Марси Дермански - Плохая Мари
— Я назову его Пэрис, — сказала она.
— Как Пэрис Хилтон, — заметила Мари.
Кейтлин задумалась.
— Нет.
— Не как Пэрис Хилтон? — уточнила Мари.
Кейтлин ничего не ответила. Видно было, что она в замешательстве.
— Как город, в котором мы сейчас находимся? — спросила Мари.
Кейтлин кивнула. Мари с удовольствием отметила, что Бенуа Донелю неудобно нести аквариум с рыбкой. Посмеиваясь про себя, она наблюдала, как он неловко, одной рукой пытается вытащить из кармана джинсов пачку сигарет, потом достать одну сигарету и прикурить. Он не стал просить Мари подержать рыбку, а сама она не предложила.
Следуя за Бенуа, они пересекли улицу, идущую вдоль Сены, и спустились по каменной лестнице, ведущей к воде. Кейтлин держалась за руку Мари и медленно, с трудом переставляя одну ногу за другой, одолевала широкие ступени. Она не разрешила взять себя на руки, и Бенуа специально ушел далеко вперед. Мари посмотрела ему вслед и подумала: что будет, если они не сумеют его догнать? Но он остановился почти в самом конце лестницы и занял место в длинной очереди. Мари и Кейтлин наконец приблизились к нему.
— Зачем это? — спросила Мари.
— Мы поплывем на лодке, я думаю, — ответил Бенуа. — Так будет быстрее. Тебе понравится, поверь мне.
Мари подняла бровь.
— Тебе понравится, — повторил Бенуа. — Американцы это любят.
Он заплатил за билеты. Американские доллары Мари, таким образом, остались целы и невредимы.
Они поднялись на верхнюю палубу и уселись на деревянную скамью, с которой было хорошо видно Сену. Бенуа оказался прав. Мари действительно понравилось. И кроме того, это был прекрасный способ посмотреть на Париж и при этом не устать. И не задерживаться на каждом шагу из-за Кейтлин.
Показался Нотр-Дам. Мари узнала его — она проходила курс истории искусств в колледже. Тогда она была другим человеком. Студенткой. Серьезной.
— Это называется аркбутаны, — сообщила она Кейтлин.
Мари поразилась самой себе — оказывается, она помнит этот термин. Раньше, в обычных повседневных разговорах, ей ни разу не представился случай использовать его. Интересно, что еще хранится у нее в голове?
— А вот это горгульи, — показала она на статуи чудовищ, украшавшие собор. — Вон те страшные монстры. Видишь? — Но горгульи были слишком далеко.
— Нет, — сказала Кейтлин. Она поднялась на цыпочки и вытянула шею. — Где страшные монстры? Где, Мари?
Мари притянула ее к себе. Кейтлин была слишком маленькая и при всем желании не могла свалиться за борт — она не доставала до перил, но Мари все равно зажала ее между коленей и принялась щекотать. Кейтлин засмеялась, довольная, и тут же забыла про монстров.
— Нет! — визжала она в восторге.
Бенуа стоял рядом с ними и пытался прикурить.
Аквариум с рыбкой он поставил на скамейку. Из-за ветра зажечь сигарету никак не получалось.
— Это было ужасно. То, что ты сделал у меня на глазах. — Мари смотрела на собор, но видела почему-то розовый сосок Лили, ее маленькую совершенной формы грудь, ее полуспущенную ночную рубашку. Она моргнула. Перед глазами снова очутился собор. Они подплывали к нему все ближе и ближе. — Я думала, между нами что-то особенное. Что мы, возможно, много значим друг для друга. Наверное, все это неправда.
Бенуа ничего не ответил. Ни единого слова.
Даже Кейтлин притихла.
Мари ни разу не ссорилась с Хуаном Хосе. Она не знала, как ведут себя взрослые люди в подобных ситуациях. Ей казалось, что это очень смело — высказать вслух то, о чем невозможно говорить. Она давала Бенуа Донелю еще один шанс, возможность как-то оправдаться. Только сегодня утром она ушла от него, пошла по улице куда глаза глядят, сворачивая то направо, то налево, но сейчас они снова были вместе. На лодке. Это даже выглядело романтично.
Он мог бы и сказать что-нибудь, подумала Мари. Хоть что-нибудь. Что угодно. Он бросил свою жену, Эллен, ради нее. Уехал с ее чудесной дочерью и кредиткой. Разве это не доказательство любви? Доказательство чего-то? Мари отвернулась от собора и посмотрела на Бенуа. И удивилась. Перед ней было то же самое прекрасное лицо, на которое она так жаждала взглянуть каждый день после того, как Эллен уходила на работу. Автор «Вирджини на море»; длинные волосы, падающие на глаза, нос с горбинкой. Мари почувствовала, как сердце ее наполняется любовью. Даже после эпизода с французской актрисой. Она любила его. Немного. Хотя и понимала, что Бенуа Донель мерзавец. И не только потому, что он переспал с французской актрисой. Потому что он переспал с ней, Мари. С няней своей дочери.
