Юрий Любопытнов - Мурманский сундук
Вернулся Силуянов.
— Сейчас Петя на заправку сгоняет и поедем.
— А он ещё не уехал?
— Уехал, наверно. Заправка у нас недалеко.
— Тогда я в магазин схожу, тут за углом, — встал со стула Николай. — Я мигом.
— А вы на машине?
— Иначе на чём бы я так быстро добрался.
— Понятно. Идите, только не задерживайтесь.
— Я быстро.
Николай выскочил в коридор.
В магазине он купил крупы, сахару, чаю, сгущённого молока, растительного масла, хлеба, сухарей, тушёнки — самого необходимого, без чего нельзя прожить ни единого дня. Вернувшись к зданию милиции, увидел, что Силуянов стоит на крылечке.
— Вы как — готовы? — крикнул тот Воронину. И не дожидаясь ответа, добавил: — Где ваша машина? Вот эта? Езжайте, значит, первым, мы за вами. — И пошёл к потрепанному уазику, стоявшему невдалеке от крыльца.
Николай сел за руль своего «Запорожца» и завёл мотор.
Вёрст двадцать ехали по хорошо асфальтированному шоссе, а потом свернули налево. Среди леса вилась узкая совхозная дорога, соединявшая деревни, кое-где покрытая в давние временя асфальтом, который растрескался и из щелей задорно лезла трава. В заболоченных местах были уложены бетонные плиты, заезженные до такой степени, что виднелись прутья арматуры. Скоро эта дорога уступила место глухому просёлку с глинистой, скользкой землёй. У дремучего оврага «Запорожец» юзом скатился с откоса и чуть не угодил в глубокую канаву с затхлой водой и густыми зарослями рогоза, и только благодаря случайности или мастерству своему, Николаю удалось избежать неприятности. Еловый лес кончился и начался лиственный, редкий и светлый, с берёзовыми опушками, осиновым подлеском. Опытному глазу было видно, что несколько лет назад большие массивы были сведены, и на смену им пришёл молодой лес.
Свернув на хуторскую дорогу и проехав километра три, выехали на поле, заросшее бурьяном, объехали его и, миновав дребезжащий мосток, остановились у Геронтова дома. Их встретила тётка Вера, выбежавшая на улицу, заслышав урчание машин.
Силуянов вышел из кабины, хлопнув дверцей. Прошёлся, разминая ноги, вдоль низкого палисадника, сделанного из тонких ошкуренных осиновых жердей. Водитель достал потрёпанную книжку и, удобнее устроившись на сиденье, углубился в чтение.
— Ну где он тут у вас? — осведомился Силуянов, поправляя фуражку.
Прежде чем войти в комнату, где лежал хозяин, осмотрел крыльцо, ступеньки, наружную дверь, окна. В комнате, подойдя к трупу, спросил:
— Ничего не трогали?
— Всё осталось, как было, — ответил Николай и взглянул на тётку Веру, ища подтверждения своим словам.
— Боже упаси, — отозвалась женщина. — Я ничего не трогала. Я ужасть, как сомлела, увидев его и этот беспорядок, — она кивнула на тело хозяина и раскиданные по полу вещи, — и сразу побегла к Коле.
— Что-нибудь пропало? — спросил Силуянов, хотя Николай рассказал ему о пропаже икон.
— Вот иконы если…, — неуверенно проговорила тётка Вера.
— Давайте запишем, значит, как это произошло, то есть, как вы вошли и что увидели.
Записав слова хуторянки в блокнот, Силуянов стал осматривать труп хозяина дома.
— Его задушили, — сказал он, отступая от покойника.
— Задушили! — вырвалось у тётки Веры.
— Ага. Задушили, — повторил Силуянов, почёсывая пальцем под нижней губой, стоя в глубоком раздумьи. — Проволокой или очень жёстким шнуром. Вот только надо найти орудие убийства. Неужели унесли с собой? — Он стал внимательно осматривать комнату.
У комода нагнулся и поднял кусок мягкой проволоки в зелёной оболочке не больше метра длиной.
— Вот этим шнуром от утюга, — сказал он, — его и задушили. — Он крепкий, — попробовал его на растяжение. — Накрутили на руку и…
— Как узнали? — спросил Николай, который был несведущ во всех таких делах, детективами не увлекался и фантазией в этой части не обладал.
— На шее следы остались от удавки. Хотите посмотреть?
Николай подошёл к трупу. Силуянов пальцем руки опустил вниз воротник рубахи.
— Видите тонкую полоску?
— Вижу, — проронил Николай.
Еле заметная прерывающаяся тёмно-лиловая полоска охватывала шею Геронта, у кадыка бурели следы ссадин.
— Сильный кто-то орудовал, — заметил Силуянов. — Крепко затягивал… Может, умышленно задушили, может, не умышленно, — пробормотал он.
— Как же это так, — не понял Воронин, — лишить жизни не умышленно?
— Случайно. Может, грабители чего-то допытывались. Например, спрашивали, где деньги хранятся, ценности какие-либо. Угрозы не помогли. Чтобы развязать язык, набросили удавку, припугнуть хотели. Я ж говорю, сильный кто-то затягивал. Пережал и… что старику надо.
Он продолжал ходить по комнате, рассматривая каждую вещь и ставя её обратно на место.
— Больше никаких следов.
— Они, видно, боролись, — сказал Николай. — Все вещи раскиданы.
— Возможно, — обронил Силуянов. — Но больше смахивает на то, что они что-то искали. В борьбе можно стул опрокинуть, стол, кресло сдвинуть, но нельзя же выбросить из ящика комода содержимое. — Он замолчал, весь уйдя в поиски дополнительных улик. Изредка бормотал: — Не курили, не пили…Так получилось или работали профессионалы?
— Вы думаете, их было много?
— Пока трудно сказать. В одиночку такие дела не совершаются. А кроме икон, может, ещё что-нибудь пропало? — обратился участковый к тётке Вере.
— Да и не знаю, родимый. Я бы и про иконы не вспомнила, если бы не Коля… Я как в тумане была…
Силуянов прошёл в комнату, где раньше висели иконы, встал на стул и стал осматривать божницу в углу. Провёл пальцем по полке, проверяя, пыльная ли она.
— И много икон у старика было? — спросил он, закончив осмотр.
— Я точно не знаю, — ответила тётка Вера. — Никогда не считала их. Стоят себе и стоят… Образ Казанской богоматери, Утоли мои печали, — она загибала пальцы на руке.
— Шесть икон было, — перебил её Николай.
— А вы откуда знаете? — спросил Силуянов, слезая со стула. В его голосе Николай уловил нотки подозрительности.
— Я каждую икону могу описать. Я художник, и Геронт как-то пригласил меня к себе на предмет изучения имевшихся у него икон, чтобы я определил, какая какую ценность имеет.
— И определили? — заинтересованно спросил Силуянов.
— Ну я не большой спец в этом деле, но кое в чём разбираюсь. Иконы были не старинные, где-то конца прошлого века, написаны предположительно монахами какого-либо близлежащего монастыря. Правда, одна или две иконы, полагаю, были работы середины восемнадцатого века.
