Дзюнпэй Гомикава - Условия человеческого существования
— А здесь?
— Тут мы как в укрепрайоне. Попробуй нас взять! У нас ведь есть и пулеметы и минометы. И провизии хватит до весны.
Кадзи чуть заметно улыбнулся. Видно, одержимые еще не перевелись.
— Простите, вам приходилось драться с русскими?
— Нет, мы все время находились в тылу.
— Вам крупно повезло. — Кадзи рассмеялся. — А я знаю, что такое советская артиллерия и что такое ваши пулеметы и минометы…
— А откуда нас можно обстрелять из пушек? — Командир подозрительно посмотрел на Кадзи. — Здесь за нас сама природа. Как они могут сюда пробраться? Тут только пехота пройдет.
— Ладно, пусть будет по-вашему.
Кадзи оглядел окруживших его бородатых людей.
— А весной что собираетесь предпринять?
— Вот об этом давай поговорим. — Командир довольно улыбнулся. — Как ты думаешь, что сейчас стало с Японией?
— Она капитулировала, а территорию оккупировали союзные войска.
— Иными словами, ни рукой, ни ногой шевельнуть не может?
— Вот именно.
— А что, по-твоему, будет с Маньчжурией?
— Ее займет Советская Армия…
Кадзи запнулся. Он сам не знал, что станет с Маньчжурией, ему самому хотелось это знать.
— Интересно, отдадут русские Маньчжурию Китаю?
— По-моему, отдадут…
— Кому? Чан Кай-ши?
Кадзи поискал в толпе Тангэ. Тот ответил ему улыбкой.
— Вряд ли.
— И он согласится?
Кадзи улыбнулся и покачал головой.
— Нет, так просто он ее не отдаст, ведь за ним Америка.
— Ну, вот и договорились! — Теперь командир уже заулыбался. — Чанкайшисты при поддержке американцев выставят русских из Маньчжурии. А там начнется гражданская война. И это будет очень скоро. Вот тогда и мы начнем действовать, пойдем к гоминдановцам. Япония потерпела поражение, но она не погибла. У нее есть один способ выжить — разгадать планы Америки и сотрудничать с ней. Только так Япония может восстановить свою самостоятельность. Надо сыграть на противоречиях между Америкой и Советами.
— Великая стратегия! — усмехнулся Кадзи. — И вы со своими пятьюдесятью солдатами надеетесь провернуть дело именно так?
— Вопрос тут не в количестве людей, вопрос в мобилизующей идее.
Кадзи увидел, как одержимо засверкали глаза офицера. Видно, его суждения убедили пятьдесят человек согласиться на зимовку в горах.
— Сложить оружие на островах или продолжать воевать на материке — не одно и то же, хотя в обоих случаях мы поддержим Америку. Чан Кай-ши призовет японцев забыть былые распри и объединиться во имя общей цели. А вот достигнет ли он цели — это будет уже зависеть от нас.
— Вас вдребезги разобьют вместе с Чан Кай-ши, — резко сказал Кадзи. — Разве можно ради бессмысленной авантюры снова гнать на гибель людей?
— А что ты предлагаешь? — Из-за спины офицера выступил какой-то унтер и мрачно уставился на Кадзи. — Переть на рожон и сдохнуть собачьей смертью?
— Нет, не сдохнуть, — отпарировал Кадзи. — Война всем опротивела. Все хотят домой. Там их ждут жены, дети. Так зачем же ставить на карту свою жизнь в угоду Чан Кай-ши? Каждый должен идти своей дорогой, не принуждая себя. А если не повезет — ну что ж, значит, судьба…
— Тебя здесь никто не держит, проваливай, да побыстрей, нам лишних нахлебников не надо.
— Помолчи, — оборвал унтера командир. — Провианта у нас вдоволь, всем хватит. Если кто-нибудь из вас хочет остаться у нас — пожалуйста. Подумайте, разве не лучше дождаться весны и выступить открыто, чем сейчас, в холод, пробираться тайком?
— Каждый волен поступать, как хочет, — сказал Кадзи и, обернувшись к своим, сказал:
— Заночуем здесь, а утром, если захотите, двинемся дальше.
7Сквозь густые ветви на поляну лилось холодное сияние звезд. Пение цикад в ночной тишине казалось оглушительно громким.
«Летом я так и не слышал цикад, — подумал Кадзи. — В казарме не до того было. Вот в позапрошлом году…» Словно ледяной водой облило его пение цикад, когда он стоял у колючей проволоки, окружавшей лагерь спецрабочих в Лаохулине. Тогда он сочувствовал несчастным, заточенным за этой проволокой, и его грело собственное сочувствие. А теперь…
— Зима скоро, — ни к кому не обращаясь, сказал он, — надо спешить, путь у нас еще долгий.
— А русских сумеем обойти? — тихо спросил Тэрада. — Ведь нас теперь вон сколько, тайком не пробраться.
