Марси Дермански - Плохая Мари
— Молоко в пиале?
— Кофе.
Еще Мари заказала молоко для Кейтлин. В стакане. И еще один круассан. И фрукты. Фруктовый салат. И все по-английски. И все это им принесли, вместе с тремя видами джема, которые Мари не заказывала, и шоколадно-ореховой пастой.
Мари макала свой круассан в кофе, как всегда делал Бенуа Донель, и была абсолютно счастлива. Хотя, конечно, было бы лучше, если бы Бенуа Донель был рядом и разделил с ней удовольствие от первого кофе и круассана в Париже. То, что Мари пришлось уйти от него, было все же грустно. Они не продержались вместе и дня. Ни одного-единственного дня. Но что еще ей оставалось делать? Она все еще видела эту картинку: руки Бенуа в волосах французской актрисы, член стоит. Кейтлин обмакнула пальцы в баночку с джемом и облизнула их.
— Нам нравится во Франции, — сказала Мари. — Oui?
Кейтлин покачала головой:
— Нет. — Но тут же передумала: — Уи-и-и-и!
Джем Кейтлин понравился, и Мари позволила ей есть руками. Круассан девочку не заинтересовал, но молоко она выпила. Она уже совсем хорошо пила из стакана, чашка с носиком была ей не нужна. Кейтлин заметно выросла. За тот месяц, что они провели вместе, она прибавила пару сантиметров, волосы тоже стали длиннее. Она улыбнулась Мари во весь рот. В волосах у нее был джем. На носу тоже. И на желтой футболке в цветочек.
— Посмотри на себя, Фасолинка.
Мари до конца не верила, что ушла от Бенуа Донеля и забрала с собой его дочь. Сам Бенуа мог отнять Кейтлин у своей жены, но Мари не имела права забирать девочку у отца. Это было незаконно — должно быть. Но Мари не могла уйти из квартиры французской актрисы без Кейтлин. Она не могла себе представить жизнь без Кейтлин.
Круассан, во всяком случае, был великолепен. Более воздушный и рассыпчатый, чем все, что Мари доводилось пробовать раньше. Вкус у него был мягкий и сливочный. И кофе тоже был прекрасный. Когда официантка подошла снова, Мари заказала еще один.
— Ты будешь есть свои фрукты? — спросила она у Кейтлин.
Кейтлин отказалась, и Мари с радостью съела фруктовый салат. Клубника во Франции была мельче. Она подумала, что стоит уговорить Кейтлин, чтобы она попробовала хотя бы одну ягоду, что они очень вкусные, но вместо этого съела все сама. Одну ягоду за другой. Просто не могла удержаться. Мари никогда еще не ела такой вкусной клубники. Это был восторг.
— Привет, Кейтлин, — сказала Мари, улыбаясь. Пальцы Кейтлин были перепачканы джемом.
— Привет, Мари.
— Привет, Фасолинка.
— Привет, Мари.
После завтрака надо будет чем-то заняться, куда-то пойти. Все вещи Кейтлин, несколько полных чемоданов, которые в спешке уложил Бенуа Донель, находились в квартире Лили Годе. Мари взяла только дорожную сумку Кейтлин и свой рюкзак, а все остальное оставила. Теперь Мари жалела, что не захватила коляску Кейтлин. Пару мягких игрушек. Элмо. Отца Кейтлин.
— Чем ты теперь хочешь заняться? — спросила она Кейтлин.
— Я хочу смотреть морских львов, — сказала Кейтлин.
Мари кивнула. Это было очень правильно. Символично. Когда требовался мудрый совет, она всегда могла положиться на Кейтлин.
— Как ты стала такой умной? — спросила Мари.
Кейтлин улыбнулась.
— Мы пойдем в зоопарк, — постановила Мари. В Париже должен быть зоопарк.
— Где мамочка? — спросила Кейтлин.
— Мамочка? — Мари задержалась с ответом всего лишь на секунду. — Мамочка в офисе.
— Посмотри на мои пальцы, — сказала Кейтлин.
Ее руки были липкими от джема. Она размазала джем по руке Мари.
— Красный, — заметила Кейтлин.
Мари слизнула джем с руки и чмокнула Кейтлин в нос. Кажется, Кейтлин вполне устроил ее ответ. То же самое было в аэропорту. Она не скучала по матери, просто хотела знать, где та находится.
— Папочка тоже занят, — сказала Мари. — Он с французской актрисой.
— Вон он, — сказала Кейтлин. — Вон папочка.
Кейтлин показала пальцем — и там действительно был Бенуа Донель. Его лицо было багровым и блестело от пота. Рубашка расстегнута и не заправлена в брюки. Увидев их, он согнулся пополам, уперев руки в бедра, и попытался перевести дыхание. Его ноги дрожали. Он несколько раз открыл и закрыл рот, но явно не мог произнести ни слова.
— Ну конечно, — с трудом выговорил он наконец. — Конечно. Bien sûr. [28] Вы завтракаете. Не о чем беспокоиться.
