Тама Яновиц - Пейтон Эмберг
Оторвавшись от тяжких воспоминаний, Пейтон решила сходить в туалет, а затем ехать домой, чтобы рассказать Нелл о своей неудаче и в который раз обмануть ее ожидания. Однако, проходя мимо лифта, она машинально взглянула на раздвигавшиеся в стороны двери и увидела Барри.
— Прошу прощения, — сказал он. — Вы давно ждете меня?
На нем были свитер, мешковатые брюки и стоптанные ботинки, а его лохматые волосы походили на вызывающую прическу рокеров семидесятых годов. Если бы Пейтон не пришлось ждать, она, возможно, потеряла бы к нему интерес, однако долгое ожидание не только примирило ее с внешностью кавалера, но и сделало его привлекательным.
— Минут пять, — ответила Пейтон. — Я недавно пришла.
— Еще раз прошу извинить меня, — смущенно произнес Барри. — У меня были кое-какие дела. Вам следовало позвонить мне в номер из зала, там есть телефон.
— Меня в зал не пустили, — ответила Пейтон.
Она сдала пальто в гардероб и подошла к зеркалу, чтобы поправить прическу. Увидев свое отражение, пришла в замешательство: быть может, ее одежда совсем не к месту — женщины в зале одеты просто. Однако она успокоилась, посчитав, что одета ярко, но не вульгарно, и выглядит пикантно, но целомудренно, как со знанием дела сказала Нелл. Пейтон приободрилась. Ничего страшного: пусть она выделится хоть раз, а если другие обыденны и невзрачны — это их дело!
И все же появление Пейтон в зале, наполненном музыкой и возбужденными голосами, чему способствовало выпитое спиртное, привело к неожиданному эффекту: труба дала петуха, гитара тренькнула невпопад, пианола взяла неверный аккорд, а барабан громыхнул. Мужчины одобрительно загудели, а остолбеневшие женщины зашептались.
— Что вы будете пить? — спросил Барри, подведя Пейтон к свободному столику.
Она не хотела попасть впросак, показаться вульгарной, но, не представляя, что приличествует пить даме на официальном приеме, решила своему вкусу не изменять.
— Рюмку водки, пожалуйста, — сказала она.
— Вы меня подождете, пока я схожу за напитками?
— Пойду лучше с вами, — ответила Пейтон, заметив, что ее не оставляют вниманием.
Остаться под косыми взглядами — перспектива не из приятных. Да она протрет стул, ерзая от неловкости.
У стойки, не успев заказать напитки, Барри заговорил с широкоплечим приземистым человеком, по-видимому, тоже дантистом. Обменявшись с ним несколькими словами, Барри извинился и пояснил:
— С этим человеком я работал в Чикаго, он был моим шефом. Недавно он перебрался в Нью-Йорк и теперь заведует отделением стоматологической хирургии в клинике Хиллсайд-Бай в центре Манхэттена. Встретив меня на симпозиуме, он пригласил меня на работу, а я до сих пор не решил, поехать ли мне в Нью-Йорк или перебраться в Бостон.
— Зачем вам перебираться сюда, если вы можете получить место в Нью-Йорке?
— Вам нравится Нью-Йорк?
— Я никогда не была там, но Бостон мне надоел. Хотела бы жить в Нью-Йорке. Наверное, увидишь — захватит дух. — В голосе Пейтон слышались нотки провинциальной простушки.
Заказав Пейтон водку, а себе шотландское виски с содовой, Барри спросил:
— Сядем за столик или вы хотите познакомиться с моими друзьями? — Он показал на группу мужчин, стоявших неподалеку, кто с рюмкой, а кто с бокалом в руке.
— Лучше сядем за стол, вы мне расскажете о себе, но ели у вас дела…
— Все дела я уже закончил, — беззаботно произнес Барри, усевшись напротив Пейтон. — Прослушал курс лекций, побывал на выставке нового оборудования и даже получил несколько деловых предложений.
Далее последовал длинный рассказ о планах Барри на будущее, о частной практике, которой он хочет обзавестись, о перспективах лазерной техники и о других, не менее перспективных нововведениях, которые он станет непременно использовать.
Пейтон не поняла добрую половину, не помогли и вопросы: Барри сыпал непонятными терминами и даже приводил выкладки баснословных доходов, которые принесут ему его начинания. Однако было заметно, что Барри говорит искренне, не рисуясь. Пейтон хорошо поняла лишь одно: из Бостона Барри направляется на горнолыжный курорт, а значит, у него водятся деньги и, вероятно, немалые.
После третьей рюмки она решила, что Барри — настоящий богач. Она подсела к нему поближе и не ошиблась — Барри сменил тему, опустившись на землю.
— Неужели у вас нет парня? — заинтересованно спросил он. — Вы такая красивая, просто не верится. Вы похожи на девочку, за которой я увивался в школьные годы. — Барри взял Пейтон за руку.
