Амели Нотомб - Страх и трепет
Куда более тягостно было встретить в этом месте добрейшего господина Тэнси. Увидев меня, он мгновенно изменился в лице. Когда первое потрясение прошло, он залился краской и пробормотал:
— Амели-сан…
После чего он умолк, понимая, что сказать ему нечего. А затем и вовсе удивил меня: он стремительно выбежал из туалета, словно забыл, ради чего сюда пришел.
Не знаю, то ли он и в самом деле забыл о своей нужде, то ли направился в туалет на другом этаже. Как я поняла, господин Тэнси снова нашел самый благородный выход из ситуации: чтобы продемонстрировать свое несогласие с моей ссылкой в «одно место», он решил бойкотировать туалет сорок четвертого этажа. И больше я его там ни разу не видела, а он, несмотря на свой ангельский характер, святым духом все-таки не был и проскользнуть мимо меня незаметно никак не мог.
Очень скоро стало ясно, что он провел определенную работу и среди своих коллег, потому что никто из отдела молочных продуктов больше не посещал моих владений. Затем я стала замечать, что и другие отделы явно игнорируют предназначенные для них удобства.
Я благословляла господина Тэнси. К тому же этот бойкот был настоящей местью фирме «Юмимото»: служащие, предпочитавшие пользоваться туалетами других этажей, должны были терять время на ожидание лифтов, вместо того чтобы употребить его на пользу компании. В Японии это называется саботажем. Саботаж здесь считается таким страшным преступлением, что для его обозначения используют не японское, а французское слово, так как только иностранцы могли додуматься до этакой гнусности.
Солидарность сотрудников компании грела мое сердце и вдохновляла на филологические изыскания. Слово «бойкот» происходит от фамилии некоего англичанина, который звался Бойкот,[2] в происхождении этой фамилии нетрудно увидеть мужское начало. И бойкот моего ведомства был исключительно мужским.
А вот герлкот что-то не наблюдался. Напротив, Фубуки явно с повышенным рвением пользовалась нашими удобствами. Она даже зубы дважды чистила в рабочие часы: интересно было наблюдать, как ее ненависть стимулировала заботу о гигиене полости рта. Ее так бесило, что я не ушла, а осталась, что она пользовалась любым предлогом, лишь бы мне насолить.
Меня все это только веселило. Она полагала, что досаждает мне, слишком часто посещая туалетную комнату, а меня радовала каждая возможность полюбоваться на ее снежно-бурную красоту. Дамский туалет на сорок четвертом этаже был более укромным местом, чем любой будуар: когда дверь открывалась, я могла не сомневаться, что сейчас войдет моя начальница, потому что три другие женщины работали на сорок третьем. Так что это было замкнутое пространство в духе Расина, где две участницы трагедии по несколько раз в день встречались для очередной яростной схватки, на которую их неизменно толкала бурлившая в них страсть.
Со временем стало слишком очевидно, что мужчины игнорируют туалет на сорок четвертом этаже. Его посещал только вице-президент, да изредка заглядывал кто-нибудь по рассеянности. Догадываюсь, что первым это заметил сам вице-президент. И забил тревогу.
Для руководителей компании это превратилось в сложную тактическую проблему: несмотря на всю свою безграничную власть, они не могли приказать подчиненным справлять нужду на сорок четвертом этаже, а не спускаться для этого на сорок третий.
Но можно ли мириться с подобным саботажем? Необходимо было действовать, но как?
Вину за этот позорный саботаж возложили, естественно, на меня.
Фубуки вошла в наш дамский уголок и произнесла со свирепым видом:
— Так больше продолжаться не может. Снова из-за вас все страдают.
— Что я опять сделала не так?
— Вы сами знаете.
— Клянусь, не знаю.
— Разве вы не заметили, что мужчины перестали пользоваться туалетом сорок четвертого этажа? И они теряют время, чтобы ходить в туалеты на другие этажи. Ваше присутствие их стесняет.
— Я их понимаю. Но ведь я не по доброй воле здесь оказалась. И вы это прекрасно знаете.
— Нахалка! Если бы вы вели себя с большим достоинством, они не игнорировали бы собственный туалет.
Я нахмурилась:
— При чем тут мое достоинство?
— Если на мужчин, входящих в туалет, вы смотрите так же, как на меня, я могу понять их поведение.
Я рассмеялась:
— Можете успокоиться, я на них вообще не смотрю.
— Что же их тогда смущает?