Кейтлин обмакнула палец в баночку с джемом и предложила Бенуа. Он покачал головой. Он смотрел на Мари со странным выражением на лице, и она никак не могла понять, что оно означает. Любовь? Страх? Ярость? Мари склонялась к последнему, хотя до сих пор ни разу не видела, чтобы Бенуа Донель злился. И не знала, как он выглядит, когда чувствует желание к другой женщине.
— Доброе утро, — сказал он. — Вы уже поели. Это хорошо. Очень хорошо. Она просто вышла по завтракать. Только и всего. Это нормально. Разумно. Ты проголодалась.
— Нет, — сказала Мари. — Я ушла.
Бенуа огляделся, ища глазами официантку.
— Я ушла от тебя. А потом мы решили позавтракать.
— Мы видели французских птичек, — вмешалась Кейтлин. — Я гладила собаку. Здорово. — Она снова погрузила пальцы в джем.
— Не делай этого. — Бенуа взял Кейтлин за руку. — Зачем ты ей разрешаешь? — спросил он Мари.
В первый раз за все время Бенуа сделал Мари замечание по поводу того, как она присматривает за Кейтлин. И ей не понравился его недовольный, несколько презрительный взгляд. В первый раз он напомнил Мари Эллен. В конце концов, он выбрал эту женщину себе в жены. Почему? Потому что она пила диетическую колу? Потому что оплачивала его счета? Хороша ли она в постели хотя бы? Мари в этом очень сомневалась. Она взяла круассан Кейтлин и откусила кусочек.
Бенуа заказал завтрак по-французски, и Мари отчего-то восприняла это как еще одно предательство. Но все же вот они сидели в кафе в Париже, во Франции, вдвоем, как и задумали. Стоя возле бассейна с морскими львами, Мари верила в них, в их будущее. Она думала, что все возможно. В Нью-Йорке они были счастливы — ели макароны с сыром, гуляли в парке, принимали ванны днем. Все это было по-настоящему. Мари уже была влюблена раньше и знала, на что это похоже.
— Я знаю другое место, где мы можем пожить, — сказал Бенуа. — У моей бабушки.
— Хорошо, — кивнула Мари.
Ей нужно было где-то жить. Если придется платить за гостиницу в Париже, ее скудных сбережений хватит всего на несколько дней. Мари была рада, что Бенуа Донель что-то придумал. И кроме того, он мог заплатить за завтрак.
— Я очень сожалею, Мари, — сказал Бенуа. — Я прошу, прости меня.
— Я не хочу этого слышать.
— Это долгая и сложная история, — сказал Бенуа. — Lili et moi. [29]
Официантка принесла Бенуа кофе. Он заказал эспрессо, а не кофе в пиале.
— Я ничего не хочу о ней знать.
— Но ты же хочешь узнать больше о моей жизни. Я рассказываю тебе о себе. Лили мне практически как сестра.
— Ты занимаешься сексом со всеми своими сестрами? — не выдержала Мари. И тут же пожалела об этом. Она не хотела разговаривать с Бенуа в таком тоне. Не хотела казаться примитивно ревнивой. Такого рода ссоры пусть будут у них с Эллен. Позже. — Ничего не отвечай. Не хочу ничего знать.
— Но я хочу рассказать.
Мари покачала головой.
— Расскажи мне, — потребовала Кейтлин. — Папочка, расскажи мне.
Кейтлин не успевала за Бенуа, и ему все время приходилось ее поторапливать. Она останавливалась на каждом шагу — они шли через огромный блошиный рынок, а там действительно было на что посмотреть. Возле аквариумов они застряли надолго. Бесконечные ряды разноцветных рыбок. Этого Мари никак не ожидала. Рыбки, выставленные на продажу прямо на улице. Посреди Парижа. Бенуа купил Кейтлин золотую рыбку в крошечном круглом аквариуме.
— Мне нравится, — радовалась Кейтлин.
— Теперь неси сам, — сказала Мари Бенуа.
Ей не нравился собственный тон. Тон раздраженной мамаши. Супруги. Она понимала, что злится на Бенуа, но, как ни странно, не могла поддерживать в себе это чувство праведного гнева. Рынок заворожил Мари: живые рыбки и мертвая рыба, для еды; всевозможные продукты, сыры, мясо, а дальше по улице, лавка за лавкой, — книги; подержанные книги, новые книги, альбомы по искусству, открытки, плакаты. И все это через улицу от Сены.
На улице стояла весна, Мари была в Париже, и она не могла не ощущать радостное волнение. Ей хотелось побывать везде, увидеть все, хотя она понятия не имела, что означает это «все», — Мари практически ничего не знала о Париже. Разве что Лувр и Эйфелеву башню. А еще ей хотелось поесть улиток, политых чесночным соусом. Много лет назад мать Эллен убедила ее, что их обязательно нужно попробовать. Она тогда сказала, что без этого жизнь Мари будет неполной. Что ж, вот она, ее жизнь. Она добралась до Парижа, и вдруг это стало вполне возможным — попробовать улиток. Мари никогда не думала, что окажется в самом Париже. Она не думала о том, что будет после тюрьмы. С кем она будет. Кейтлин просто влюбилась в свою золотую рыбку.
