытащил из золы картофелину.
— Солдат, неужто ты сердишься за то, что я тут с русскими…
— Да нет…
— Значит, брезгуешь?
Кадзи сдул с картофелины золу.
— Ты замужем?
— Да.
Кадзи выронил картофелину. Он многое мог сказать этой женщине, но было лень. И все же ему не хотелось, чтобы она уходила.
— А если замужем, значит, с голоду подыхать надо? Или руки на себя наложить? — резко спросила женщина.
— Я этого не говорю.
— А если вернется, сама все расскажу. — Женщина тоже уставилась на огонь.
Проткнув прутиком картофелину, Кадзи покатал ее по золе.
— А что сейчас делать — ума не приложу. И уйти некуда, и его увидеть нет надежды. Все прахом пошло. Только и думаешь, что об еде. Картофельная кожура и та лакомством кажется… Вот недавно были у нас солдаты, так один сказал: «Хорошо вам, бабам, никто вас не убивает. А мы даже не знаем, что завтра с нами будет. Так чего ж ее хранить, эту верность женам?» Ты слушаешь меня, солдат?
— Слушаю. — Кадзи продолжал катать картофелину в золе.
— Интересно, кому удастся выжить? — Женщина тяжело вздохнула. — Когда ночуют, обещают взять наутро с собой, но настает утро — и мужчина уже совсем чужой. Оглядывается, дрожит, а кончается тем, что хватает винтовку и тю-тю, даже не простится. А женщина стоит как побитая и все смотрит на дорогу… Много таких тут наших было…
Вырвав пучок травы, Кадзи бросил его в огонь. Едкий дым полез в глаза. К костру подошла еще одна женщина. Костер озарил ее пышные бедра.
— Теперь благодаря вам хоть кой-какие запасы сделали…
Кадзи разломил картофелину и протянул половинку женщине.
— Объелся, — улыбнулся он. — Просто не верится, что не хочется есть.
Женщина смотрела, как Кадзи жует картофелину.
— Завтра уходите?
— Да. Ведь мы вам в тягость.
Отыскав в черном небе Полярную звезду, Кадзи подумал, что уходить-то надо было бы сейчас, немедленно, а не завтра. Завтра, возможно, уже будет поздно. И все же он не мог решиться сейчас отправиться в путь. Усталое тело обмякло, не хотелось ни о чем даже думать.
— Нам-то вы не в тягость, — сказала та, что сидела у костра. — Но что-то прохладно стало, пошли в дом, ночью ни русские, ни китайцы не нагрянут…
Голос женщины звучал мягко и одновременно настойчиво. Внезапно в груди Кадзи что-то сладко заныло. Безнадежность взаимно освобождала их от всех клятв и обетов, от всякой ответственности. Что будет завтра — неизвестно, может быть, смерть, а сегодняшняя ночь еще принадлежит им.
Кадзи был уже готов подняться, но губы сами по себе тихо сказали:
— Иди одна… Я посижу еще, а там приткнусь где-нибудь в уголке.
Женщина изумленно подняла брови.
— Тебе, солдат, за поведение надо пятерку поставить. — Она зло рассмеялась. Кадзи прочел в ее глазах и просьбу и презрение.
— Ишь какой чистенький! К грязной тарелке даже мизинцем не коснется! Ну, конечно, куда уж мне до вас, принц заморский!
Женщина повернулась и тихо побрела к дому. Кадзи захотелось наброситься на нее и повалить тут же. Не обязательно ее — любую женщину, без рассуждений, без благодарности…
Кадзи не сделал этого не только потому, что хотел остаться верным Митико. Ему вдруг показалось, что он слышит голос Кирихары: «Ты меня ударил, а чем ты лучше меня? Я изнасиловал, ты — по соглашению, какая разница? И нечего морду задирать!»
А вдруг Митико сейчас смотрит на кого-то таким же томным и тягучим взглядом, как эта женщина смотрела на него. Она тоже говорит кому-то: «А что делать — ума не приложу. И уйти некуда, и его увидеть нет надежды… Все пошло прахом, только и думаешь, что об еде…»