Лодка поравнялась с Нотр-Дам, и Мари подумала, что зря она завела этот разговор именно сейчас. Слишком уж потрясающий вид они пропускали.
— Я не планировал этого, — сказал Бенуа Донель. — Если бы было можно, я бы отыграл назад. Все, что случилось. И как это случилось. Я никогда не думал, что снова встречу Лили. Там, в самолете, это было для меня неожиданностью. Я был не готов. А Лили меня не выпустила. Ты ведь все видела, Мари. Такие вещи я в жизни не планирую. Тебя я тоже не планировал.
Мари недоуменно уставилась на него. И это объяснение? Это его извинение? Значит, так устроена его жизнь? Все зависит от случая? А Хуан Хосе спланировал ограбление банка? Или он и его приятель просто вломились туда, размахивая пушками? Мари понятия не имела. Почему она не спросила его в свое время? Вот Эллен всегда все планировала. Ее жизнь шла по тщательно разработанному плану, который включал в себя диплом по юриспруденции и строгую диету Кейтлин. Планировала ли она Бенуа Донеля? Случайная встреча с будущим мужем в Париже явно была ошибкой. Эллен должна была бы связать свою жизнь с совсем другим человеком. С мужчиной, который носит строгие костюмы и аккуратно записывает все свои расходы. Мари никогда не планировала сбежать в Париж с мужем Эллен и ее дочерью. Как бы она хотела вернуться на три дня назад и остаться там навечно. Чтобы время остановилось.
— Как? — спросила Мари. — Как ты вообще написал роман?
— Что?
— Если ты никогда ничего не планируешь, то как ты написал «Вирджини на море»? Как тебе это удалось?
Бенуа покачал головой и ничего не сказал. Не ответил на вопрос Мари. Мари вдруг осознала, что Кейтлин больше не прижимается к ее коленям. Где она? Если с ней что-нибудь случилось, то виноват в этом Бенуа Донель. Это из-за него Мари отвлеклась от того, что было действительно для нее важно, от Кейтлин, которая ни разу не разочаровала Мари, которая была просто восхитительна. Но оказалось, что Кейтлин сидит на скамейке позади них. Судя по всему, ее больше интересовала новая золотая рыбка, чем прекрасный вид.
— Привет, Пэрис, — говорила она аквариуму.
Бенуа Донель по-прежнему молчал.
— Книгу нельзя написать случайно, — сказала Мари.
— Ты права.
— Я права в чем? Что книгу нельзя написать случайно? Тогда как тебе удалось ее написать?
— Я ее не писал.
Не в силах произнести ни слова, Мари смотрела на Бенуа во все глаза. Она вдруг сразу поняла, что он говорит правду. Он не мог написать «Вирджини на море». Он врал ей все это время. Мари прикусила губу. Покачала головой.
Бенуа опять и опять пытался зажечь сигарету. Ничего не получалось. Он был безнадежен. И выглядел глупо. Ветер все время задувал огонек зажигалки.
Мари содрогнулась, почувствовав отвращение. Он не мог справиться даже с таким простым заданием; снова и снова щелкал зажигалкой, и раз за разом его ждала неудача. Она поднесла ладони к его некогда любимому лицу, прикрывая зажигалку от ветра.
Все стало совершенно ясно.
— Ее написала твоя сестра, — сказала Мари.
— Да. Oui. Ma soeur.
— Натали написала «Вирджини на море». В этой книге Мари встретила все свои самые сокровенные мысли. Как будто кто-то заглянул ей в душу. Конечно же ее могла написать только женщина. Грустная, потерявшаяся девушка, которая и сама не знает, хочется ей жить или умереть.
— Я нашел ее после того, как Натали покончила с собой, — сказал Бенуа. — В коробке из-под шляпы. Она оставила мне записку. Там говорилось, что нужно сделать. Был список издательств, их адреса, все.
Мари посмотрела на Бенуа. Лицо, которое она знала наизусть, которое впервые увидела на потрепанной обложке книги.
Она лежала на своей верхней койке и фантазировала об авторе этой книги, а не о своем умершем возлюбленном.
— О чем ты думаешь? — спросил Бенуа.
— Она хотела, чтобы ты опубликовал книгу под ее именем?
— Она умерла. — Бенуа Донель считал, что у него есть полное право защищаться. — Она меня бросила. Взяла и бросила. Все, прощай. Ты можешь это понять? Каково это? Она оставила меня со своим телом. Я должен был позаботиться о ее теле. Моя petite soeur. Мне пришлось перерезать веревку, на которой она висела. Она не заслужила славы. Эта книга была подарком. Ее подарком мне. Потому что я должен был как-то выживать без нее. Это было справедливо. Разве ты не понимаешь?