— Не бойся, лес большой, — ответил за Кадзи Наруто, — всем места хватит.
— Вот патронов маловато, а граната всего одна осталась, — уныло протянул Ямаура. — Тангэ говорит, лучше сдаться в плен, пока не поздно.
— Тогда забудь про возвращение, — сказал Наруто.
— Но ведь по международным правилам все пленные по окончании войны отсылаются домой.
— Война кончилась фактически, но не юридически, — тихо ответил Кадзи. — Конвенция войдет в силу, когда будет подписан мирный договор.
— А еще долго ждать надо?
— Может, и недолго.
Из-за деревьев показалась черная тень. Это был Хиронака. Он позвал Кадзи.
— Кадзи, я у их унтера выяснил ситуацию. Тут не пройдешь. Узкоколейка в руках у русских.
— А зимовать здесь безопасно?
— Думается, что да. Разве русские заберутся в такую глушь? Некоторые из наших хотят остаться.
— А ты?
— Я тоже. Не верю, что мы пройдем…
— Сволочь! — внезапно заорал Наруто. — Благодаря кому ты до сих пор жив? Выжал из Кадзи все, что можно, а теперь бежишь, крыса!
Наруто с трудом сдерживал себя. Вся накопившаяся злоба против Хиронаки, казалось, вот-вот прорвется наружу. Видно, тот зверский самосуд был еще свеж в его памяти.
Кадзи с трудом утихомирил Наруто, хотя тот все еще продолжал кричать:
— Я тебе сторицей верну твои затрещины!
— Не горячись, Наруто, — спокойно сказал Кадзи. — Кому с нами не по пути — пусть остается. Навязываться не будем, чтоб потом не жаловались.
Сутулая спина Хиронаки уже растворилась в темноте, а Наруто не переставал ругаться.
— Подумаешь, расхорохорился! Как немного потяжелее стало, — так в кусты. Утка криволапая! Давить таких надо!
Но Кадзи беспокоился больше за Тангэ. Его что-то не видно. Значит, он вынашивает свои планы.
Не прошло и получаса, как к Кадзи подошли двое солдат из местного отряда.
Понизив голос, они сказали, что хотят пристать к группе Кадзи, что своему командиру не верят, но вдвоем уйти не решались.
— Пожалуйста, — сказал Кадзи. — Если хотите, я сам поговорю с командиром.
— Нет, что вы! — Один из солдат поспешно схватил Кадзи за рукав. — Здесь та же казарма. Дезертирами сочтут. Вот недавно одного унтер увел куда-то, а вернулся уже без него…
— Не может быть!
— Чтоб дисциплина не ослабла, сказали. Ведь командир наш того, тронутый. Он уверен, что гоминдановцы будут обращаться с ним как с генералом и он со славою вернется домой.
— Здорово! — Кадзи было и смешно и горько. — До зимы вас здесь всех перебьют!
— Мы и сами так думаем. Но верховодят у нас те, кто с чином не хочет расстаться. А нам приходится молчать.
— А как же вы тогда уйдете?
— А вот как. На рассвете мы первые спустимся с горы и спрячемся в лесу. Ни один пост не заметит. Только бы отсюда подальше, а там к вам пристанем.
Кадзи кивнул и мысленно улыбнулся. Одни уходят, другие остаются. Как бы ни трепала жизнь людей, они не могут существовать без надежды.
На рассвете Комуку разбудил Кадзи.
— Дружку твоему Тангэ, боюсь, несдобровать. Там его эти местные прижали.
Вскочив, Кадзи схватил винтовку. У одной из пещер Тангэ, окруженный плотным кольцом унтер-офицеров, горячо спорил о чем-то с командиром.
— Не допущу вмешательства! — зло кричал командир.
— А вы кто такой? Ни армии, ни военных законов больше не существует. Все мы одинаковы. Что они такое совершили?
Кадзи сразу все понял. Неподалеку к дереву были привязаны те два солдата, которые ночью просились к нему в группу. Их поймали, а Тангэ случайно оказался на месте расправы.
— Мы поклялись действовать сообща и умирать сообща. А эти двое нарушили клятву. Но дурной пример заразителен. Пусть военные законы умерли, но мы здесь должны соблюдать дисциплину.
— Это же самодурство! Меня теперь ваши звездочки не трогают. Ваши убеждения — не закон для других. Они не хотят здесь зимовать — вот и все.
— Что вы с ним разговариваете, господин поручик? — сказал один из унтер-офицеров? — А ты язык попридержи, — повернулся он к Тангэ, — а то, чего доброго, и тебе попадет заодно.
— Только тронь! — Тангэ, видно, уходить не собирался, хотя был без оружия. — Слушать вас тошно. Тоже мне армия!.. Вы же бандиты, настоящие бандиты!
— Вот мы по-бандитски и с тобой расправимся, Китадзато и по твоей шее саблею пройдется.
Тот, кого звали Китадзато, видно, так и собирался поступить. Он молча стоял и ждал команды.
