Эрика Косачевская - Ночь Патриарха
Растоптав на этот раз ни мифического, а реального претендента на его место — Тухачевского, этого самоуверенного, честолюбивого красавца — «нового Бонапарта», как его называли, любимца женщин, вождь торжествовал. Опять он ходил по острию ножа, и опять остался победителем. Видно, старая ассирийка хорошо владела своим ремеслом. Он всегда доводил дело до конца, уничтожая своих врагов, торжествуя над ними.
Какое удовлетворение он испытал, когда, наконец, удалось покончить с ненавистным Троцким! Никому Патриарх в своё время так остро ни завидовал, как ему — его умению говорить экспромтом зажигательные речи, находя очень чёткие, единственно верные слова, его образованности, его исключительным организаторским способностям.
Впервые вплотную они схлестнулись с Троцким ещё в Царицыне, когда возник спор, кто должен стать Командующим фронтом: доказавший свои высокие командирские качества Фрунзе или Ворошилов — луганский слесарь с его трёхклассным приходским образованием, но зато до самозабвения преданный Патриарху.
Троцкому, конечно, следовало отдать должное: только благодаря его необыкновенной энергии и организационному таланту за какие-то 2–3 месяца была создана Красная армия, сумевшая разгромить Белое движение, несмотря на то, что оно было активно поддержано Антантой. Троцкий лично встречался с полковником Булак-Балаховичем, который после этого принял сторону красных. Командуя своим полком, он 23 февраля 1918 года разбил войска Юденича под Нарвой. Эта была первая военная победа Красной армии, и этот день стал считаться её днём рождения3.
Наркомвоенмора, Главнокомандующего Красной армией Троцкого считали спасителем социалистической революции. После его выступления на XII съезде партии, где Троцкий докладывал об итогах окончания Гражданской войны, делегаты несколько минут, стоя, аплодировали ему.
«Это даже неприлично. Такими овациями можно приветствовать только Ленина» — сказал с позеленевшим от злобы лицом Ворошилов имевшему такой же цвет лица Патриарху. Триумфу Троцкого на XII съезде партии позавидовали многие члены ЦК, и это добавило ему дополнительное число недоброжелателей.
Один вид Троцкого вызывал у Патриарха приступ еле сдерживаемого бешенства, и устранение этого самоуверенного соратника Ильича стало навязчивой идеей, главной жизненной целью вождя, к которой он стремился почти двадцать лет. Троцкий тоже платил ему ненавистью, а самое обидное, презрением. Патриарху доложили о как-то сказанной им в его адрес фразе: «Сколько же ядовитой злобы, иезуитской дьявольской хитрости в этом тощем тщедушном теле». Патриарх увидел в этом высказывании преследующий его всю жизнь призрак «садзагели бичи», что ещё больше озлобило его против ненавистного мерзавца.
Используя не любивших Троцкого за его самоуверенность и высокомерие членов ЦК, в том числе и Дзержинского, Патриарх, как только после смерти Ленина стал Генсеком, добился высылки «второго вождя революции» вначале в Алма-Ату, а затем за границу. А тот вольготно жил за рубежом на те огромные деньги (90 миллионов франков в швейцарских банках, а также 11 миллионов долларов в американских банках, превратившихся за почти двадцать лет, благодаря высоким процентам, в почти 60 миллионов долларов), которые он в числе других подельников Ленина вывез за рубеж «для дальнейшего развития мировой революции».
Сидел бы себе тихо, проживая украденные у страны деньги. Но нет! Этот скот печатал против Патриарха разоблачительные статьи, пользующиеся большим успехом во всём мире.
Была объявлена охота на Троцкого, который мотался из страны в страну, пытаясь скрыться от агентов советских спецслужб. Ни Англия, ни Америка, ни другие европейские страны не принимали его, поскольку не хотели осложнений с Советским союзом. Наконец, благодаря содействию художника-коммуниста Сикейроса, Троцкому удалось осесть в Мексике. Он стал трудно доступен агентам НКВД, поскольку Мексиканская полиция его тщательно охраняла. По велению Патриарха были убиты все четверо детей Троцкого, в том числе даже две дочери от первого брака.
После нескольких неудачных попыток только в 1940 году удалось убрать этого, второго после Ленина вождя революции, когда втёршийся в доверие к нему агент НКВД, испанский коммунист Маркадер проломил Троцкому голову спрятанным под плащом ледорубом.
