Дмитрий Кедрин - Стихотворения и поэмы

Я выполню его, откинув прочь
И чванных дураков и знатных воров:
Я пушкарей изображу, в ту ночь
Поклявшихся, что принц не вступит в город!
(Обращаясь к портрету Сикса.)
Все говорят, неплохо вышел он:
Он нарисован тонко, он изящен.
Но как бесцветен платья серый тон —
И как неверен этот взгляд скользящий!
А губы скупы, а лицо в тени…
Его лукавую сухую душу
Я обнажу для всех, но я ни-ни
Изящества работы не нарушу!

Однако же долгонько за свечой
Ходила ты в плавучую лавчонку!

Простите, сударь, грех невольный мой.

Какой тут грех! Ты, Стоффельс, не девчонка.
Мы выросли из тех прекрасных лет,
Когда ходить за юбкой нас учили…

Опять была на покаянье?

Нет.

Ты нынче что-то немногоречива
И нелюдима сделалась с тех пор,
Как этот поп лишил тебя причастья.

Вас тяготит ужасный мой позор,
И я вам приношу одно несчастье,
Я это знаю и уйду от вас.

Не покидай меня в моей пустыне!
Нет Саскии, и Титус мой угас…

Зато господь вас, барин, не покинет.

На что мне он! Когда б не ты со мной,
Я умер бы, больной, гонимый, нищий.
А ты, открыв торговлю стариной,
Взяла меня, дала мне кров и пищу,
И труд, и жизнь…

Нет, сударь, я уйду.

Опять всё то же! Но сознайся: чем я
Не мил тебе?

Я приношу беду.
На мне лежит проклятье отлученья.

Заладила! Послушай: я не врал
Тебе ни разу, а живем мы— годы.
Так вот, клянусь: чем больше я терял,
Тем больше я имел.

Чего?

Свободы!

Не уходи! Я буду одинок!
Так одинок, как труп на шумной тризне!

Примите же страдальческий венок,—
Сей тяжкий ключ блаженства вечной жизни.

Ах, как тебя сломили эти псы!
Не плачь, дитя. Забудь про всё, что было.
Погладь мои солдатские усы,
Как ты когда-то гладить их любила.
Прижмись покрепче к моему плечу.
Долой врагов с их клеветою мутной!
Сейчас, родная, я зажгу свечу.

Смотри, голубка, как у нас уютно.

Какой уют? Всего лишь— нищета!

В иных дворцах мне было боле сиро.

Ведь очертанья маленького рта
Волнуют слаще всех сокровищ мира!

Не надо, барин! Ради всех святых!
Мне запретили это!

Ах, иуды!
Дитя мое, как ты боишься их!..
Ну ладно. Успокойся. Я не буду.

Да, кстати, Стоффельс: наши чудаки
В гостиных вводят на тюльпаны моду,
Тюльпанами забили парники,
Тюльпанами забили огороды.
Я тоже для тебя купил один,
Хоть мне сдается, — роза благородней.

Смотри, какой нарядный господин!
Совсем как принц, что приходил сегодня.
Как лепестки он пышно распростер
И весь дрожит, как розовое знамя.

Он на костер походит…

На костер?!

Ну да: на пламя… Что с тобой?

На пламя?!

Куда же ты!.. Любовь моя!.. Сестра!..
Мы выбросим его… Другим подарим…

Простите, сударь!.. Я боюсь костра!..
Я ухожу от вас!.. Прощайте, барин!

Я к вам не вовремя?

Нет, нет… садись…
Я рад потолковать с единоверцем…

Как вы бледны! Вы вовсе извелись!

Так. Пустяки. Немножко болен. Сердце.

Вот, сударь, краски вам.

Я гол и бос,
Чем мне платить?

Оставьте, ради бога!
Я сепию и сажу вам принес,
Да жженой кости раздобыл немного…

Ага, — и жженой!

Вы довольны?

Да.

А светлых нет, хоть у других проверьте.

Их мне не надобно. Тащи сюда
Все краски старости, все краски смерти.

Вот это мастерская! Прямо смех!
Лохмотья, ветошь, грязные стаканы…
А все ж Рембрандту, одному из всех,
Нанес визит наследный принц Тосканы.
Не пожалею про заклад руки,
Что это — признак близкого успеха,
И, значит, вновь к нему в ученики
Втереться надо мне, других объехав,
Да что-то долго нету старика!
Придется мне, пожалуй, через сутки
Наведаться вторично, а пока
Неплохо бы сыграть такую шутку.

Вот нарисую золотой флорин
Здесь на полу и дам скорее тягу.
Воображаю, как, подвох открыв,
Рассердится подслеповатый скряга!

Весь город обошел, а что за толк?
Я так измучен. Сердце бьет, как молот.
Никто, Рембрандт, тебе не верит в долг,
Четвертый день твой собеседник — голод.
Как быть тебе?

Однако же постой!
Я, видно, брежу: не флорин ли это?
Мне повезло! На этот золотой
Я холст куплю для нового портрета.