Имоджен Эдвардс-Джонс - Тоскана для начинающих
– Нет, ну в самом деле, что за день! – говорит она Мэри, а сама мечется по кухне в поисках льда. – Я совсем не спала, и у меня одна травма за другой. Кроме того, иметь дело с интимными частями Бернара – это любую женщину выбьет из колеи и помешает ей подстригать кусты. – Она делает большой глоток из своего большого стакана с джином и удовлетворенно выдыхает. – Так гораздо лучше. Я снова начинаю чувствовать себя человеком, – говорит она. – Итак? – Белинда поднимает голову и в первый раз замечает, какой хаос царит на кухне. В готовке задействованы сразу три сковородки, две грязные разделочные доски, одна жирная миска из-под миксера, а от плиты идет странный кисловатый запах. – Здесь все в порядке? – Она открывает дверцу духовки и обнаруживает там дымящееся кремового цвета нечто. – Гхе, – говорит она, морща свой короткий нос. – Что, черт возьми, это такое?
– Макароны с сыром, – отвечает Мэри, промывая побеги умирающей рукколы под краном.
– Ой!
– Я разбавила их водой, как ты сказала, и соус расслоился, – объясняет она, низко склонившись над раковиной. – Я ничего не смогла сделать. – Она продолжает мыть салат, ожидая, когда гнев матери заполнит помещение.
Белинда делает еще один глоток джина.
– Ну, хорошо, – говорит она неожиданно. – Натри целый кусок сыра сверху, и, я уверена, никто не заметит. Как бы там ни было, из всех моих сегодняшних наблюдений следует, что эти бельгийцы – парочка туристов-плебеев, которые не распознают хорошую еду, даже если она им попадется. – Она делает еще один глоток джина. – Кажется, они питаются хлебом и сыром, поэтому, съев макароны с сыром, они не заметят ни малейшей разницы. – Она улыбается. – До сих пор они были настоящей занозой в заднице, и я буду совершенно счастлива, если они никогда не приедут снова и не порекомендуют нас никому из своих отвратительных друзей. Я собираюсь предложить им пообедать завтра в Поджибонси. Это место как раз для них. – Белинда делает еще один глоток джина, осушает стакан и отправляется приготовить себе новую порцию напитка. – Ты знаешь, – продолжает она, откручивая крышечку с зеленой бутылки, – всегда можно определить, что представляют собой люди, по их первому запросу. Я особенно помню их запрос, потому что они интересовались насчет прогулки. Не выношу людей, которые любят гулять. Это чудо, что я позволила им приехать и остановиться у нас. Запомни мои слова, дорогая: они вообще не заметят, что это за еда.
***Однако, накладывая вторую ложку макарон с сыром в поразительно тяжелую тарелку, Белинда понимает, что даже неопрятная, несчастная, голодная дворняжка Хоуарда Оксфорда заметит, что это за еда. До сих пор Бер-нар и Брижитт издавали все те звуки, какие обычно издают люди, сидящие на террасе под звездами. Они уплетали толстые ломти колбасы и куски обуглившихся баклажанов и красного перца, которые Мэри подала вместе в качестве antipasto 65. Они и вправду вели себя очень вежливо, когда пили вино, и в краткие моменты, когда их набитые рты немного освобождались, угощали Белинду историями о том, как спасали жизнь больным детям в Брюсселе.
– Макароны с сыром, – объявляет Белинда с надеждой и доверием. Ставит перед Бернаром его порцию и отодвигает свечу, чтобы помешать ему подробнее рассмотреть медленно расслаивающуюся смесь, стекающую в его тарелку. – И салат. – Она вываливает поверх макарон довольно большой пучок листьев.
Бернар делает вид, что ему очень интересно, и, проведя своим длинным носом над тарелкой, он принюхивается:
– Мм-м… Супервкусно. – спрашивает Белинда.
– О, супервкусно! – Брижитт быстро окидывает взглядом еду. – Но на самом деле я на диете, поэтому мне – салаты.
– Слишком много чипсов съели сегодня днем? – улыбается Белинда.
– Да, слишком много чипсов, – соглашается Брижитт.
– Дорогая. – Белинда обращается к Мэри.
– Гм… – Мэри колеблется.
– Думаю, будет честно, если ты тоже попробуешь свой кулинарный шедевр, – подсказывает Белинда и добавляет еще ложку в уже полную тарелку Мэри. – Тем более что тут еще так много.
– Как очень интересно, – говорит Бернар, медленно пережевывая, – почему англичанка живет по своему способу в Италии?
– Ах, Бернар, – улыбается Белинда, отхлебывая белое вино из своего почти пустого стакана, и накладывает себе несколько листочков салата. – Умный, образованный педиатр вроде вас должен что-нибудь придумать… – Она хихикает и, поставив локти на стол перед собой, зажимает ими груди, сдвигая их вместе.