Это было сделано вовремя, поскольку из донесений агентуры стало известно, что после неудачной Финской кампании, доказавшей миру слабость Красной армии, сын Столыпина встречался с президентом Финляндии Маннергеймом и предложил ему создать коалицию по освобождению России от агрессивного режима Патриарха. На его место были предложены две кандидатуры: Керенский и Троцкий. Первую кандидатуру Патриарх мог не принимать всерьёз — к Керенскому мировая общественность относилась неуважительно и даже иронически, называя его «опереточным героем». А Троцкий мог действительно стать опасным претендентом на власть. Вовремя убрав его, он выиграл и эту партию.
А теперь совсем не то… У него не осталось достойных врагов, не осталось соперников, торжество над которыми доставляло бы такую же радость, как прежде, и нет уже упорного желания, во что бы то ни стало, добиваться победы. И в который раз он для себя отметил, что уже не так яростно, как прежде, в душе его горит всепожирающий огонь, требующий постоянного подтверждения всевластия и всемогущества. Патриарх и так знал, что любого человека в стране, независимо от занимаемого им поста, он может уничтожить своей властью — одним мановением руки или просто вскользь сказанным словом. А ему это было уже не интересно.
Плохо только то, что в последнее время он стал прихварывать. И нет у него прежней твёрдости, а главное, появилось какое-то неясное ощущение, что власть уплывает из рук. Показалось, что «дело врачей» кто-то пытается спустить на тормозах, а он всегда доверял своей интуиции. Газеты уже не так яростно захлебываются благородным гневом в адрес «убийц в белых халатах».
Тайное убийство пользующегося мировой известностью актёра и режиссера Михоэлса — главы Еврейского антифашистского Комитета, а также расправа с членами этого комитета вместе с компанией еврейских писателей — это последняя его, публично проведенная карательная акция. И надо же себе представить, что эти засранцы-интеллигенты так и не признали своей вины, хотя до сих пор считалось, что перед методами воздействия на обвиняемых советских следователей не устоит никто!
Уж на что крепкими мужиками были Зиновьев, Тухачевский, Якир и прочая военная братия, но и те, в конце концов, сломались и подписали всё, что от них требовалось. А из-за упрямства этих евреев не удалось организовать показательный публичный процесс, чтобы всенародно обвинить их в международном сионистском заговоре и в сотрудничестве с американской разведкой. На этом основании предполагалось развернуть масштабную антиеврейскую кампанию. Он хотел использовать проверенный и неоднократно испытанный еще царским правительством приём — отвести от себя народное недовольство, направив его против евреев. Кто-то же должен нести ответственность за то, что спустя почти восемь лет после окончания войны, когда уже все страны Европы, в том числе и поверженная, разрушенная Германия, живут в достатке и изобилии, а в СССР, выигравшем войну, по-прежнему нехватка продовольствия, нищета?
Версия «вредителей-врагов народа» была отработана и не могла стать в новых условиях такой же убедительной, как в двадцатых-тридцатых годах. Да и сам народ за это время изменился: если 15–20 лет назад это были преимущественно тёмные неграмотные крестьяне и рабочие, которых агитаторы могли убедить в чём угодно, то теперь, благодаря закону о всеобщем обязательном образовании, это был уже другой, более просвещённый народ. Нужны были новые цели для направления справедливого народного гнева. Конечно, виноват пустивший глубокие корни международный сионизм во главе с империалистической Америкой.
Но, к сожалению, не получилось. Участь этих упрямцев была тихо отдана на откуп Особому совещанию, и на следующий день все они были расстреляны, кроме совсем уж престарелой восьмидесятилетней Лины Штерн.
А ведь уже был подготовлен план операции — «для защиты евреев от народного гнева» переселить их из Москвы и других крупных городов в Биробиджан, Сибирь, в Заполярье. И даже был просчитан необходимый подвижной состав для осуществления этой акции, а домоуправлениям были даны задания вместе с сотрудниками спецотделов составить списки проживающих еврейских семейств с указаниями конкретных мест их переселения и с наименованием Московских вокзалов, куда они должны явиться с вещами. Огромная проделанная работа пошла «кошке под хвост».
Патриарх счёл это своим поражением и стал опять искать компенсации в ожесточении репрессий. Его уязвлённая неудовлетворенная душа, как двигатель, нуждающийся в топливе, снова потребовала подкрепления в уверенности могущества. Он в очередной раз стал искать утверждения своей всесильности, подтверждения того, что он является властителем судьбы любого из своих поданных — «хозяином» страны, как его называли соратники, да и не только они. Вождь припомнил все, когда-то причиненные ему обиды и велел даже отыскать и наказать, кроме оскорбившей его Нино, когда-то назвавшей «садзагели бичи», но и уличных горийских мальчишек, которые обижали его в детстве.
