Екатерина Великина - От заката до обеда
Раб вещей, положений, ситуаций и условностей, я несу свою суму добровольно. Приспособившись к ноше до невозможности, я даже научилась ею хвастаться. Посмотрите, какой у меня малыш! Да, вчера мы купили новый холодильник, а летом непременно в отпуск, и конечно же к морю. Что, ты еще не отоварила новую юбку в горошек? Поезжай, а то не успеешь.
Страх не успеть – главный страх в жизни женщины. Мы можем позволить себе многое, но при этом обязаны вскочить на подножку поезда. Если бы ты знал, как тяжело насладиться пейзажем, когда у тебя есть всего лишь коротенькая остановка… Десять лет на окончание школы, несколько лет на бойфренда-неудачника и институт, пять – на поиск супруга, еще чуть-чуть на потомство… А после состав набирает скорость и мир за окном сливается в полосу…
Что? Не садиться?
Нет уж, позволь. Это тебе уготовано быть закоренелым холостяком. Это у тебя будет возможность пить пиво вечерами, смотреть футбол и играть в домино.
Запах кошачьей мочи, таблетки от гипертонии и штамп старой девы-неудачницы – вот что ждет меня после опоздания.
Только не надо мне про карьеру! Догадываешься, почему мы знаем практически всех удачливых бизнес-леди поименно?
«Желтое или фиолетовое?», «хлебопечка или пароварка?», «к маме или к Лене?..» Все эти незначимые, комедийно-раздражающие вопросы – суть неизменность окружающей обстановки. Помнишь, в детстве тебя запирали в чулане, и, утомленный бездействием, ты считал розочки на обоях? Только ведь и тогда над тобой никто не смеялся…
Нет, я уже свыклась и давным-давно мещанка. Выпрашиваю у Бога мелочи – нового слоника на комод, года урожайного на яблоки и чтобы ребенок не болел. Маленькой женщине противоестественно просить большого. Хотя бы потому, что ставить некуда…
И никогда не смотреть на себя со стороны! И никогда не спрашивать «а надо ли?». И никогда не задумываться «а зачем?»! Накомодный слоник не примет вызова. Не предназначен… увы.
Ах, порыв, ах, истерика, ах, ты сама не знаешь, чего хочешь!
Ах, знаю.
Но это все равно как если бы мартышка перестала хотеть быть мартышкой.
Никогда не задумывался над тем, что осознание проблемы ни на йоту не приближает тебя к ее решению?
Так дай мне хотя бы чуть-чуть побыть собой.
Подари мне двадцатичетырехчасовую остановку.
Выезд на дачу
Блин, как же я, Катечкина, устала… Неделя, полная потребительского безумия, достигла критической точки. Завтра я с фасольцем, родственничками и фурой говна выгребаюсь на дачу. Безусловно, есть на свете умные люди, у которых на их шести сотках, окромя летней сралки и аглицкого газона, ни хрена не имеется. Дескать, приехал на природу, полежал на травке, опорожнился – и проваливай. Наверное, не стоит и говорить, что моя фазенда имеет совершенно противоположные характеристики и вариант «опорожнился – сваливай» не катит категорически.
В принципе, исходя из самого названия месяца (май), вполне логично предположить, что в данный календарный период ждать от жизни нечего. А с учетом того, что за последний год мы обогатились Фасольцем, – ждать от жизни нечего вдвойне. Если прошлой весной на дачу отволокся только хохляцкий шезлонг для увеселения моего беременного организма, то в этом году «веселуха» едва на ЗИЛ погружается…
Надо сказать, что с ЗИЛом я сама промашку допустила. Нет, чтобы сообщить родственничкам о «переезде» в момент переезда! Воспользовавшись моей природной доверчивостью, хитрожопая бабушка узнала о грузовике ровно за день до часа икс. Думаю, целую ночь она вертелась с боку на бок, предвкушая восхитительные габариты транспортного средства, и приступила к сбору необходимого ажио на пятой старушкинской скорости.
Я застала ее утром, как раз в тот самый момент, когда она пыталась засунуть ручку от давно выкинутой тележки в притащенный с помойки ящик из-под мандаринов…
– Зачем тебе эта железка? – интересуюсь я и указываю на ручку. (Про ящик не спрашиваю, зная страсть бабульки к неожиданным емкостям.)
– Из нее можно вешалочку сделать.
Заглядываю в комнату и обнаруживаю, что ручка на фоне всего остального просто-таки невинной шалостью выглядит.
– Ане слишком ли до хрена тебе вешалочек? – начинаю расстраиваться я.
– В самый раз, – парирует бабуля, и к вешалочке добавляется алюминиевый остов от искусственной елки.
Остов окончательно выводит из себя и порождает всяческие ассоциации, о которых я довольно визгливо сообщаю бабушке в самой нелицеприятной форме.
