Себастьян Фолкс - И пели птицы...
— Давай, — сказал Роберт, — давай. Последний толчок — и всё.
— Не могу, — отозвалась Элизабет. — Надо дождаться схват…
Голос ее пресекся. Роберт склонился к Элизабет, поцеловал ее. Мокрые от пота пряди волос липли к ее щекам, она пыталась зарыться лицом в ситцевое сиденье софы.
Он сжал голову младенца ладонями.
— Не вытягивай его, — прохрипела Элизабет. — Проверь, нет на шее пуповины?
Роберт нежно, боясь еще сильней растянуть грозившую порваться плоть, провел пальцем по шее младенца.
— Все в порядке, — сказал он.
И тут Элизабет открыла глаза, и он увидел в них такую решимость, какой не встречал еще ни в одном человеческом лице. Она откинула голову назад, жилы на ее шее вздулись, проступив под кожей, как кости. Ее одичалые глаза напомнили Роберту лошадь, учуявшую наконец запах дома и потому закусившую удила: ничто на земле не способно было устоять против соединенной силы мышц, инстинкта и воли, которая несла ее к избранной цели.
Элизабет закричала. Роберт взглянул вниз — вслед за головкой показались плечи. Он склонился, взялся за них. Вот теперь можно и потянуть.
Плечи младенца выскальзывали из ладоней, но Роберт сжал их покрепче и ребенок вдруг вырвался на свободу, издав звук, с каким могла бы вылететь из бутылки огромная пробка. Хлынула кровь, дитя заскользило в ладонях Роберта и коротко пискнуло. Кожа у него была серая, покрытая на груди и спине чем-то беловатым, плотным и жирным. Роберт взглянул на вздувшуюся багровую пуповину, которая тянулась, захлестываясь петлями, между окровавленных ног Элизабет, потом на гениталии ребенка, разбухшие от материнских гормонов. Дунул ему в лицо. Ребенок закричал, отрывисто, с запинками. Мальчик.
Говорить Роберт не мог, но хотя бы сумел найти полотенце, пропитавшееся кровью меньше остальных, и завернуть в него дитя. И, обнеся этот сверток вокруг колен Элизабет, вложил его ей в руки. Она прижала ребенка к груди и присела на пятки, окруженная окровавленными газетами.
— Мальчик, — хрипло произнес Роберт.
— Знаю. Это… — она с трудом выговорила имя, — …Джон.
— Джон? Да, да… все правильно.
— Обещание, — сказала Элизабет. Слезы катились по ее лицу. — Обещание… данное моим дедом.
— Прекрасное имя, прекрасное.
Роберт снова опустился на колени рядом с Элизабет и мальчиком; обнял обоих рукой. Так они и сидели на полу, пока не услышали стук в дверь. Они обернулись. Женщина с чемоданчиком вошла в коттедж, а уж потом постучала по двери, потому что ее не услышали.
— Похоже, я запоздала, — с улыбкой сказала она. — Все живы-здоровы?
— Да, — выдохнула Элизабет и показала ей младенца.
— Прелестный, — сказала доктор. — Пуповину я сейчас перережу.
Она присела на корточки, взглянула на Роберта.
— Вам, наверное, лучше пойти подышать свежим воздухом.
— Да. Хорошо.
Он погладил Элизабет по голове и тронул пальцами щеку Джона.
Солнце уже взошло. Утро выдалось свежее и ясное, ошеломительно яркое после сумрака и страхов коттеджа.
Сдерживаться необходимости больше не было, и Роберт дышал протяжно, с натугой, почти рыдая, плечи его ходили ходуном.
Он прошел несколько шагов по саду, и тут его затопила радость.
Роберт ощущал, как она струится по рукам и ногам, макушка его, казалось, поползла куда-то, пульсируя, норовя отделиться от головы и взлететь. В груди ширилось чувство полета; дух рвался ввысь, границы тела не смогли удержать его, и он воспарил в небеса.
Тут Роберт обнаружил, что упоение привело его в самую высокую точку сада. Остановился, взглянул на землю и увидел, что ноги его по щиколотку утопают в осыпавшихся за ночь с конского каштана плодах, в глянцевых орешках, прорвавших шипастые зеленые оболочки. Он опустился на колени и набрал в ладонь несколько прекрасных поблескивавших кругляшей. Мальчишкой он весь год ждал этого дня. Теперь пришел Джон, его сын, новое счастье.
Распираемый этим огромным счастьем, Роберт подбросил каштаны в воздух. Они вспугнули ночевавшую в кроне дерева ворону, и птица, сорвавшись с ветки, шумно захлопала крыльями и взвилась в небо, и ее хриплое двусмысленное карканье долгими скрипучими волнами возвращалось к земле, чтобы его слышали все, кто еще жив.
Себастьян Чарльз Фолкс родился в 1953 году. После окончания Кембриджского университета работал учителем, затем журналистом. Автор десяти романов, среди которых заслужившие признание читателей и высокие оценки критики «Неделя в декабре» (2009), «Энгльби»(2007), «Человеческие черты» (2005).
Наибольшую известность писателю принесла «французская трилогия», включающая романы «Девушка из „Золотого льва“» (1989), «И пели птицы…» (1993) и «Шарлотта Грей» (1989).
Кавалер ордена Британской империи (за творческие достижения). Живет в Лондоне с женой и тремя детьми.
Примечания
1
Варенье по старинному рецепту. Черносмородиновое желе (фр.). — Здесь и далее — прим. перев.
2
11 ноября 1918 г. было подписано перемирие между Германией и странами Антанты. С тех пор этот день отмечается как дата окончания Первой мировой войны.
3
Строевая песня Первой мировой войны.
4
Пер. Е. Головиной.
5
Французская глубинка (фр.).
6
15 августа 1915 г. в колокольню базилики Альбера, увенчанную статуей Девы Марии, попал снаряд, в результате чего статуя наклонилась, но не упала. Среди британских солдат возникло поверье: когда статуя упадет на землю, война кончится. Статуя действительно рухнула с колокольни 16 апреля 1918 г., после попадания еще одного снаряда.
7
См. Послание к Колоссянам 1:27.
8
Радость жизни (фр.).
9
Кондитерская (фр.).
10
До свидания (фр.).
11
Первое компьенское перемирие, заключенное 11 ноября 1918 года Антантой и Германией, положило конец военным действиям Первой мировой.
12
Детские ясли (фр.).
13
Собратья (фр.).
14
Устрицы (фр.).
