Эрика Косачевская - Ночь Патриарха
А ведь уже был подготовлен план операции — «для защиты евреев от народного гнева» переселить их из Москвы и других крупных городов в Биробиджан, Сибирь, в Заполярье. И даже был просчитан необходимый подвижной состав для осуществления этой акции, а домоуправлениям были даны задания вместе с сотрудниками спецотделов составить списки проживающих еврейских семейств с указаниями конкретных мест их переселения и с наименованием Московских вокзалов, куда они должны явиться с вещами. Огромная проделанная работа пошла «кошке под хвост».
Патриарх счёл это своим поражением и стал опять искать компенсации в ожесточении репрессий. Его уязвлённая неудовлетворенная душа, как двигатель, нуждающийся в топливе, снова потребовала подкрепления в уверенности могущества. Он в очередной раз стал искать утверждения своей всесильности, подтверждения того, что он является властителем судьбы любого из своих поданных — «хозяином» страны, как его называли соратники, да и не только они. Вождь припомнил все, когда-то причиненные ему обиды и велел даже отыскать и наказать, кроме оскорбившей его Нино, когда-то назвавшей «садзагели бичи», но и уличных горийских мальчишек, которые обижали его в детстве.
Он всю жизнь не терпел высоких привлекательных мужчин и развлекался тем, что, случайно заметив такого удачливого человека, отмеченного наградами и почестями, без всяких причин, не будучи даже с ним знакомым, отправить этого выскочку в лагерь или даже под расстрел. В особенности, если этот баловень судьбы имел ещё и любящую, красивую жену. И тот, униженный, раздавленный, бесследно пропадал в подвалах Лубянки, недоумевая, за что подвергся репрессиям.
В его окружении все мужчины были малорослыми, за исключением разве Лазаря Кагановича, которого он любил и ценил за преданность, за его талант прекрасного организатора. Хотя Каганович официально не имел никакого образования, даже трёхклассного, он был грамотен и серьёзно начитан, а главное, был очень способным и хватким исполнителем. Путём применения жёстких, хорошо продуманных организационных мер Лазарь всегда добивался поставленных целей. И когда были под угрозой срыва сроки строительства метро, Патриарх назначил его Наркомом путей сообщения, и Каганович организовал дело так, что Московское, очень красивое метро было сдано вовремя. Оно стало в тридцатых годах очередной «отвлекалочкой» для снятия в обществе напряжения, вызванного низким уровнем жизни населения и чудовищным валом репрессий против «врагов народа». Кроме того, Каганович служил удобным прикрытием в тех случаях, когда Патриарха пытались обвинить в антисемитизме.
Несмотря на свои прекрасные деловые качества, из-за своей национальности Каганович понимал, что не может претендовать на место главы государства, и это Патриарха очень устраивало. Лазарь не скрывал, что был благодарен вождю, когда его велением Московское метро стало имени Кагановича — еврея. В отличие от других сподвижников Патриарха, Лазарь очень умеренно пользовался полагающимися ему благами, дети его учились, жена работала, а сам он имел достаточно ума, чтобы излишне не высовываться.
Вождь не мог спокойно видеть чужого мужского торжества, это вызывало у него раздражение, злобу. Так, он в своё время отправил на Лубянку журналиста Михаила Кольцова только за то, что тот, вернувшийся из Испании героем, обласканный публикой и вниманием женщин, в его присутствии посмел самодовольно упиваться своими успехами.
А когда Патриарх получил отчёт о расстреле бывших ленинских соратников, больше всего он был рад тому, что среди них был интеллигентный и относительно безобидный Бухарин — высокий обаятельный мужчина, с отличной речью русского интеллектуала, а главное, имеющий молодую красавицу жену и маленького сыночка. Ленин первый стал называть его «всеобщим любимцем партии». Но именно таких Патриарх органически не терпел. Молодую жену Бухарина он отправил в Исправительно-трудовой лагерь, а сына — в Детский дом.
Это было похоже на то, как в детстве Патриарх, рябой, некрасивый, никем нелюбимый, а только всеми презираемый тщедушный мальчишка «джагели бичи», получал наслаждение от власти над каким либо живым существом — с удовольствием мучил кошек, сжигал живьём крыс, отрывал лапки паукам и крылья мухам. А теперь его обожает и боится вся страна! Ну и что дальше?
Вождь вздрогнул от неожиданного резкого стука в стекло: ему вдруг почудилось, что прогремел выстрел. Но видно, это была ветка, сорванная яростным порывом ветра. Вот так и будет каждый раз у него сжиматься сердце от всякого стука за окном? Он несколько минут не мог успокоить сердцебиение, хотя и понимал умом, что дачу и его самого надежно защищает охрана, штат которой составляет более чем три тысячи человек, и что его испуг — это только естественный инстинкт самосохранения.