– Нет, но, пожалуйста, говорить, спасибо вам большое, – говорит он, кивая, и продолжает жевать.
– Это очень долгая история, – говорит Белинда, наливая себе еще вина, – но вы правы в одном, Бернар, – добавляет она. – OHamoltointeressante 66…
Белинда рассказывает хорошо отрепетированную историю своего приезда в Италию. Беды и испытания, через которые она прошла, отделывая свой дом, подыскивая подходящие жалюзи и плитку. Рабочие, с которыми пришлось иметь дело. Ремесленники, с которыми довелось познакомиться. И как она покупала все белье, на котором они спят, в малюсенькой палаточке на рынке в Серрано.
– Я стирала его в теплой мыльной пене и оставляла на лужайке – чтобы оно просушилось и отбелилось естественным образом в лучах полуденного солнца. Прямо как в «Под тосканским солнцем». Уверена, вы читали эту книгу.
Бельгийцы качают головой.
– Как бы там ни было, теперь я сама веду дневник, – продолжает она. – Он полон маленьких apercus 67.
– Apercus, – эхом повторяют они.
– Да, – говорит она с остроумной улыбкой. – И pensees 68… – Она передает Мэри миску с салатом, чтобы та убрала ее со стола. – И рецептов.
– Рецептов. – Они улыбаются, глядя на еду.
– Суперхорошо, – говорит Брижитт.
– Да. – Белинда наслаждается собственной гениальностью. – Суперхорошо.
– Мам? – окликает ее Мэри.
– Да, Мария, – отвечает она.
– В «Casa Padronale» зажегся свет. Думаешь, они въехали?
– Нет! Что? Невозможно! – Белинда выпрыгивает из кресла и смотрит вниз, в долину. – О, – говорит она, хмурясь, – ты права. Там горит свет.
– Думаешь, они въехали? – снова спрашивает Мэри.
– Не может быть, в этом месте нельзя жить.
– Ну а как еще ты это объяснишь? – вопрошает Мэри, указывая на огни среди деревьев. – Если только это не грабители.
– Грабители? – переспрашивает Белинда, покачиваясь от смятения и слишком большого количества выпитого.
– Да.
– Пожалуй, нам лучше пойти и выяснить этот вопрос, – заявляет Белинда, решительно подняв палец.
– Что – сейчас? – удивляется Мэри, все еще держа в руках миску из-под салата.
– Ну, – говорит Белинда, оборачиваясь, чтобы посмотреть на своих постояльцев.
– Нет-нет, – говорят они оба. – Пожалуйста, делать…
***Двумя минутами позже, пока гости все еще сидят за обеденным столом и уплетают купленный в магазине тирамису, который Белинда забыла выдать за свой собственный, мать и дочь на машине направляются вниз по склону холма: выяснять вопрос. На Белинде платье в цветочек и mercato шляпа, а Мэри по-прежнему одета в шорты и майку. Они проезжают мимо траттории, в которой, кажется, довольно много народу для этого времени года, и, прибавив газу, пролетают мимо фермы Бьянки, а также мимо дома Дерека и Барбары, круто повернув возле столба.
Дорога темная и трудная, она чересчур сильно поросла травой и усеяна рытвинами; Мэри и Белинда все время подскакивают вверх-вниз.
– Никого там не может быть, – говорит Белинда, плотно прижимая руки к груди.
– Смотри! Снова свет, – говорит Мэри, вытягивая шею над рулем и вглядываясь в пространство впереди. – Теперь уже недалеко, да?
– Я не знаю! – восклицает Белинда, вскинув руки к потолку и тут же об этом пожалев. – а была там только однажды, и то пять лет назад.
– О! – говорит Мэри, останавливаясь. – Вот мы и приехали… мне так кажется.
Они сидят в машине. Фары выключены, и подъездная дорожка погружена в кромешный мрак. Тишина нарушается только тиканьем остывающего мотора.
– Ты уверена, мам? – спрашивает Мэри. – Я хочу сказать, кто угодно может болтаться тут ночью – браконьеры, бродяги…
– Я знаю, – кивает Белинда, решительно постукивая пальцами по ляжкам. – Но это также может быть американец.
– Я ничего не вижу, – говорит Мэри, прижимаясь лицом к стеклу. – Ты уверена, что не хочешь развернуться и приехать сюда завтра?
– И упустить возможность быть первой, кто с ним познакомился? – спрашивает Белинда, голос ее звучит несколько скептически.
– О'кей, тогда давай пошли, – говорит Мэри, бодро выкарабкиваясь из машины.
– Давай пошли, – говорит Белинда, распрямляя поля шляпы.
Они хлопают дверцами.
– Как ты думаешь? – спрашивает Мэри. – Вон там?
– Ш-ш-ш, – говорит Белинда, прикладывая палец к губам. – Я что-то слышу.