– Все когда-нибудь пригодится, – отвечает бабушка и продолжает заниматься своим делом.
– Да пропади он пропадом, тот день, когда мне пригодится ручка от тележки-каталки, – рычу я и понимаю, что проиграла.
Ну что поделать, если мое семейство начиная с пятого колена живет в режиме «А ну как война?»? И уж поверьте, если война случится – у нас на этот случай все запасено. И остовы от елок, которыми мы будем врагов мочить, и рама от складного «Салюта», на котором мы будем от врагов драпать. И это ничего, что у «Салюта» колес нет – у нас имеются колеса от той самой тележки, чьей «ручичке» уготовано быть «вешалочкой». А если при всем этом нацепить костюм развеселого свиненка, в котором я на елке в первом классе зажигала, дак это не мы от врагов, а они от нас драпать будут…
Кстати говоря, если войны не случится, то у нас имеется другая статья внутрисемейного баланса. Правильно, Фасолец! И если мы с сюпругом люди нехозяйственные и незначительные, то уж Тимофей Дмитриевич непременно найдет применение всем ручкам, коробочкам и переключателям от утюгов, благо ко времени его взросления они приобретут историческую ценность.
За сим закругляюсь, потому что ожидающая меня завтра жопа с тремя буквами «п» уже маячит за окном.
Дачные заметки. Про воров
Расскажу я вам, пожалуй, как мы с бабкой вора ловили. История эта абсолютно настоящая и ничем не приукрашенная, а как следствие – идиотская.
Дело, значит, на даче было.
Времена – самые сладкие: за окном – август, яблоки падают, а мама – в пыльном московском офисе трудится и досуг не портит. Надо сказать, последнее меня особенно радовало, потому что в те времена родительница чрезвычайно усердствовала в моем воспитании и всячески оберегала от внебрачных связей. Ну и соответственно, когда мама в будние дни на работу сваливала, оставляя меня на бабушку, я радовалась чрезвычайно. Нет, бабушка у меня, конечно, тот еще кабздец и при желании «в хобот меченый гвоздь» не задумываясь вколотит. Но в отличие от мамы бабушка обладала двумя замечательными свойствами: во-первых, она не могла подняться на второй этаж, где главным образом весь досуг и происходил, а во-вторых – старушка чрезвычайно крепко спала (да и спит до сих пор, дай ей Бог). Два этих свойства вкупе давали мне ни с чем не сравнимые преимущества: я не только могла прийти домой когда вздумается, но и при желании «протащить» с собой компанию из пятнадцати человек. Как сейчас помню, залезаешь в окошко, открываешь дом изнутри – и позвякивающая стеклотарой толпа сосредоточенно наверх прется. А бабуля при этом спит, как мумифицированный Хеопс, и разве что только храпит не по-египетски. Особенно смешно было, когда мы однажды на лестнице пятилитровую бутыль вишневого вина разбили и полночи чертыхались, оттирая его со ступенек в темноте, а наутро бабушка пожаловалась, что накануне глаз не смыкала – над ухом комар жужжал.
И пожалуй, единственной сложностью, с которой я сталкивалась, было проникновение в дом через окно, потому что прочие входы-выходы закрывали наглухо. Собственно говоря, делалось это не просто так, а для того, чтобы не пропустить появления моей венценосной особы. Дескать, припрется дочка ночью выпивши, будет голосить под забором, вот тут-то мы ее стреножим и предадим анафеме. Как вы понимаете, стреноживаться в мои планы не входило, и поэтому я, как муравьишка из одноименного мультика, тут же нашла входное отверстие.
Ночи стояли жаркие, и окно не запиралось никогда. В окне все было удобно: и размеры, и подоконник, и прочее. Неудобство заключалось только в том, что под окном любила почивать моя собака Бетька. К сожалению, такое Бетькино свойство открылось для меня чрезвычайно поздно. Прямо скажем, в последний момент открылось… Легко догадаться, что за триумфальное пьяное появление верхом на собаке медали мне не дали. Правда, больше таких ляпов со мной не происходило: впоследствии, прежде чем влезть на подоконник и поставить ноги на пол, я передвигала собаку черенком от лопаты.
Ну и вот, собственно, с этого момента и начинается рассказ.
Прихожу я как-то домой ночью, открываю окошко, лопатой передвигаю собаку в другой угол и под ее укоризненным взглядом залезаю под одеяло.
Часы тикают, бабка храпит, стены плывут, – короче, обстановка самая что ни на есть свойская. Ну, я, понятное дело, на стены подивилась, на всякий случай из прихожей тазик принесла (морская болезнь – это вам не шутки) и опять на кровать забралась. Лежу я эдаким томным боцманом – окиян вокруг качается, чайки на голову какают, а в голове типично морская дилемма «блевать или не блевать».