Он любил эту дачу — она была построена в соответствии с его вкусами. В отличие от принадлежавшей когда-то братьям Нобилям дачи в Зубалово, где все было открыто, на виду, Кунцевская дача располагалась в густом лесу и была огорожена высоким двойным забором. Зубаловскую дачу он тогда отдал в пользование детям, а также многочисленной родне Аллилуевых и Сванидзе, которые предпочитали переселяться туда на лето. Его сын Васька до сих пор любит проводить в Зубалово шумные обильные застолья-загулы. А сам Патриарх круглый год живёт один в так называемой «ближней» даче, расположенной в Кунцево, всего в получасе езды от Кремля. Комнаты обширного особняка были обставлены солидной, тяжёлой мебелью в соответствии с его эстетическими представлениями, которые он получил ещё в юности, посещая квартиры Тифлисских и Бакинских богачей.
Он даже немного подружился со строившим дачу архитектором Мержановым и иногда приглашал его к завтраку. Но этот нахальный мерзавец, как оказалось, стал болтать, что в жизни Патриарх совсем не такой, как его изображают в фильмах и на портретах, что он — очень маленького роста, рыжий, рябой, желтоглазый, косноязычный. А главное, что он, «любимый вождь всех народов» — неопрятен и от него пахнет немытым старческим телом, что у него руки простолюдина с короткими, сальными пальцами, которыми он оставляет жирные пятна на страницах книг. Эту байку подхватила интеллигенция, а наглый поэтишка Мандельштам, недобитый еврей, даже написал об этом стихи, которые теперь ходят по рукам. Патриарх показал этим зарвавшимся интеллигентам, где раки зимуют, отправив обоих на Лубянку.
Патриарх чувствует, что устал и пора уходить с арены борьбы. А он даже не знает, правильно ли оценят его потомки? Каким он предстанет в истории — кровожадным тираном, этаким вурдалаком-душегубом, или созидателем, получившим в наследство от Ленина ограбленную, разорённую большевиками страну и превратившим её в самую могущественную в мире индустриальную державу, которой все боятся?
Он отчётливо понимал, что между великодержавностью страны и счастьем населяющего её народа не всегда существует знак равенства, а чаще всего бывает наоборот. Примером тому может служить Российская империя — богатейшая и сильнейшая страна с самым бедным в Европе народом. Да и теперешнее экономическое состояние СССР, тратившего все ресурсы на укрепление его военной мощи, не позволяет повысить уровень благосостояния населения. Вождь отдаёт себе трезвый отчёт, что если бы страна была слабой в военном отношении, то капиталисты тотчас первым же делом скинули бы его. И поэтому военный потенциал страны по существу служит, главным образом, защите власти самого Патриарха.
А ему, несмотря на минутную слабость, не хотелось терять так тяжело завоеванную власть. В конце концов, как его оценят потомки, не самое главное: из жизни он надеялся уйти могущественным самодержцем. Правда, последнее время его стало волновать, что он — «родственник сатаны» — скажет, если придётся держать ответ перед Всевышним. Хотя ещё не известно, существует ли действительно загробная жизнь… Может быть, это вообще только поповские выдумки?
Да, дряхлеет он. Раньше такие мысли не тревожили Патриарха. Его личный врач профессор Виноградов даже рекомендовал ему самому отойти от дел по состоянию здоровья. Вождь рассвирепел и отправил возомнившего слишком много о себе профессоришку на нары к своим коллегам. Пора бы и его, и этих «врачей — убийц в белых халатах» отправить к праотцам, предварительно получив от них показания о контрреволюционной деятельности их высокопоставленных пациентов. Но Берия не дурак: сообразил, что вождь, раскрутив дело врачей, намерен провести очередную чистку и сменить ближнее окружение. Очень уж они стали самостоятельными. Даже из участи Ленинградского руководства эти недоумки не сделали для себя соответствующих выводов.
Патриарх понял, что ленинградцев пора убирать, когда ему доложили, что Кузнецову, Попкову и Вознесенскому хлопали дольше и с не меньшим энтузиазмом, чем ему — великому вождю. Подумаешь, герои блокады! Тоже мне — любимцы города! Фигуранты музея, посвященного блокаде Ленинграда! Несмотря на то, что Патриарх любил и ценил, как Воскресенского, так и Кузнецова, у него не было другого выхода. Он поручил это дело толстой бабе — Маленкову, бывшему в то время у него в немилости. И надо сказать, что тот, рассчитывая вновь вернуть благосклонность Патриарха, отлично справился с поручением.
