Олег Рой - Мужчина в окне напротив
Все это снова привело к очередному этапу конфликтов с родителями. Отец и вторящая ему мама с утра до вечера осуждали дочь за «безыдейные» увлечения и «низкопоклонство перед Западом». Алекс вяло отругивалась и старалась пореже бывать дома. Это удавалось легко – находить себе занятия по душе Саша всегда умела. Она последовательно увлекалась всем, что было модно в те годы, – альпинизмом, археологическими раскопками, поездками с геологами на Урал, самодеятельной песней, байдарочными и пешими походами, и так далее, и тому подобное.
В институте жизнь Алекс тоже била ключом, но это касалось не столько занятий (прилежной студенткой Саша совсем не была, в каждую сессию обрастала «хвостами» и регулярно с ловкостью эквилибриста балансировала на грани вылета), сколько всевозможных общественных дел: никто не умел так хорошо организовать праздничный вечер или собрать команду для выхода на комсомольский субботник, как это получалось у нее. Алекс вечно была в центре внимания и, как следствие, пользовалась большим успехом у парней. Ей это, разумеется, нравилось, она наслаждалась своей властью над ними, кокетничала и флиртовала напропалую, то подавая поклонникам надежду, то разбивая эти надежды в прах, принимала ухаживания, ходила на свидания и пару раз даже думала, что влюбилась. Но все это было как-то несерьезно – до тех пор, пока в походе к истоку Москвы-реки она впервые не увидела Володю.
Володя Малышев учился на мехмате МГУ и занимался электронно-вычислительными машинами, о которых Саша имела представление только по роману братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу» и оттого считала чем-то почти фантастическим. Володя круглый год ходил в кедах и брезентовой штормовке, в любую погоду мгновенно разводил костер с одной спички, знал бессчетное количество песен про студентов, туристов и геологов, играл на гитаре и неплохо пел, что и сразило юное сердце взбалмошной Алекс.
В тот поход она оправилась с большой и почти незнакомой компанией и сначала никак не выделяла Володю из толпы ребят, которых и не разглядеть-то толком было под рюкзаками и свернутыми палатками за спиной. Все случилось только вечером, на привале. Когда все палатки были уже поставлены, костровые развели огонь, а дежурные готовили в котелках кашу с тушенкой, Алекс умывалась у ручья, присев на большой камень, черпала ладонями студеную прозрачную воду и вдруг услышала доносящиеся из лагеря гитарные переборы и приятный баритон, напевавший:
… по созвездью над каждым вузом
Ночь развесила в небесах.
Мы внимательно изучаем
Каждый шорох ночных глубин,
Наше мужество мы считаем,
Самой главной из дисциплин…[1]
Алекс потянулась на этот голос, как иголка на магнит. Села напротив, весь вечер слушала, не отрывая восторженного взгляда от поющего, песню за песней, и когда он дошел до Визборовской «Милая моя, солнышко лесное», поняла, что влюбилась без памяти. Влюбилась, несмотря на то, что парень с гитарой был сероглазым блондином, а Саше всю жизнь нравились исключительно смуглые брюнеты южного типа, вроде Муслима Магомаева.
С тех пор она ходила во все походы, где был Володя, невзирая на их сложность, искала любой предлог, чтобы встретиться с ним и зимой, даже книгу по вычислительной технике заставила себя прочесть, хотя ровным счетом ничего в ней не поняла. Но все было напрасно – Володя не обращал на нее никакого внимания. Впрочем, то же самое можно было бы сказать и обо всех других девушках. Складывалось такое впечатление, что его вообще не интересует ничего, кроме будущей специальности и походов. Уж, по крайней мере, прекрасный пол – точно.
Саша ждала два года, что при ее эмоциональной натуре было невыносимой пыткой. А на третий не выдержала. На привале в очередном походе увела Володю подальше от костра и напрямик спросила:
– И долго это еще будет продолжаться?
– Ты о чем? – удивился Владимир.
– О тебе. Вернее, о нас с тобой. Почему ты так ведешь себя? Разве не видишь, что ты мне нравишься?
– Я тебе нравлюсь? – Он выглядел очень растерянным.
– Можно подумать, ты этого не знал!
– Не знал, – честно признался Володя. – Вокруг тебя всегда столько парней… Но вообще, Саш, ты это… То есть я это… В общем, я тоже. В смысле – ты мне тоже…
На обратном пути он, несмотря на ее протесты, нес на себе два рюкзака – собственный на спине, а ее, Сашин, впереди. А она шагала рядом налегке и думала о том, что еще никогда в жизни не была так счастлива.
Они встречались полтора года. Ей было с Володей удивительно легко, он принимал ее такой, какая она была, со всеми ее капризами и внезапными переменами настроения, и Алекс не сомневалась, что он любит ее именно за эксцентричность и непредсказуемость. И что мелкие ссоры, которые регулярно случались между ними – исключительно по ее вине, – вносят в их отношения разнообразие и живость. Ведь после них так здорово мириться!
Володя был круглым сиротой, жил один в коммунальной квартире недалеко от Чистых прудов. В его большой комнате с высоченными потолками часто собирались компании человек по двадцать, а то и больше, праздновали Новый год, дни рождения и окончания сессий. Обычно гуляли допоздна, точнее, до того времени, когда «поздно» уже превращалось в «рано», и расходились только в половине шестого, с выходом в рейс первых трамваев и троллейбусов. Но однажды на майские праздники народу собралось неожиданно мало, и к полуночи все разошлись. Володя и Алекс, помогавшая ему навести порядок в комнате, остались вдвоем.
– Брось ты эту посуду! – сказал Володя. – Собирайся, я тебя провожу, метро не закрылось.
Алекс послушно отставила грязные чашки, но вместо того, чтобы отправиться на поиски своей сумки, приблизилась к любимому и обняла его.
– А ты что, гонишь меня? – лукаво спросила она.
– Нет, но… Ты что… ты действительно хочешь остаться?
Ее решительно «да» потонуло в поцелуе.
Утром, лежа рядом с Володей на старом продавленном диване, Алекс шутливо водила пальцем по его обнаженной груди и ворковала что-то любовно-нежное. Он обнимал ее и счастливо молчал. Вдруг Саша нахмурилась и серьезно спросила:
– Ну-ка признавайся, сколько женщин ночевало тут до меня? Только честно.
– Давай не будем сейчас об этом, ладно? – нехотя отвечал Володя.
– То есть как это не будем? Я хочу знать! Говори немедленно!
– Алекс, милая, ну зачем это? Нам так хорошо…
– Нет, говори! Сколько?
– Только одна и очень давно. Ты успокоилась?
Но девушка не успокоилась, а наоборот, завелась с пол-оборота, подскочила на постели, прикрываясь простыней, и потребовала, чтобы он немедленно рассказал во всех подробностях, кто была ее соперница, сколько времени они встречались и когда и по какой причине расстались. Тщетно Володя пытался уйти от ответа, она вцепилась в него, как бульдог и требовала:
