Александр Горшков - Отшельник. Роман в трёх книгах
— Я многое понял, матушка, но еще больше хочу понять, всему научиться, что касается вопросов нашей веры православной. Надеюсь на вашу помощь и готов стать одним из послушников.
— Что ж, Павел Степанович, намерение сие похвально зело. Скоро недалеко отсюда откроется еще один монастырь, теперь уже мужской, и у вас будет возможность там послужить Богу. А пока ждем от вас такого же усердия в добрых делах и милосердии на должности мэра, как и до этого.
— Обещаю быть в этих делах еще более усердным, — Смагин смиренно поклонился игуменье, принимая от нее благословение. — Первым долгом мы проведем сюда хорошую дорогу, связь, построим приют для паломников и гостей, подключим средства массовой информации. Кстати, можете познакомиться: мой новый пресс-секретарь Андрей Паршин, профессиональный журналист, репортер. Если бы не он, то…
— Благодарите Бога, Павел Степанович, — кротко остановила игуменья, — ничто в нашей жизни не происходит без Его святой воли. Господь накажет — Господь и помилует, защитит, Господь пошлет людей, как ваш помощник. Пусть Он помогает вам утверждаться в добрых делах, в справедливом отношении к людям — они в этом очень и очень нуждаются. У вас теперь в руках большая власть, большие финансовые, материальные возможности: поставьте все это на службу добру, Богу и людям — и вы никогда не будете оставлены нашим Спасителем. А вот никаких корреспондентов нам сюда присылать не нужно: мы живем тихо, и лишний шум, суета только во вред. Это, случаем, уж не влияние вашей дочери? Она мне тоже кое-что предлагала: Интернет, собственный сайт, спутниковые антенны, мобильная связь…
Игуменья взглянула на Надежду, а та, покраснев, смущенно молчала.
— А где же ваш верный неотлучный помощник? — удивилась настоятельница, не увидев среди стоящих перед ней гостей Выквана.
— Он решил на время покинуть меня, — пояснил Смагин. — Все происшедшее с нами тоже побудило его переосмыслить многие вещи, прежде всего задуматься над тем, кому он служил, кому молился, с какими силами общался. Владислав намерен принять крещение, стать православным христианином и отправиться к своему племени, чтобы и тем людям открыть сердца и души для Христа. Я ему не мешаю, тем более что он обещал возвратиться и помогать мне, ведь работы добавилось столько, что одному мне никак не управиться. А вас прошу молиться за меня, грешного, и простить все, в чем я подозревал, в чем обвинял и в чем был несправедлив к своей дочери, отговаривая ее от монастыря, обижаясь на нее за это. Пусть делает свой выбор, и пусть Господь благословит.
***
Побежденных ждала другая участь: непосредственные участники заговора против Смагина были арестованы, а Фил депортирован из Австрии и в сопровождении полиции передан властям для того, чтобы тоже предстать перед судом.
Уже дома, сидя за столом, Смагин сообщил своим домочадцам еще одну новость:
— Звонили Муса и Хамид из Ингушетии, тоже беспокоятся за нашу судьбу. Обещают кое-что прислать.
— Неужели снова свою черемшу? Нет, только не это! Скажи, что не нужно! — замахала руками Вера, вспомнив острый запах дикого горного чеснока.
— На этот раз обещают прислать кое-что острее — своих четырех племянников, на случай, если понадобится защитить нас от беспредела.
— Это и впрямь лишнее, — забеспокоилась Любовь Петровна. — Поблагодари наших друзей, но пусть племянники займутся полезными делами у себя дома. Надежнее Господа нас никто не защитит. Или еще не убедился в этом, не поверил?
— Хорошо, скажу. А ты, голубушка наша, — он обратился к Вере, — не отказывайся от черемши, в ней много полезных веществ и витаминов. А кому как не тебе сейчас восполнить ими свой организм? Представляю, как ты насиделась в камере, в заточении, натерпелась от этих извергов…
Вера опустила голову, спрятав улыбку.
— Что улыбаешься? Думаешь, не вижу? Или понравилось там? Можем повторить.
— Нет, папа, ты не так меня понял. Я тоже благодарна Богу за все, что произошло в моей жизни. Если бы всего этого не случилось, я бы никогда не узнала того, что мне открылось…
— Где открылось? — изумился Смагин. — В твоем кепезе?
Но Вера, наклонив голову еще ниже, прошептала:
— Если бы не вся эта история, я бы никогда не узнала Бога, не встретила бы Андрея…
Смагин от изумления открыл рот.
— Ах, журналюга! И тут всех перехитрил, обвел вокруг пальца. Пока я, значит… Пока меня, значит… То вы, значит…
— Папа, если бы ты знал, как мне с ним интересно!
— Да уж, могу себе представить. С ним теперь всем интересно: и тебе, и следователям. А уж Лубянскому и его людям как интересно! Не передать. Прошляпили парня, думали, что бомж валяется, спит и в две дырочки сопит, да не на того напали. Ах вы, хитрецы! Втихомолку, значит, подружились. И что же теперь?
— А теперь хотим поехать в твою любимую Прагу, Андрей обещает меня там поснимать своей новой камерой.
— Романтическое путешествие, значит?
— Может, и свадебное… Или ты против?
Смагин ничего не ответил, чувствуя себя самым счастливым человеком на свете. И не потому, что стал победителем на выборах, что люди поверили ему, а не обманщикам, что зло было наказано, а потому, что обрел новый смысл жизни — гораздо более возвышенный, чем тот, которым он жил до сих пор. И ради этого стоило жить дальше. Жить и творить добро, наполняя им жизнь других людей.
Отшельник
И снова жизнь успокоилась, войдя в свое обычное русло. Отца Игоря пригласили в епархию к правящему архиерею: на этот раз для того, чтобы предложить ему новый приход — в том же городе, где главным градоначальником теперь был Павел Смагин. Перспектива открывалась очень заманчивая: новый храм, созданы все бытовые условия для настоятеля и его семьи, рядом — прекрасное современное помещение православного культурно-просветительского центра.
— Мы тут посоветовались и решили: хватит тебе, батюшка, быть отшельником. Хватит на твою голову разных приключений, — радушно принял своего клирика Владыка Серафим. — Хотя ты, отец Игорь, из такой, видать, породы людей, что приключения тебя сами найдут. Мы, конечно, не настаиваем, но ты подумай и решай: приход тебя ждет.
— Владыка, да приход отца Игоря не хуже любого городского, — улыбнулся благочинный. — Это раньше там было настоящее захолустье, тмутаракань, конец географии, а теперь все условия, ни в чем не уступающие городским: и свет, и газ, и дороги, и социальная сфера. А воздух, воздух там какой! Не надышишься! Я бы на месте батюшки не спешил.
— Я и не спешу, — робко ответил отец Игорь, понимая, что принять решение оставить приход, ставший ему родным, будет не просто.
— Вот и не спеши, — поддержал Владыка и тут же добавил с улыбкой:
