Империя света - Енха Ким

Киен подошел к метро и зашагал вниз по лестнице. На ступенях сидел нищий, простершись в земном поклоне. Вытянутыми вверх обеими руками он держал над головой кусок картона от коробки из-под лапши быстрого приготовления. Надпись на картоне была словно выдавлена изо всех сил черным фломастером. Из-за слишком сильного нажима казалось, что буквы, выведенные с таким отчаянием, словно стонали от горя: «У МИНЯ НЕТУ НОГ». Киен прошел мимо, но затем вернулся назад и, достав из правого кармана монету в пятьсот вон, бросил в банку перед нищим. Не имея возможности наклонить голову еще ниже, тот изобразил поклон, округлив спину и вздернув вверх заднюю часть туловища. Это была первая милостыня в жизни Киена. Со стороны входа в подземный переход подул сильный ветер. Струя воздуха подхватила и разнесла кислый запах, исходивший от нищего и его грязного тряпичного рюкзака. Киен быстрым шагом продолжил спускаться по лестнице.

11:00

Барт Симпсон и Че Гевара

Пак Чхольсу легко вкатил «Пассат» на боковую дорожку, грациозно развернул машину и припарковался задним ходом на площадке перед автосалоном. Мари нравились мужчины, которые умеют так парковаться. Ей казалось, что от мужчин, которые хорошо водят, веет каким-то самодовольством, желанием покрасоваться, тогда как умение красиво припарковать автомобиль говорит о точности и самообладании. Чхольсу вышел из машины и попрощался с Мари.

— Отличная машина. Я вам позвоню.

— Хорошо. До свидания!

Он сел в свой «Грандер» и завел двигатель. Мари вернулась в салон. Директор поймал ее взгляд.

— Мы закончили, — сказала Мари.

Ким Риоп, второй продавец-консультант, который пришел в салон годом позже Мари, поприветствовал ее широкой улыбкой:

— Все прошло хорошо?

— Что-то тебя не было видно с утра?

— Тониль приболел.

— А… Как он себя чувствует?

На секунду оба замолчали. Мари тут же пожалела, что спросила об этом.

— Как и всегда.

Риоп улыбнулся. У его сына была злокачественная лимфома. Как-то раз он приводил его в салон. При виде сверкающих машин мальчик пришел в восторг, и на его лице просияла широкая улыбка. Отец усадил его за руль автомобиля стоимостью более ста миллионов вон, и тот принялся весело нажимать на клаксон. В тот год, когда ребенку поставили страшный диагноз и начались бесконечные хождения по больницам для сдачи анализов, автомобиль жены Риопа пересек сплошную линию и столкнулся с грузовиком. Подушка безопасности не сработала, и женщина погибла на месте. Когда спасатели прибыли на место, они нашли в машине их двухгодовалого сына. Мальчик был цел и невредим и спокойно улыбался. Страховая компания отказалась выплатить полную компенсацию, сославшись на серьезное нарушение со стороны водителя, и Риоп подал иск в суд. Как выяснилось, они посчитали, что женщина нарочно выехала на встречную полосу, чтобы покончить жизнь самоубийством вместе с сыном. Такое предположение было вполне убедительным, однако узнать, что на самом деле произошло, было невозможно. Когда Риоп уходил на работу, за ребенком присматривала незамужняя сестра его жены, и он говорил, что порой невольно вздрагивал, когда видел ее, приходя домой, потому что на мгновение ему казалось, будто перед ним стоит его жена. Зная о его положении, коллеги периодически отдавали ему часть своих сделок, и он от них не отказывался. Риоп всегда приветливо улыбался, так что при взгляде на него ни за что нельзя было догадаться о всех тех невзгодах, что обрушились на его семью. Однако иногда от такой приветливости и жизнерадостности становилось жутковато. Это чем-то напоминало светлое и оптимистичное начало фильма ужасов, предваряющее какой-нибудь неожиданный поворот событий. Поэтому, если в один прекрасный день кто-то подошел бы и сказал: «Ким Риоп вчера повесился в свой квартире!» — Мари бы, наверное, нисколько не удивилась.

Вернувшись за свой стол, она достала телефон и перечитала полученное утром сообщение. Всю ее вдруг охватил жар, словно она окунулась в горячую ванну. Волна тепла поднималась откуда-то глубоко изнутри, разливаясь по всему телу. Еще час, и она увидит его. Они будут сидеть друг напротив друга за обеденным столом, и она будет наблюдать за медленным движением его жующих губ. Мари обеими руками дотронулась до лица. Ее щеки горели, а ладони были холодными. Что я делаю? Мне ведь уже вот-вот сорок.

Киен купил билет и прошел через турникет. Он мог воспользоваться своей кредиткой со встроенной транспортной картой, однако специально не сделал этого. На недавнем кинопоказе он повстречал одного критика из газеты «Чунан Ильбо». Тот рассказал ему, как когда-то он, вернувшись в офис после очередного показа в кинотеатре «Сеул» на Чонро, получил странный звонок по телефону. Человек, позвонивший ему на мобильный, представился курьером и спросил, по какому адресу необходимо доставить посылку.