— Их смущает присутствие особы противоположного пола, и это вполне естественно.
— Почему же вы не сделали необходимые выводы?
— Какие же выводы я должна была сделать?
— Не мешать им своим присутствием.
Я обрадовалась:
— Так вы освобождаете меня от работы в мужском туалете? Как я вам благодарна!
— Я не это имела в виду!
— Тогда я вас не понимаю.
— Когда мужчина входит, вы должны выходить в коридор. Когда он выйдет из туалета, вы можете вернуться.
— Хорошо, но как быть, если я нахожусь в женском туалете и не вижу, есть ли кто в мужском? Вот если…
— Что?
Я постаралась придать своему лицу самое глупое выражение и продолжила начатую мысль:
— Придумала! В мужском туалете нужно установить видеокамеру, а в женском — экран. Тогда я буду всегда видеть, можно туда входить или нет!
— Установить камеру в мужском туалете! Вы соображаете, что говорите?
— Но мужчины не будут об этом знать! — продолжала я развивать свою идею.
— Замолчите! Вы просто дура!
— Еще бы! Представьте себе, что было бы, если бы вы поставили на эту работу кого-нибудь поумнее!
— Как вы смеете пререкаться со мной?
— А чем я рискую? Вы уже и так опустили меня ниже некуда.
Я, конечно, зашла слишком далеко. И опасалась, как бы мою начальницу не хватил удар.
— Берегитесь! Вы еще не знаете, что вас ожидает.
— Что же?
— Лучше придержите язык и извольте покидать мужской туалет, когда туда кто-то входит.
Она удалилась. А я задумалась о том, реальны ли ее угрозы или она блефует.
Я с облегчением подчинилась новому распоряжению. Оно позволяло мне теперь меньше времени проводить в мужском туалете, где в последние два месяца я имела не самую приятную возможность убедиться, что японский самец рафинированностью не отличается. В то время как японка больше всего на свете страшится выдать себя в туалете каким-либо звуком, японцу подобная застенчивость абсолютно чужда.
Хотя в мужской туалет я заглядывала теперь реже, я заметила, что сотрудники отдела молочных продуктов по-прежнему игнорируют предназначенные им удобства на сорок четвертом этаже: под влиянием своего шефа они продолжали бойкот. Вечная благодарность господину Тэнси!
После назначения меня на должность уборщицы посещение туалета превратилось в компании прямо-таки в политическую акцию.
Человек, продолжавший пользоваться туалетом сорок четвертого этажа, рассуждал следующим образом: «Я безоговорочно подчиняюсь начальству, и мне наплевать, что в компании унижают иностранцев. Им все равно нечего делать в „Юмимото“.»
Тот, кто бойкотировал этот туалет, думал иначе: «Я уважаю начальство, но это не мешает мне критически относиться к некоторым его решениям. Кроме того, было бы целесообразнее поручать иностранцам более ответственные посты, чтобы они могли принести пользу нашей компании».
Никогда еще отхожее место не превращалось в театр идеологических баталий столь высокого накала.
У каждого из нас случается страшный день, который делит наше существование на две части — на то, что было до и после. И стоит потом даже мельком вспомнить об этом психологическом шоке, нас всякий раз охватывает животный ужас, с которым мы ничего не можем поделать.
Я чудесно проводила время в женском туалете компании «Юмимото» благодаря огромному окну, которое занимало всю стену. Это окно стало центром моего жизненного пространства: часами напролет я стояла перед ним, прижавшись лбом к стеклу, и мысленно выбрасывалась в пустоту. Я представляла себе, как падает мое тело, и до головокружения наслаждалась этим полетом. Клянусь, я ни минуты не скучала на рабочем посту.
Забыв обо всем на свете, я с наслаждением парила в воздухе, но тут разразилась новая драма. Сначала я услышала, как за моей спиной хлопнула дверь. Это могла быть только Фубуки. Однако это был не четкий и короткий стук, с которым закрывала дверь моя мучительница. Шум был такой, будто в дверь кто-то грубо вломился, сорвав ее с петель. Затем я услышала шаги, но не легкое цоканье лодочек, а тяжелую и неуклюжую поступь снежного человека в пору весеннего гона.
Затем все произошло столь стремительно, что я едва успела заметить, как надо мной нависла жирная масса вице-президента.
В первую долю секунды я онемела от страха. (Небо! Мужчина — пусть даже это огромный кусок сала — в женском туалете!) Затем я ударилась в панику.