Она улыбнулась и, с опаской оглядевшись по сторонам, поцеловала его в пухлую щеку. Нет, он не был парнем ее мечты, но она бы не отказалась улечься с ним в койку. Придя к этой мысли, она всполошилась, вспомнив наставления Нелл — «но только не ложись с ним в постель, поспешишь — все испортишь». Действительно, торопиться не надо. Барри от нее без ума.
Из гостиницы Барри повез Пейтон в зубоврачебный кабинет, уступленный ему на вечер приятелем, где снял ей камни с зубов.
Барри занимался зубами Пейтон в течение года, раз в месяц приезжая в Бостон — чаще на семинар, конференцию или выставку, а иногда единственно для того, чтобы продолжить врачевание пациентки, которую принимал в зубоврачебном кабинете своего друга.
Ее зубы оказались запущенными. Помимо двух искусственных передних зубов, которые пришлось заменить, Барри пломбировал ей другие зубы, иногда удаляя нерв, а на некоторые, кривые или источенные, ставил коронки. Пейтон часами сидела в кресле, удивляясь, что может нравиться человеку, который ковыряется у нее во рту, вероятно, кишащему гнилостными бактериями.
Однако незавидные зубы его, видимо, не смущали, и он нередко, заглядывая ей в рот, говорил, казалось, на полном серьезе: «От вас веет жаром» или, варьируя фразу: — «Ваш жгучий взгляд не дает мне работать».
С открытым ртом, обычно набитым ватой, Пейтон ответить, естественно, не могла, и на том дело заканчивалось, предоставляя в дальнейшем повод для размышлений: искренен Барри или подшучивает над ней.
Однако, в конце концов, она поняла, что Барри относится к ней серьезно. Он нисколько не походил на тех легкомысленных, беспечных парней, которые, едва познакомившись с понравившейся девицей, пытаются стянуть с нее трусики в ближайших кустах. Придя к этой мысли, Пейтон сочла возможным приступить к решительным действиям, чтобы вынудить Барри наконец объясниться.
Однажды, выплюнув вату после пломбирования зуба, она усадила Барри на свое место и, расстегнув ему молнию на ширинке, взяла его пенис в рот, еще не отошедший от укола новокаина. Объяснения не случилось, но Барри, придя в экстаз, осыпал ее лицо страстными поцелуями, и Пейтон впервые в жизни почувствовала, что ее, возможно, любят по-настоящему.
Барри часто звонил ей (он жил в Чикаго), а когда не заставал ее дома (Пейтон иногда ходила в кино или встречалась в баре с Викторией), то всегда просил передать, чтобы она ему позвонила, как бы поздно ни возвратилась.
В этих случаях Нелл встречала ее словами:
— Звонил Барри. Просил тебя позвонить. Будь с ним поласковей, не упусти жениха.
Правда, фразы варьировались, но суть была одинакова.
Барри вел себя деликатно и никогда не допытывался, с кем она проводила время, хотя в его голосе и звучали тревожные нотки. Впрочем, через минуту он начинал рассказывать о себе, о своих планах на будущее, неизменно предвкушая быстрый успех.
Однажды он разоткровенничался:
— В любом бизнесе надо брать быка за рога, использовать новейшие технологии, идти в ногу со временем. Не всем такое дается. К примеру, взять моего отца. Сейчас у него куча денег, но он долгие годы проработал простым бухгалтером, корпя над своими бумагами по четырнадцать часов в день. А в каких условиях он работал! Я однажды был в его офисе — настоящая конура. Правда, он все же разбогател, видно, вложив накопленные по доллару, а то и по центу деньги в какой-то прибыльный бизнес. Но сколько лет на это ушло! Такая жизнь не по мне. У меня есть идеи, их надо только осуществить. — Барри говорил искренне, убедительно.
Нелл давно спала сладким сном, и потому Пейтон ответила не менее убедительно:
— А ты знаешь, чего сейчас хочется мне? Мне хочется, чтобы ты был рядом со мной и я могла бы взять в руку твой толстый пенис.
— Я хочу жениться на тебе, — сказал Барри, когда лечение Пейтон близилось к завершению, — но пока не делаю тебе предложения. Видишь ли, мои родители прочат мне в жены одну молоденькую еврейку, а если им что-то втемяшилось в голову, их с места не сдвинешь. Но я их уломаю, не сомневаюсь.
А вот Пейтон одолели сомнения. Вряд ли она понравится родителям Барри. Она из бедной семьи, недостаточно образованна, не блещет манерами. Хотя чем она хуже других? Но только вряд ли родители Барри знают, что нынешние девицы — и еврейки не исключение — нюхают кокаин, курят марихуану, увлекаются пирсингом, ложатся в постель сразу с несколькими парнями, занимаются лесбийской любовью, осаждают секс-магазины и готовы раздеться перед любой фотокамерой. Конечно, со временем, выйдя замуж, женщины оставляют былые пристрастия, вспоминая о них лишь в разговорах с подругами, вдали от детских ушей.