— Вы знаете концертный зал «Хоам»? Это в здании «Чунан Ильбо». Подходите в вестибюль и позвоните мне оттуда, — ответил критик.

— Простите, так вы журналист?

— Да, а что?

— Может, вы знаете Пак Хенсока?

— Я дам вам его номер, свяжитесь с ним напрямую.

— Нет, не стоит. На самом деле я звоню из Намдемунского отделения полиции.

— Простите, что вы сказали?

— С вами говорит инспектор Хон, отдел уголовного розыска. Пак частенько заходит к нам в отделение за сюжетами.

— А в чем дело?

— Ничего особенного, я просто хотел задать вам несколько вопросов. Вы случайно не были в районе «Чжонро-3» около четырех часов дня?

— Да, был. А что?

— Вы не заметили там ничего странного?

— Не знаю, я просто сходил на кинопоказ и вернулся в офис.

— Понятно. А что это был за фильм?

— Вам и это надо знать?

— Да нет. Это все, спасибо.

— Так вы объясните мне, в чем дело?

— Сегодня в том районе произошло убийство. Не беспокойтесь, мы просто опрашиваем свидетелей. Ну все ясно. Благодарю за содействие. Надо бы как-нибудь встретиться, пропустить по стаканчику вместе с Паком.

Полицейский вежливо попрощался и повесил трубку. После этого журналисту не давал покоя один вопрос. Он никак не мог понять, откуда полиции стало известно, что он был на Чонро именно в это время и как они нашли его номер телефона, не зная при этом ничего про него самого. Когда-то он работал в отделе местных новостей, и ему часто доводилось бывать в полицейских участках, но звонок инспектора привел его в полное замешательство.

— Наверное, они просмотрели записи с камер видеонаблюдения. Они ведь теперь на каждой платформе установлены, — сказал он Киену с сомнением в голосе.

Киен осторожно подметил:

— Но разве можно определить номер телефона, глядя на такое мутное изображение? Да и если бы они установили вашу личность по видео, они не стали бы вот так звонить.

— Как же тогда это можно объяснить? — спросил журналист. Он был явно сбит с толку. Происшествие, достойное пера Джорджа Оруэлла, застало врасплох даже этого уроженца капитализма, и он в растерянности озирался по сторонам, словно Каин, вдруг услышавший с небес глас Божий.

— Даже не знаю, — ответил Киен.

Но на самом деле он знал ответ. Скорее всего, дело было в кредитке со встроенной транспортной картой. Полицейские, вероятно, сузили круг подозреваемых до мужчин от двадцати до сорока лет и на всякий случай опрашивали всех мужчин этого возраста, проходивших через турникеты на станции метро «Чжонро-з» примерно в это время. Был даже случай, когда полиции удалось поймать убийцу, скрывшегося с места преступления, проанализировав данные с камер фиксации скорости на Олимпийском шоссе. Полицейские округа Каннам предположили, что сразу после убийства из-за выброса адреналина в кровь преступник наверняка превысит скорость, и они попали в точку.

Киен сделал вид, будто он случайно обронил билет, и быстро оглянулся назад. Наклонившись, он почувствовал, как над ремнем собралась складка жира. Когда-то он был обладателем подтянутой фигуры с крепкими мышцами, вызывавшими зависть товарищей по боевой группе. Уже то, что он вращался среди профессиональных убийц, снайперов, боевых агентов, специально обученных проникать в тыл врага и сбегать из плена, говорило о том, что он был достаточно крепкого телосложения. Но это было в далеком прошлом. Он постепенно превращался в среднестатистического южнокорейца с округлым животом, слабой грудной клеткой и дряблыми руками. Его живот внушал людям спокойствие. Глядя на него, они с уверенностью думали, что этот человек уж точно не может быть грабителем в маске. Нет ничего безобиднее, чем скучный мужчина, живущий размеренной жизнью, который еще не совсем стар, но уже и не очень молод. Такие, как правило, содержат свою семью, но при этом остаются чуждыми для домочадцев. Иногда с чьей-то подачи они с дрожью в сердце ввязываются в рискованные сделки, успокаивая себя мыслью о том, что все так делают и в этом нет ничего опасного. Откат, взятка или смазочный фонд — как бы это ни называлось, — в какой-то момент их затягивает этот порочный круг, и они уже не надеются из него выбраться. Ничего в сущности не изменилось с тех пор, как они изучали идеи чучхе Ким Ирсена в стенах южнокорейского университета. Кто-то из политиков сказал, что занятие политикой — это постоянное хождение по краю тюремной стены. Но вполне возможно, что это удел всех самцов. Бывшие однокурсники Киена, прельщенные однажды запретными идеями, вскоре осознали всю суровость капитализма и быстро поддались законам этого мира, и теперь их жизнь наверняка мало отличается от его собственной.